Читать книгу "Абсолютно честен. Автобиография - Фрэнк Лэмпард"

Это была катастрофа. После матча мы отправились в аэропорт, где было множество выездных болельщиков, проходивших досмотр и дожидавшихся своих чартерных рейсов. Понятное дело, они были не в лучшем настроении, и Раньери порядком досталось от некоторых из них. Ощущение было отвратительное. В этой ситуации невиновных нет, и не совсем честно, что вся критика пала на тренера. Первостепенной и основной причиной поражения было слабое выступление игроков, которые сглупили и сами усложнили себе жизнь.

В «Вест Хэме» мне почти не довелось отведать европейского футбола, и одним из аргументов в пользу перехода в «Челси» стало желание играть на этом уровне и набираться опыта. Если нам показалось, что фанаты были суровы, то газеты и подавно порезвились вволю. Большинство из них решило, что «Челси» впал в кризис. Это было преувеличение, но после поражения от «Ливерпуля» на следующих выходных это стало сложнее отрицать – а ведь шел только сентябрь.

Тогда же был объявлен состав сборной Англии на отборочные матчи к чемпионату Европы против Словакии и Македонии, и на этот раз меня включили – что прибавило мне оптимизма. Перерыв давал мне возможность отдохнуть от «Челси» и попытаться взглянуть на все со стороны. Я не участвовал в самом первом матче сборной в сезоне – против Португалии на «Вилла Парк», но после пропуска чемпионата мира пропуск еще одного матча не сильно меня шокировал. И все же в памяти всплыли слова, которые я услышал в телефонной трубке в прошлом мае, и я задался вопросом, где же мое место. В том матче играл Ли Бойер, и я задумался о том, как низко я находился в иерархии игроков по мнению Эрикссона.

Ответ не заставил себя долго ждать. Я был рад, что меня включили в официальные матчи, хотя и не был уверен, что смогу выйти на поле. За пару дней до игры мы приехали в Братиславу, и, несмотря на то, что она ознаменовала собой начало крупного отборочного турнира, сама игра ушла на второй план в связи с событиями, происходившими за пределами поля. В городе произошло несколько стычек между группами фанатов соперничающих команд, но это было ничто в сравнении с заголовками газет, посвященными нашему тренеру.

За два дня до игры стало известно о его отношениях с телеведущей Ульрикой Йонссон, и СМИ устроили ему засаду перед пресс-конференцией. По телевизору я наблюдал, как он поднимается по ступенькам отеля, в котором должен был выступать. Мистер Эрикссон редко выказывает хоть какие-то эмоции – по крайней мере публично. Даже его улыбка больше напоминает акт вежливости, нежели естественную реакцию. Это не означает, что он не искренний. Он твердо оберегает частную жизнь, и, учитывая пристальное внимание и полное отсутствие приватности, которые идут рука об руку с работой тренером сборной, я его не виню. Встретившись в тот день лицом к лицу с репортерами и камерами, он выглядел спокойным и подготовленным, однако было сложно не заметить окружавших его членов руководства Футбольной ассоциации, что было необычно. Тогдашний исполнительный директор Адам Крозьер и Дэвид Дэйвис явно демонстрировали свою поддержку.

Я уважаю Футбольную ассоциацию за это решение и считаю, что они поступили верно. От тренера сборной Англии ждут, что он будет целиком и полностью отдаваться работе, что, по мнению некоторых, не дает ему права на личную жизнь. Мы все время от времени страдаем от излишнего внимания со стороны СМИ, которое в некоторых случаях несправедливо и неоправданно.

Никто из игроков не сомневался в том, как он справится с этой ситуацией. Уж я – так точно, хотя в тот момент я еще не мог сказать, что знаю его хорошо. Я знал, каков он, однако с момента нашей первой встречи я понял, что его менталитет абсолютно чужд английскому футболу. Я был в составе команды, игравшей товарищеский матч против Испании в феврале 2001 года, первый после его назначения. Когда меня представили ему в отеле, он был очень вежлив, не особенно разговорчив и явно отлично подготовился, заранее изучив выбранных им игроков. Приветствие было душевным, но не сказать, что теплым. Он не предпринимал попыток выстроить отношения с игроками так, как это делаем мы сами и некоторые тренеры. Также он не пытался поощрять тип взаимоотношений, наиболее знакомых большинству английских игроков, при котором тренер выступает авторитетной фигурой, но скорее в отеческом, нежели в воспитательском духе. В «Вест Хэме» при Харри я привык к тренеру, который был частью всего, что происходит в раздевалке, включая всеобщее подшучивание друг над другом, но также знал, как провести черту, определяющую, кто здесь главный. Тренерские методы Раньери и Моуринью очень отличаются, но в плане взаимодействия с игроками они похожи. Мистер Эрикссон же не похож ни на кого. Он, конечно, не тот бесчувственный сухарь, каким его часто представляют окружающие – на самом деле в сборной его очень любят и испытывают к нему привязанность. В то же время он поддерживает определенную дистанцию, подчеркивающую превосходство его положения.

Первое время никто из нас не знал, чего ожидать, но по прошествии всех этих лет нас мало что может удивить в тренере английской сборной. Пожалуй, лучше всего его можно описать, назвав невозмутимым. Мы знали, что за написанным в газетах не последует никакого фейерверка. Одно лишь то, что человек, которого они окрестили «Ледышкой», проявил страсть, не означало, что он взорвется им на потеху. На самом деле вся эта шумиха на него никак не повлияла, он даже никогда и никоим образом не поднимал этот вопрос в разговорах с нами. Такова его манера ведения дел, и она ничем не навредила игрокам. Некоторые отнеслись к этой ситуации с юмором. Раздевалка остается довольно брутальным местом, и тот факт, что тренер показал прежде неизвестную сторону своего характера, стал поводом для шуток и освежил атмосферу.

К несчастью для мистера Эрикссона, этот эпизод стал концом медового месяца с английскими СМИ, и мне кажется, что поток негативных мнений полился на него именно в сентябре 2002 года. Единственным ответом, который он представил общественности, была сама игра, в которой я, правда, не участвовал.

Стадион в Братиславе был крошечным. Раздевалка была настолько маленькой, что не смогла вместить весь наш состав и тренерский штаб, и мне пришлось постоять в коридоре. Я был крайне расстроен непопаданием в основу, а непопадание даже в запас делало мою поездку совсем бессмысленной. Мне нечасто доводилось чувствовать себя настолько лишним, как в тот вечер. В холле стояли автоматы с едой, и чтобы скоротать время до начала матча, мы с остальными ели шоколадки. Вдруг появился тренер.

– Сколько голов у тебя в сезоне? – спросил он.

– Два, – ответил я.

– Выглядишь хорошо и бодро. Как себя чувствуешь?

Мне хотелось ответить: «Честно говоря, как полное дерьмо, потому что я сижу в коридоре вместо того, чтобы готовиться к игре». Конечно же, я придержал язык.

– Да, босс, хорошо. Хотя хотелось бы сыграть побольше матчей.

– Твое время придет, Фрэнк, не беспокойся.

Этот короткий разговор успокоил меня, вселил уверенность. Отсутствие причастности к игре пробудило к жизни почти такое чувство паники, как то, что я испытывал во время чемпионата мира, но мистер Эрикссон смог ослабить его одной непродолжительной беседой. Его манера обращения с людьми заставляет их чувствовать свою значимость, даже когда факты утверждают обратное. Это один из его главных тренерских талантов.