Читать книгу "Абсолютно честен. Автобиография - Фрэнк Лэмпард"

Победа над Словакией приглушила шумиху по поводу романа с Ульрикой, а мы вернулись в Англию для подготовки к матчу против сборной Македонии на стадионе «Сент-Мэрис» в Саутгемптоне. В этот раз, войдя в раздевалку, я увидел на стене свою футболку – я попал в запас. Отлично, уже прогресс. Я оставался в расширенном составе сборной до матча против ЮАР в самом конце сезона, где сыграл хорошо, записав на свой счет голевую передачу. Я выглядел хорошо, но полузащита сборной состояла из Бекхэма, Батта, Скоулза и Джеррарда, что означало, что мне предстоит тяжелейшая борьба, но я знал, что мне нужно делать.

Когда возобновились тренировки в «Челси», матч двухнедельной давности против «Ливерпуля» казался очень далеким. Нам предстояло играть на выезде с «Манчестер Сити», и этот матч врезался мне в память по разным причинам, хорошим и не очень. Мы одержали уверенную победу, я был доволен уровнем своей игры и особенно реакцией наших болельщиков. После игры они громко скандировали мое имя и пели прижившуюся с тех пор песню «Супер Фрэнк Лэмпард». Тогда я услышал ее впервые, и исполнялась она с таким воодушевлением, что я почувствовал себя великолепно. В «Вест Хэме» песен мне не посвящали. Там выделяли лишь избранных игроков, в то время как все остальные игнорировались. Логике это не поддавалось. В «Челси» мой адреналин зашкаливал, но в этом случае не только от победы в матче – мне удалось свести счеты совсем иного рода.

Утром перед игрой я проснулся полным нервного напряжения. Я долго ждал, когда этот день наступит. Я знал, что собираюсь сделать, и не собирался отступать. Я позвонил Катнеру.

– Сегодня Беркович узнает, что я о нем думаю, – сказал я ему.

– Что? – ответил он.

– Я дам ему понять, что я не шучу. Я обыграю его, а заодно дам ему знать, как я зол.

– Что ты задумал, Лэмпс?

Внезапно я разнервничался и сменил тему. Я не мстительный человек, и я не из тех футболистов, что играют чрезмерно грубо или используют нечестные приемы. Если бы я сказал Катсу, насколько я был зол, он лишь попытался бы отговорить меня. Я был спокоен. Я знал, что делал. Я собирался показать Эялю Берковичу, что я был зол на него из-за лжи, сказанной им о моем отце, и боли, которую он причинил моей семье. Никто не мог меня остановить.

У меня не было намерений причинить ему вред. Я не такой игрок и никогда им не был. Я неспособен на такое как человек и тем более как футболист. Я просто хотел, чтобы он узнал – я недоволен, а вернее, просто-напросто огорчен тем, что он сказал об отце. Он должен был понять, что я был свидетелем и что ему следует быть осторожнее в своих необоснованных и болезненных обвинениях в адрес моей семьи.

Отрывок из его автобиографии, в котором он назвал моего отца расистом, был процитирован в News of the World. Он утверждал, что стал жертвой дискриминации в «Вест Хэме» и это стало одной из причин его ухода из клуба. Это была совершенная ерунда, и меня очень оскорбило, что он попытался оправдать свой уход таким образом.

Беркович ушел после столкновения на тренировке, когда Джон Хартсон попал ему ногой по голове. В этом не было и толики расизма, как не было и дискриминации из-за его национальности или религии. Я наблюдал за работой отца в клубе ежедневно, и он никогда не выбирал себе любимчиков и не выказывал предубеждений против каких-либо игроков. Все в клубе его любили и уважали, и проблем никогда не возникало. Отец также якобы советовал Харри снимать с игры Берковича, а не меня в случае замены. Даже если это и было, то папа был прав – особенно в холодные дни в местах вроде Болтона, когда Беркович больше заботился о сохранении рук в тепле, чем о борьбе за результат, которую вели все остальные. Он полная противоположность Джей Ти и Джоди – человек, которого не интересует никто другой и который ни за что не заступится за партнера. Я ничего не имел против Берковича-игрока – мне нравилось играть с ним в одной команде – но он причинил мне горькую обиду, когда попытался запятнать репутацию моего отца таким циничным образом.

Я рассматривал другие варианты. Говорить с ним было бы бесполезно – он очень высокомерный человек, уверенный, что он всегда и во всем прав. Мы, конечно, могли просто все отрицать, но обвинения такого рода автоматически вешают на тебя своего рода клеймо, из-за которого сам разговор на эту тему приносит лишние проблемы. Я все для себя решил. Я собирался преподать ему урок на поле.

Беркович всегда любил покрасоваться с мячом, и я решил, что обведу его пару раз, дав ему понять, что происходит. У меня такое было впервые, и я решил полагаться на свои инстинкты. Долго ждать не пришлось. Берковичу нравится удерживать мяч в свободных зонах – он всегда был жадиной – и я позволил ему почувствовать себя в безопасности, и лишь тогда сделал свой ход. Я пошел на мяч и по инерции влетел ему в ноги. Получай. В этом фоле не было никакой жестокости или злого умысла – шипы я убрал, но сделал достаточно, чтобы опрокинуть Берковича на землю. Я пополз в направлении боковой линии. Марсель Десайи подбежал ко мне и помог подняться на ноги.

– Какого хрена ты вытворяешь? – спросил он тихим сердитым голосом.

Он наблюдал за происходящим с близкого расстояния. Он не знал о моих счетах с Берковичем, но видел мои глаза в тот момент, когда я побежал в его сторону. Марсель знал, что что-то происходит, но не понимал, в чем дело.

– Нельзя так играть. Не делай так больше, – напомнил он мне.

Рефери показал неизбежную желтую карточку. «Ладно, – подумал я, – спорить не буду». Я был рад, что реализовал свое намерение. Он не был травмирован, но я сделал ему достаточно больно, чтобы до него дошло, в чем дело. Я такого раньше не делал и повторять не собираюсь. Как показывает мой послужной список – всего одна красная карточка за всю карьеру – я совсем не грубый игрок.

Я забыл о случившемся, и оно не оказало на меня продолжительного воздействия, поскольку после выезда на «Мэйн Роуд» мы работали над тем, чтобы превратить победы в привычку. Выкинув историю с Берковичем из головы, я почувствовал облегчение. С каждой игрой я ощущал свой рост, и даже в жизненных мелочах я начал обретать все большую веру в себя. Данное самому себе обещание стать ключевым игроком в клубе начало претворяться в жизнь. Я физически ощущал, что стал сильнее и бил точнее. Я также стал гораздо увереннее в ведении мяча и выборе правильного момента для передачи.

Вера в себя проявлялась и в моей игре в целом. В свой первый сезон я боялся просить пас, отчасти потому, что меня окружало такое количество отличных игроков. Это было несознательно, но с футболистами вроде Пети и Дзолы я практически чувствовал, что не имею права требовать пас. Теперь я поменял свое отношение. Я обращался к защитникам и убеждал их отдать мне мяч.

Отец всегда говорил, что нужно добиваться своего. Делать все необходимое, чтобы мяч оказался у тебя. Он предельно прямо обрисовал варианты, лежавшие передо мной перед переходом в «Челси». «Сынок, ты можешь выходить на поле, немного участвовать в игре и показывать неплохую игру матч через матч, – говорил он. – Или можешь просить мяч каждый раз, оказываясь возле него, и творить. Только тогда люди начнут говорить, что тот или иной матч для них выиграл Фрэнк Лэмпард».