Читать книгу "Культура Древнего Египта. Материальное и духовное наследие народов долины Нила - Джон Уилсон"

Догма о том, что царь единолично представлял собой государство, сохранила формальный статус, однако делегирование полномочий надежным чиновникам было крайне необходимо в подобном государстве со сложным аппаратом. Нам известно много о функциях и полномочиях визиря Верхнего Египта из текстов Рехмиры и некоторых других визирей этого периода. Мы не будем углубляться в его обязанности и полномочия, но отметим, что он каждый день представлял доклад непосредственно самому фараону, являлся главным судьей страны, отвечал за налоги в Египте и дань из иностранных стран, надзирал за общественными работами и ремеслами народа и т. д. Фараон справедливо называл его «поддерживающей опорой всей страны». Существует, однако, одно замечание, которое следует сделать в связи с его должностью главного судьи. Согласно источникам, в его распоряжении не было записанного и кодифицированного свода законов, к которому он мог бы обратиться при выносе вердиктов. Мы должны отказаться от теории о том, что в зале суда перед визирем лежали сорок свитков с записанными на них законами; теперь известно, что это были сорок кожаных плетей, символизирующих его власть[168]. Таким образом, в нашем распоряжении нет свидетельств о том, что на протяжении больше 750 лет, до времени правления Бокхориса, представителя XXIV династии, в Египте существовали своды законов. Визирь действовал в соответствии с правовыми обычаями, выраженными в приказах фараона, обладавшего тремя священными качествами – ху, сиа и маат, властью, пониманием и справедливостью[169]. Несомненно, существовали царские указы для урегулирования конфликтов в особых случаях и, конечно, правовые прецеденты[170], однако в Египте не было ничего подобного месопотамским подробным писаным сводам законов, выставлявшимся на всеобщее обозрение как символ справедливого правосудия. В Египте же закон устанавливался обожествленным царем, и считалось, что каждого человека, подавшего жалобу, ждет справедливое решение.

По этой причине визирь должен был оставаться честным при вынесении решений. «…Вот инструкция; ты должен соблюдать ее: ты должен смотреть на того, кого ты знаешь, подобно ему, который далек от твоего дома. Что касается чиновника, действующего подобным образом, то он будет процветать здесь на своей работе»[171]. Визирь может не ожидать того, что «ему придется внимательно относиться к знати и чиновникам, но он должен выделять крестьян среди всех остальных людей», потому что «что касается чиновников, которые у всех на виду, то ветер и вода докладывают им относительно всех его действий, поэтому его действия не могут быть неизвестны»[172]. Визирь обладал огромной властью, к нему должны были относиться с огромным почтением (в источниках это отношение называют «страхом»), но его целью была справедливость, а не погоня за деспотической властью. «Внушать страх самого себя, так чтобы люди боялись тебя. [Настоящий] чиновник – это тот, которого люди боятся, потому что настоящий ужас чиновника – это то, что он должен судить. Но если человек [просто] внушает страх самого себя миллионы раз, то что-то с ним не так по мнению людей, и они не скажут: «Что ж, он – человек!»[173] Для того чтобы вершить правосудие подобного рода, которое мы называем патернализмом, необходимо было правильное соотношение власти и сопереживания.

Благодаря такому делегированию полномочий фараон мог совершать военные походы за пределами страны и создавать империю. Однако египтяне сочетали активную политику расширения границ влияния и сохранения империи с сохранением прежнего изоляционистского самодовольства. Первые представители XVIII династии продолжали проводить ставшие уже традиционными карательные походы в Азию, но не присоединяли завоеванные страны к Египту. Затем началась борьба между владыками, которая также была столкновением принципов и политики. Источники, в которых содержится информация об этом периоде, известном как междоусобица Тутмосидов, сложные и неясные, но, возможно, мы можем примерно определить, что происходило на одном из этапов борьбы за власть. Тутмос III, вероятно, был достаточно юн, когда унаследовал трон после смерти своего отца. В последующем он сумел доказать, что полон энергии и обладает прекрасными способностями к управлению страной. Однако на протяжении первых 22 лет своего правления он находился в тени, так как трон был узурпирован его выдающейся теткой и мачехой Хатшепсут. Она обладала такой властью, что в текстах ее перестали называть «великой женой царя» и наделили всеми титулами и атрибутами царя. После этого борьба за власть в Египте шла между Хатшепсут и Тутмосом III, причем последний находился под строгим контролем до того, как на двадцать втором году правления внезапно стал единоличным правителем страны[174].

Хатшепсут и Тутмос III проводили совершенно разную политику. В правление царицы не было военных походов; фараон же стал великим завоевателем и основателем империи. Ее заслуга заключалась во внутреннем развитии Египта и в торговых отношениях, а его – во внешней экспансии и военных походах. Это был конфликт между старой концепцией Египетского государства, изолированного и высокоразвитого, жителям которого не было дела до других стран, так как ни одна из них не сумела бросить достойный вызов Египту, и новой концепцией государства, которое должно было показать свое превосходство посредством захвата иностранных территорий и управления ими. В царствование Хатшепсут экспансия осуществлялась в сферах торговли и культуры, что с материальной точки зрения было выгодно обеим сторонам. Тутмос III был сторонником политики военного и политического империализма, позволявшей ему обеспечить безопасность внутри страны путем расширения ее границ, а также благодаря собственным армии и флоту контролировать торговлю с сопредельными странами. Политика империализма положила конец изоляции Египта, а также сильно повлияла на египетское мышление и в конечном счете положила конец исконно египетской культуре[175].