Читать книгу "Воспоминания командира батареи. Дивизионная артиллерия в годы Великой Отечественной войны. 1941-1945 - Иван Новохацкий"

Подходят разведчики. Вскоре колонна трогается вперед. У меня верховая лошадь. Свою штатную я оставил у старшины — лошадь хорошо обучена, выполняет все команды со слова, и жаль будет ее потерять. Под седло я взял одну из лошадей орудийной упряжки. При необходимости ее можно будет впрячь в орудие, если какая-то лошадь выйдет из строя.

Батарея замыкает колонну нашего отряда. Последней идет повозка второго орудия с боеприпасами. На нее я установил ручной пулемет, «дегтярь», как его обычно называют. Неожиданность может возникнуть с любой стороны, и надо быть готовым отразить внезапное нападение противника.

Вскоре замечаем, что справа по дороге, которую наш отряд начал пересекать, движется колонна автомашин с замаскированными фарами. Часть колонны, которая не успела перейти дорогу, в том числе и моя батарея, остановилась, солдаты залегли, приготовились к бою. Немецкие машины проходят, не замечая нас. Ночь темная, небо затянуто облаками, и это нам на руку, хотя в темноте приходится и спотыкаться, и падать.

Продолжаем движение вперед быстрым шагом. Вдруг сзади послышался топот копыт лошади. Даю команду пулеметчику быть наготове. Вскоре из темноты на полном галопе выскакивает лошадь с всадником на ней. На полном скаку седок соскакивает с седла и падает на землю. Лошадь помчалась без седока вперед. Подбегаем к всаднику, оказалось, что это командир взвода управления Дыминский. Когда мы начали собираться в рейд, он ушел в другой дом и там уснул. Старшина батареи, оставшийся в селе, случайно его обнаружил и разбудил. Дыминский схватил первую попавшуюся лошадь, вскочил в седло и помчался нас догонять. Впоследствии оказалось, что это была моя лошадь, которую я оставил у старшины. Отругал его как следует; мне было не до него, когда собирались в рейд, и он сам должен был позаботиться и о себе, и о своем взводе.

С момента нашего выхода в тыл противника прошло два часа. Дыминский ехал по нашему пути. Лошадь — животное умное — поняла, что от нее хотят, и сама нашла дорогу к колонне. В то же время тот факт, что спустя два часа после нашего выхода противник не обнаружил, что его боевое охранение уничтожено, свидетельствовал, что о нашем рейде он еще ничего не знает.

Приближается рассвет, но еще темно. Дорога пошла под уклон, впереди должна быть река и большое село.

Оно угадывается по лаю собак да пению петухов. Самого села еще не видно. Обойти село нельзя, мост есть только тут, в селе. Значит, придется прорываться с боем. Пока что наш отряд не обнаружен, и внезапность на нашей стороне, хотя это, конечно, временный фактор.

Колонна останавливается, не доходя села, надо ее подтянуть и приготовиться к бою. В таком большом селе, несомненно, есть гарнизон, и, очевидно, не малый.

Вскоре двинулись вперед. Дорога постепенно идет под уклон. Колонна втягивается в глубокую и длинную лощину, по дну которой идет дорога. Боковые стороны ее круто идут вверх, поднимаясь на высоту 8–10 метров. Останавливаю батарею. Впереди село, значит, с минуты на минуту завяжется бой, а я со своей батареей окажусь в овраге, где пушкам не развернуться, и назад хода нет.

Посылаю вперед разведчиков. Они вскоре возвращаются и докладывают, что овраг идет до самого села. Даю команду отцепить упряжки, развернуть орудия в другую сторону, то есть назад. Пока еще боковые стороны невысокие, и нам удается, хотя и с трудом, их развернуть. Цепляем орудия к упряжкам и выезжаем из оврага. В этот момент в селе началась перестрелка. Очевидно, наша разведка вступила в бой с охранением противника.

Темно, ничего не видно, только вспышки выстрелов да трассирующие пули, летящие во все стороны, показывают, что бой идет где-то ближе к центру села. Даю команду батарее выехать вправо от оврага, занять огневую позицию и подготовиться к ведению огня. В темноте орудия выезжают на позицию, помогают вражеские ракеты. В их свете удается быстро занять позицию и развернуть орудия в сторону села. Там уже вовсю кипит бой, слышны пулеметные и автоматные очереди, частые разрывы ручных гранат, крики «ура!».

Напряженно всматриваюсь вперед в село, но ничего не видно, кроме крыш и деревьев, которые иногда выхватывает свет очередной ракеты. Мои орудия готовы к стрельбе, но вести огонь опасно, можно попасть по своим. От Дыминского, который находится с командиром батальона, нет никаких известий, очевидно, им самим трудно определить, где идет бой. Здесь вся надежда на десантников. Действуя небольшими группами, они атакуют, не давая противнику опомниться и перехватить инициативу.

Посылаю вперед разведчика узнать обстановку. Минут через десять он прибежал обратно и, запыхавшись, докладывает, вернее, кричит: «Танки!» Пытаюсь у него выяснить, чьи танки и где они. Сразу же сам подивился абсурдности этого вопроса. Чьи же танки могут быть в тылу противника, где батальон начал бой. Дотошно у разведчика допытываюсь: где он видел танки? Разведчик показывает рукой влево, за овраг, по дну которого идет дорога в село и где находится большая часть колонны батальона. До боли в глазах всматриваюсь в ту сторону, куда показал разведчик, но в темноте ничего не видно, а при свете ракет противника, в стороне от них, темнота кажется еще гуще.

Посылаю за овраг разведчика с задачей уточнить, где танки противника. Сквозь треск автоматных и пулеметных очередей иногда слышен приглушенный звук моторов. Очевидно, это и есть цель для моей батареи.

Подаю команду: «Танки слева!» Расчеты с трудом разворачивают орудия влево. Второе орудие надо выкатить вперед влево, иначе оно будет в затылок первому, так как до этого орудия были развернуты на село. Расчет второго орудия пытается выкатить его, но сил недостаточно. Даю команду первому расчету и всем, кто здесь есть, помочь выкатить орудие. Грунт песчаный, всюду мелкий кустарник, и орудие с трудом движется вперед. Солдаты изо всех сил налегают на колеса: надо быстрее, танки ждать нас не будут.

Наконец удается выкатить орудие на позицию пригодную для стрельбы. По-прежнему еще темно. Выбегаю вперед к самому оврагу, пытаюсь что-нибудь рассмотреть в темноте. Мешают вспышки выстрелов и ракет. Наконец с трудом удается увидеть движение темной кучи, напоминающей скорее воз с сеном. Это и есть танк противника! До него метров 150–200. Бегу назад к орудию, пытаюсь наводчику показать, где танк, но он не видит его. Наконец в бледном свете очередной падающей ракеты удается увидеть силуэт. Сам кидаюсь к панораме прицела орудия, вращаю маховик панорамы, с трудом нахожу темное пятно танка. Наводчик прильнул к панораме, увидел цель. Подаю команду: «По танку, бронебойным, прицел 12, огонь!» Расчет орудия четко выполняет команду.

Раздается оглушительный, резкий звук выстрела. Пламя выстрела ослепило и меня, и расчет. Но звук удара снаряда по броне и затем звук рикошета его подтвердили, что снаряд попал по цели. Из машины серия красных ракет. Я даже испугался вначале: неужели попал по своему танку? Но сразу же мысль подсказывает: какие свои танки могут быть здесь, в тылу противника?

Подаю новую команду: «Огонь!» Вновь звучит резкий звук выстрела и вновь рикошет. Понял: очевидно, это тяжелый «тигр», его наши бронебойные снаряды не берут. Пока падали красные ракеты, рассмотрел, что там движутся два танка. К этому времени мой разведчик сообщил, что вдоль окраины села приближаются к выходу из оврага еще два танка. Понял, что гитлеровцы намереваются зайти с обеих сторон оврага, зажать там колонну батальона и передавить ее гусеницами.