Читать книгу "Святой язычник - Михаил Деревянко"

– Мне все равно.

– Ступай, надень свадебное платье.

Рогнеду спас Изяслав, малолетний сын Владимира. Явившись с мечом, он встал на защиту матери. Великий князь был настолько поражен, что отложил расправу.

Весть со случившимся быстро долетела до Анны, и она вместе Добрыней и боярами примчалась в терем Рогнеды. Та с каменным и бледным, как смерть, лицом, в подвенечном платье стояла посередине зала, ожидая своей участи. Владимир угрюмо сидел за столом. Их сын Изяслав стоял возле матери с обнаженным мечом в руках.

– Судите ее, бояре, – сказал Великий князь, – судите, как наши славные прадеды судили жен, поднявших руку на мужа.

– Не жена я тебе, – ледяным голосом произнесла Рогнеда, – ты сам это сказал.

Бояре в замешательстве топтались у входа. Не растерялась лишь Анна. Она подошла к Изяславу и взяла его за ручки, с трудом удерживающие тяжелый меч.

– Опусти меч. Твоей маме больше ничего не угрожает.

– Нет, – ответил Изяслав, – я буду защищать ее всю жизнь. Ни на шаг не отойду.

– Молодец. Ты славный защитник.

Принцесса погладила мальчика по вьющимся волосам, направилась к Владимиру, встала на колени.

– Давеча ты помиловал чужих людей, убивших мужа. Так будь же милосерден к матери, подарившей тебе четырех сыновей.

– Как ты не понимаешь?! – запальчиво воскликнул Великий князь. – Она хотела убить меня!

– Пойми и Рогнеду. Ты для нее – изменник. Ты оставил ее ради меня. Разве вправе мы ее судить?

– Пусть судят бояре.

Бояре потупились. Кто-то тихо произнес:

– Ежели по обычаям предков, то…

Не договорил, не осмелился произнести при ребенке страшное слово.

– Погодите, – выступил вперед Добрыня, – мы же христиане и должны судить, как Христос.

– Он не судил! – воскликнула Анна. – Он миловал. Он сказал про блудницу: «Пусть тот, кто безгрешен, первый бросит в нее камень».

– В Рогнеду? – удивился Громыхало. – Как можно? Она же святая!

Зашумели бояре:

– Прости ее, княже!

– Не ведала, что творила!

– По ревности.

– Любит тебя шибко.

Анна снова подошла к Владимиру.

– Тяжело судить, когда самого задело. Тем паче должны мы быть милосердны.

Сглотнул обиду Великий князь, вздохнул глубоко, встал и объявил свою волю:

– Рогнеду не казнить, а сослать в отчину.

– Только не в Полоцк! – воскликнула княгиня. – Лучше смерть…

Великий князь понимающе кивнул и продолжил:

– Заложить новый град, Изяслав.

Увидел, как у сына радостно блеснули глаза.

– Пусть княжит.

Прослезились даже седые бояре. Добрыня подошел к Рогнеде.

– Что же ты плачешь, голубушка? Горислава наша. Снимай платье свадебное.

– Да, пора надевать рясу, – ответила Рогнеда. – Быть мне невестой Христовою…

Забота четырнадцатая. Двенадцать апостолов

…будьте мудры, как змии, и просты, как голуби.

Евангелие от Матфея, 10, 16

По возвращении в Киев Анна сказала Владимиру:

– Жены и дети твои томятся в неведении. Оттого и строят козни. Огласи им волю свою.

– С женами понятно, – вздохнул Великий князь, – найду женихов знатных, и свадьбы сыграем. А вот как с сынами быть?

– А что такое?

– Слышала, что волхв вещал? Умру я от сына своего. Узнать бы, от какого… Надо Гана попытать.

– Василий, – назвала принцесса великого князя христианским именем, – ты тогда в Херсонесе в самом деле прозрел?

– А разве не видно по делам моим?

– Видно, но иногда такую чушь говоришь, что просто не верится!

– Но разве волхвы не обладают даром ясновидения? Разве не предсказали они судьбу вещему Олегу?

– Может, и обладают, но только на волю твою эти предсказания влиять никак не должны.

– Почему? Что плохого, ежели я буду знать то, что будет? Разве не смогу я тогда предотвратить грозящие нам беды?

– Царь Ирод пытался. И что? Погубил тысячи младенцев и обрек себя на муки вечные.

Владимир прошелся по светлице.

– Выходит, что предсказаниями пытаются управлять моей волей?

– Еще как, – кивнула Анна.

Великий князь рассмеялся:

– Не буду я пытать Гана: он только этого и ждет.

– Вот сейчас я вижу, что ты прозрел, – улыбнулась Анна. – Заповеди на то и даны, чтобы волю явить.

– Заповеди – это хорошо… – погрустнел Владимир. – Только я все равно не знаю, как поступить.

– Не знаешь, какому сыну где княжить?

– Хочу, чтобы Русь единой была. Посажу сыновей на княжества, а они потом моим словом отделятся от Киева.

– Великий князь – всем глава.

– Я же не вечный. А сыны как бы не перерезали друг друга за стол киевский.

– Вот и надобно положить каждому свой удел, свою вотчину. Она сыновьям опорой будет, а они – опорой Великого князя и всей Руси.

– Только вот кто Великим князем будет?

– Позже решишь, когда увидишь, кто как княжит…

Владимир в тот же день созвал всех бывших жен и двенадцать сыновей. Стояли отроки в ряд, один краше другого.

– Чем не апостолы? Хоть и малы, а удали не занимать, – улыбнулся Великий князь и пригласил всех за столы дубовые, накрытые яствами сладкими.

После угощения повел речь величаво:

– Женушки мои разлюбезные! Были вы мне отрадою и сердца усладою. Только все на свете кончается: и доброе, и недоброе. Пришла пора и нам расстаться. А чтобы не тужили вы о прежней жизни, дам вам ясных соколов, добрых молодцев…

– Ясных соколов мы и сами найдем, – встряла нетерпеливая Мимолика. – Ты лучше скажи, княже, что сынам дашь? Что с ними будет?

– Сыны будут со мной, – твердо ответил Владимир. – Хватит им за подолы держаться. Будут Руси служить.

– И что за верную службу положишь? – спросила Олова.

– Посажу всех на княжества в города русские.

– Когда?

– Когда княжить научатся.

– Как служить, так уже не малы, а как княжить, так еще рано, – возмутилась Малфрида Богемская.

– Почему Изяславу княжить можно, а другим нельзя? – поддакнула гречанка Юлия.

Загалдели, затараторили бывшие жены.