Читать книгу "Врата Атлантиды - Эндрю Коллинз"

Для меня не составляет никакой проблемы допустить возможность существования торговой сети между обеими Америками и жителями Юго-Восточной Азии. Не будет для меня проблемой и признать, что табак мог доставляться в Азию по тому же транстихоокеанскому маршруту. Но я хотел бы знать, кто конкретно мог вести торговлю табаком с древними египтянами ок. 1200 г. до н. э. Так как нам известно, что финикийцы создали свои порты на Красном море примерно в 1000 г. до н. э., а вероятно, и раньше, они и могли иметь торговые связи с азиатскими купцами в портах на побережье Аравийского моря, с теми самыми купцами, которые могли импортировать американский табак через Индию и Юго-Восточную Азию. Никакой другой народ в те времена не занимал столь привилегированного положения. Но даже если все это и соответствует действительности, почему же нам никак не удается найти свидетельств употребления табака в других культурах, существовавших в тех регионах? Такие факты обнаружены только в Африке, где дикорастущая форма этого растения была известна с незапамятных времен. Из Западной Африки табак мог попасть в Судан и Египет, где, согласно имеющимся свидетельствам, его применение в доколумбовскую эпоху в медицине и для курения получило такое распространение, как нигде в мире, кроме Америки. Более того, лингвистическое сопоставление слов «тобакко» в Африке и Центральной Америке свидетельствует о неких связях, неизбежно включавших в себя и трансатлантические контакты. Таким образом, куда более вероятно, что табак, поступавший в Египет в 1200 г. до н. э., доставлялся туда по трансатлантическому торговому маршруту финикийскими купцами, использовавшими для этого порты в Ливии или Иберии.

Порты в Испании

Хотя принято считать, что финикийцы не совершали трансатлантических плаваний примерно до времени основания Карфагена (ок. 814 г. до н. э.), свидетельства присутствия иберийских кельтов бронзового века в Северной Америке примерно в 1500 г. до н. э. говорят о существовании уже в то время активных трансатлантических контактов. А так как нам известно, что эти самые иберийские земли еще в 1100 г. до н. э. находились в руках финикийцев, есть все основания полагать, что наиболее древние порты на полуострове были основаны гораздо более древней расой средиземноморского происхождения. Действительно, во время раскопок, проводившихся в 1920-е гг., Елене М. Уисшоу, директору англо-испанско-американской школы археологии, удалось открыть в Ньебле, неподалеку от местоположения древнего Тартессоса, комплекс дольменов эпохи неолита, содержащий храмы, крепость, системы подачи воды и гавань. Так как на месте раскопок то и дело встречались артефакты, относящиеся к медному или бронзовому веку и датируемые в районе 2500 г. до н. э., госпожа Уисшоу сделала вывод, что в ту отдаленную эпоху на Иберийском полуострове уже поселились представители некой цивилизации мореплавателей. Но особенно интригующим выглядит ее заключение о том, что в столь ранние времена ни одна из цивилизаций Средиземноморского региона не совершала и не могла совершить трансатлантических плаваний, а остатки древнего порта в Ньебле были составной частью торговой колонии, принадлежавшей империи атлантов, которую и описывает Платон в своих диалогах «Тимей» и «Критий». Это экстраординарное заключение привело госпожу Уисшоу к мысли о том, что возраст наиболее ранних найденных каменных построек составляет от 10 000 до 15 000 лет. Ее взгляды были изложены в книге «Атлантида в Андалусии», впервые увидевшей свет в 1929 г.

Остается неясным, кто же мог осуществить столь масштабные работы по строительству порта из камня в юго-западной Испании за многие тысячи лет до прибытия туда ок 1100 г. до н. э. финикийцев (см. также главу XXVI). Все, что нам известно об этом, — это сообщение Страбона о том, что у турдетян, жителей Турдессоса, хранятся хроники, уходящие в прошлое на 6000 лет. Не исключено, что этот факт мог повлиять на экстраординарные теоретические построения Елены Уисшоу.

Если мы, таким образом, предположим, что трансатлантические плавания имели место еще в начале второго тысячелетия до н. э., я не вижу причин отрицать утверждение, что табак, обнаруженный в мумии Рамзеса II, был доставлен в Египет протофиникийскими мореплавателями, имевшими торговые связи с культурами Центральной Америки, в частности с оль-меками. В пользу этой точки зрения говорят и имеющиеся у нас сведения о производстве и продаже коки в первом тысячелетии до н. э.

Как мы убедились в главе VIII, жевание листьев коки было широко распространено в Перу еще в 2500 г. до н. э., а широкие растянутые щеки жевалыцика коки часто встречаются у колумбийских каменных истуканов, датируемых приблизительно 1500 г. до н. э. К тому времени посадки коки получили уже широкое распространение во всем регионе Анд, от Колумбии на севере до Чили на крайнем юге. В Эквадоре, например, следы извести, используемой для выделения кокаина из листьев коки, были обнаружены в тыквообразных сосудах, найденных в раскопках городищ, принадлежавших культуре Махалилья в провинции Манаби. Эти находки датируются примерно периодом между 1500 и 1000 гг. до н. э.

Сценка, представленная на керамическом сосудике культуры Мохе (Перу) с изображением жевальщиков коки (справа), призывающих дух божественного растения (слева). Не был ли кокаин, найденный в египетских мумиях, родом из Перу?

Несмотря на широкое распространение коки во всем регионе Анд, действительно ли она забралась гораздо севернее и достигла Мексики, где в период между 1200 и 400 гг. до н. э. переживала свой расцвет культура ольмеков? Если так оно и было, то представители какой культуры могли доставить ее с нагорий Анд в культовые центры и святилища Мексики, такие, как Ла Вента, Монте-Альбан и Трес Запотес? Не сохранились ли свидетельства того, что ольмеки могли вступать в контакт с некой южноамериканской культурой, занимавшейся торговлей кокой?

Страна Чавин

Ответ, по всей вероятности, будет утвердительным, поскольку уже давно бытуют сведения, что ольмеки могли вступать в той или иной форме в контакт с Чавином, развитой перуанской культурой, расцвет которой приходится на период между 1000 и 200 гг. до н. э. Между этими двумя культурами, возникшими в дебрях тропических лесов, существуют многочисленные параллели. Наиболее часто упоминается то значение, которое и те и другие придавали культу ягуара, включавшему в себя широкое использование иконографических мотивов семейства кошачьих. Само по себе это может показаться недостаточно весомым доказательством, особенно если учесть, что мотив ягуара можно встретить у различных культур региона Анд той же самой эпохи. Однако присутствие этого культа у ольмеков заслуживает особенно серьезного внимания, поскольку форма ягуара у ольмеков удивительно близка к аналогичным изображениям у мастеров Чавина. И, что еще более важно, именно в годы формирования культуры Чавин в Перу из Центральной Америки проник маис (кукуруза)! Этот несомненный факт заставил некоторых ученых высказать предположение о существовании некой формы межкультурных связей между Чавином и ольмеками.

Как заметила в этой связи американская писательница Констанция Ирвин: