Читать книгу "Сталин и Гитлер - Ричард Овери"

Надзор за соблюдением дисциплины шел рука об руку с политическим образованием. Членов партий в обеих системах регулярно инструктировали по вопросам партийной линии и самосовершенствования для партийной активности. У коммунистов само собой разумеющимся считалось чтение и изучение их политических классиков. Тот мужчина, который устроил пир с танцами после успешного прохождения экзамена в контрольной комиссии, говорил своему американскому гостю: «Без политической теории никто не сможет понять, что происходит в стране. Коммунист должен задавать темп в учебе…»60. Образованием членов партии заведовал Отдел пропаганды и агитации Центрального комитета партии. В 1920-х годах на вершине этой системы находились партийные университеты, «вечерние университеты» марксизма-ленинизма, Свердловский коммунистический университет, основанный в 1921 году и пропускавший через себя около 1000 будущих коммунистических лидеров ежегодно, а также Институт Маркса и Энгельса; в 1936 году все они были объединены по эгидой Коммунистической академии, после глобальной реорганизации партийного образования в 1946 году переименованной в Академию общественных наук. Также в 1930-х годах в столице и в отдельных республиках страны были открыты Высшие партийные школы, в которых в течение трех лет будущая партийная элита проходила курсы по организационным вопросам и пропаганде, были открыты и тысячи более мелких политических школ и образовательных кружков политической грамотности. В 1930 году их было 52 000, в к 1933 году – 210 000, они охватывали 4,4 миллиона студентов, включая и сочувствующих партии, но не являющихся ее членами, в них проходили краткие семинары по основам исторического материализма. После публикации в 1938 году «Краткого курса» истории большевизма предполагалось, что этот опус станет для студентов незаменимым руководством к изучению коммунизма. Образовательные кружки, в которые входило от 10 до 25 человек, собирались каждые две недели на протяжении всего учебного года, длившегося 8 месяцев. После войны, вслед за сменой кадров, партия стала повышать уровень партийного образования. После принятия резолюции Центрального комитета в 1946 году «Об обучении и переобучении руководящих работников партии» через Высшие партийные школы прошло около 400 000 человек61.

Национал-социалистическая партия не имела столь высокоинтеллектуальной регулярной системы образования. Партийные школы преподавали в том числе и большое количество дисциплин, связанных с физической подготовкой, ставя цель формирования биологической элиты, а не погружения в бездны политической экономии. Ответственность за обучение партийных кадров в Германии была возложена на руководителя Организации рейха, бывшего химика Роберта Лея, скаута, темноволосого, громогласного фанатика с репутацией любителя выпить и дамского угодника, захваченного навязчивой идеей создания физически идеальных немцев. Лей организовал тренировочные центры, получившие грандиозные названия «Ordensburgen», или «замки ордена», где партийным руководителям преподавали краткие образовательные курсы по истории Германии и партийному мировоззрению, где всем предписывалось по утрам делать ритмическую гимнастику, учиться стрельбе и бегу. Замки официально были открыты 24 апреля 1936 года, однако тренировочные школы существовали на уровне гау и крейсов задолго до этого и находились в ведении Главного отдела по обучению. В 1937 году трехгодичные школы были включены в «замковую» систему и должны были готовить будущие поколения партийных функционеров62. Эти учреждения опирались на выпускников ряда специальных школ для девочек и мальчиков, отобранных по расовым признакам и лидерскому потенциалу. Первым из них был Национальный политический образовательный институт НАПОЛАС, основанный в 1924 году, куда могли поступить только белокурые, умные и атлетически сложенные мальчики от 10 до 18 лет; вторыми были основанные в апреле 1937 года школы Адольфа Гитлера для мальчиков от 12 до 18 лет. Оба учреждения акцентировали внимание на воспитании личности при помощи полувоенных тренировок и спортивных состязаний; политическое образование, так же как и в советском «Кратком курсе», основывалось на знании истории партии. Члены гитлеровской молодежи должны были овладеть определенным количеством тем, знание которых затем проверялось на устном экзамене. Этот набор тем включал «Борьбу за Германию», «Причины поражения Германии в Первой мировой войне», «Народ и источники его крови», «Меры, предпринимаемые национал-социалистическим государством для поддержания чистоты германской крови» и тому подобные63.

Цель политического образования состояла в том, чтобы сформировать лучших коммунистов и национал-социалистов, которые были бы способны понять смысл партийной линии и донести его до широких масс населения. В действительности же задача формирования элиты партии, состоящей из преданных и хорошо образованных функционеров, была не такой легкой. Многие коммунисты были исключены из партии либо возвращены в статус кандидатов из-за политической безграмотности, а некоторые – из-за полной безграмотности. Хотя осуждение членов партии часто носило злостный умышленный характер, местные партийные функционеры могли и действительно часто злоупотребляли своим положением. Криминал, пьянство и карьеризм присутствовали в обеих партиях. Состав их так стремительно расширялся и менялся, что они всегда испытывали дефицит компетентных кадров. В обеих партиях образовалась пропасть между рядовыми членами и основным ядром наиболее преданных активистов. В Национал-социалистической партии в конце 1930-х годов почти треть постов требовала от партийных функционеров ежедневного присутствия. К 1930 году в коммунистической партии пришло осознание того, что так называемый актив, состоящий из тех членов, кто что-либо делал для партии, представляет собой элиту среди элит, занимая партийные посты, собираясь отдельно и куда чаще, чем рядовые члены64. Актив также составлял треть всей партии.

Для наиболее преданных активистов рабочий день никогда не заканчивался. «Вот что значит быть коммунистом, – говорила одна женщина, член партии, чья замужняя жизнь в 1930-х годах заключалась в том, что ее постоянно назначали на посты в разных концах страны, вдали от мужа. – Ваша жизнь вам не принадлежит»65.

От членов партии ожидали гораздо большего, чем просто быть образцами расового и революционного идеала, сколь бы они ему ни соответствовали. На съезде в 1935 году Гитлер объявил о том, что роль партии, как собрания «активистов и пропагандистов» заключалась в «образовании и надзоре» за остальной частью германского народа66. Программа партии, сформулированная на съезде ВКП(б) в марте 1939 года, возлагала на нее руководство остальной частью населения страны в деле строительства коммунизма, продвижения политики партии и «ежедневного укрепления связей с массами» путем объяснения и доведения до их сведения решений партии67. Именно в этой приземленной ежедневной рутине, а не в периодически устраиваемых хорошо организованных торжествах и ритуалах скрывалось истинное значение партии. Организация ячеек и блоков в Германии вводила партию прямо в каждый дом. Руководитель местного блока, ответственный примерно за 40–60 домовладений, получал помощь от многочисленных функционеров соседних блоков и помощников, входивших в другие объединения: Германского рабочего фронта, Женской ассоциации (работа которой обеспечивалась в 1938 году 280 000 руководителями блоков) и организации «За социалистическое благосостояние». Для оказания помощи привлекались также местная гитлеровская молодежь и Союз немецких девушек – группы, которые собирали денежные средства и недостающие материалы или распространяли литературу68. На членов ячеек и блоков возлагалось несколько задач: они должны были собирать в пределах своих домовладений данные, по словам Лея, об «оппонентах или врагах нашей идеи»; также они должны были распространять пропагандистские и учебные материалы, по возможности лично и ежемесячно посещая всех жильцов своих домовладений; собирать досье о политической благонадежности на каждого жильца, наблюдая за его поведением, отмечая степень его энтузиазма при размахивании флагом; составлять списки евреев по всей округе, реестры их собственности и отмечая тех не-евреев, кто продолжал поддерживать контакты с евреями, живущими по соседству; и, наконец, они рассматривались как бойцы на «домашнем фронте», готовившие народ к войне и заранее мобилизующие их энтузиазм по отношению к ней на тот случай, если война действительно начнется69. Этот чудовищный груз задач координировался путем регулярных ежемесячных собраний, «блоковых вечеров» или «вечеров ячеек», где вырабатывался план действий на следующий месяц, анализировалась литература и временами читали лекции70. Списки домовладений или индексов карт, ставшие обязательными после организационной реформы 1936 года, также регулярно обновлялись, и семьи, чьи мораль и поведение вызывали сомнения, попадали в список тех, кого следовало навестить повторно, чтобы они заполнили анкету с вопросами об их отношении к новой Германии. Такая система с трудом поддавалась управлению отчасти потому, что партийные организации возложили на лидеров ячеек и блоков слишком много рутинной неполитической административной работы, и даже самые большие энтузиасты из числа местных активистов считали настойчивые повторные обходы жителей, с тем чтобы поднять из уровень морали и получить от них заполненную анкету, довольно неприятной работой. И все же индексы домовладений были бесценным инструментом для партийного социального контроля и достижения расовых целей, а также обеспечения безопасности режима. В то же время они поставляли важную информацию для системы «политического суждения», которую партия неприкрыто использовала для обеспечения гарантии того, чтобы рабочие места как в частном, так и общественном секторе заполнялись кандидатами, симпатизирующими режиму, чтобы социальные пособия выдавались только политически благонадежным заявителям и чтобы лицензии одобрялись только у тех заявителей, кто имел безупречную историю. Суждения основывались на стандартной форме, хранившейся в архиве крейс-офиса, который пополнялся информацией, поступавшей от местных отделений партии, но больше всего от ячеек и блоков71.