Читать книгу "Войсковые разведчики в Афгане. Записки начальника разведки дивизии - Николай Кузьмин"

Самое плохое было в том, что Тихонов никому о своем решении не доложил, развернул свою командно-штабную машину рядом со своей палаткой и держал связь с ротами. Я, выходя по радио на него, считал, что он вместе с ними, а он, находясь в 500 м от меня, создавал видимость своего присутствия с подразделениями.

Ну и получилось то, что должно было получиться, когда бой ведут неопытные, а хуже того, безответственные люди.

Проверив результаты авиаудара, о которых доложил мне Тихонов, я дал им команду возвращаться. Тихонов продублировал мою команду в пешую группу и пошел обедать. Где-то часа через два вдруг послышалась отдаленная стрельба, и в центр боевого управления дивизии (ЦБУ) сообщают, что подразделения разведбата попали в засаду и ведут бой. До района боя было не больше 1,5 км.

Комдив немедленно поднял по тревоге мотострелковый батальон 395 мсп и направил его на помощь разведчикам. Я же по радио выхожу на Тихонова и требую доложить обстановку, он путается, что-то говорит несвязное. Я начинаю понимать неладное, прямо спрашиваю, где он находится. И вот тут-то выясняется, что он весь день просидел от меня в 500 м и никуда не выходил.

Я был этим буквально поражен. Но сейчас не до Тихонова, надо выручать людей. Вместе с переводчиком Намозом и еще несколькими офицерами выходим навстречу. Из радиопереговоров понял, что роты попали в засаду, есть убитые и раненые. Бой уже закончился: выходят сначала разведчики, потом мотострелки, потом афганские солдаты. Несут убитых и раненых.

Пострадали только разведчики: они бы и самостоятельно смогли отбить нападение, но, как и в Дарвазе, погибшие были в первые минуты боя от обстрела в упор. Убитых 12 человек, среди них два офицера: командир танкового взвода 2 роты старший лейтенант Василий Павлюк и артиллерийский корректировщик Владимир Пирогов. Убитых солдат десять. Из них четверо «дембелей», служивших уже 3-й год, которые через 2–3 недели должны были ехать домой.

Тяжело ранен и без сознания командир взвода старший лейтенант Олег Антоненко, получили серьезные ранения, но держались на ногах замполит роты старший лейтенант Н. Стрельчук и командир взвода старший лейтенант В. Шапкарин. Ранено еще 4 солдата, один тяжело – 6 пулевых ранений, но в сознании. Убитых положили в ряд у палатки медсанбата, раненых занесли внутрь и начали оказывать им помощь.

Что же получилось? «Духи» из панджерской группировки Ахмад Шаха, около 15–20 человек, увидев нашу пешую группу, утром выходившую в Лагак, решили напасть на нее по возвращении их в лагерь. Подготовили засаду в заброшенном саду, верно посчитав, что уставшие «шурави» (а они прошли более 20 км пешком) назад не пойдут более трудной дорогой по гребню высоты, а спустятся в долину и пойдут через этот сад.

Так оно и получилось, хотя у нас всегда действовало железное правило – одной и той же дорогой никогда не ходить. Пошел в засаду одной дорогой – возвращайся другой, иначе сам в засаду попадешь. Это знали все, кроме нового командира роты.

Другие же, более опытные, чем он, офицеры не стали спорить, понадеявшись на «авось», тем более до расположения батальона было не более 2 км и наш лагерь был уже им виден – рукой подать. И ведь сами поплатились за это: из всех офицеров целыми остались лишь двое: командир роты и авианаводчик, остальные 5 были или убиты, или ранены.

Самым безвыходным в этой ситуации было то, что нельзя было немедленно вызвать вертолеты, чтобы эвакуировать раненых. Уже наступила ночь, а ночью вертолеты в горах не летают. У нас было двое тяжелых, им требовалась немедленная операция. Олег Антоненко был ранен в печень, у него было сильное внутреннее кровотечение, к утру он умер. Раненый сержант из 3 роты, уже не помню его фамилию, несмотря на 6 пулевых ранений, выжил.

Считаю большим просчетом командования, не взявшим на боевые действия полевую операционную машину с хирургической бригадой скорой помощи. Ведь раньше это всегда делалось. А на данную операцию почему-то не взяли, видимо, рассудив, что не понадобится. Этот просчет стоил жизни О. Антоненко, так как в данной ситуации имеющаяся медицина, кроме капельниц, помочь ему просто нечем не могла. Только немедленная операция могла его спасти. С рассветом прилетели вертолеты, взяли тела убитых и раненых, и каждый полетел по назначению: раненые в госпиталь, убитые в морг.

Помню, утром, перед прилетом вертолетов, я пришел к зданию маленькой школы на берегу горной речки в кишлаке Бану. Погибшие лежали в ряд, накрытые брезентом. Я попросил у находившихся здесь двух солдат снять его.

Крайний справа был Олег Антоненко. Далее офицеры В. Павлюк, В. Пирогов, сержанты А.И. Самолюк и Н.А. Каштуев, А.В. Чертенков, А.В. Сполохов, рядовые П.А. Клименко, А.И. Подкорытов, Ю.В. Шабанов, фамилий еще троих, к сожалению, я не помню. Я мысленно попрощался, отдал честь погибшим товарищам. Что я мог еще сделать? Чем помочь? Мог только отомстить за них, а как, я расскажу несколько позже.

Комдив был в ярости от поступка Тихонова. Даже хотел возбудить по нему уголовное дело. Но потом остыл, кто будет сам себе ЧП создавать? Крепко досталось, конечно, и мне.

Короче, отделался Тихонов легким испугом, но комдив ему этого не простил. Так за 1,5 года его службы в дивизии его не представили к ордену, который, и не по одному, у нас получали все разведчики.

Первая и последняя встреча с Тихоновым после Афганистана у меня состоялась в 1994 году в Киеве, 9 мая, на военном кладбище, где однополчане собирались на могиле Олега Антоненко. После кладбища поехали домой к его матери – Евгении Александровне, всегда устраивавшей поминки по Олегу в этот день.

Тихонов, заменившись в Союз одновременно со мной, стал старшим офицером разведуправления ТуркВО, далее – преподавателем в Военной академии им. М.В. Фрунзе на кафедре разведки. С развалом Союза уволился из армии и жил в Москве, занимался бизнесом. В Киев приехал по каким-то своим делам.

За столом он пространно вспоминал свою службу в Афганистане, потом начал мне давать советы, как надо жить и служить. На первом же перерыве я, молча, не прощаясь с ним, ушел, о чем и до сих пор не сожалею. Его я, конечно, не обвинял и не обвиняю в гибели разведчиков, но неприятный осадок в душе остался до сих пор.

Недавно я узнал, что В.Н. Тихонов скоропостижно скончался 3 мая 2012 года, не дожив до 65 лет. Похоронен на своей родине – в городе Бахмач.

Через несколько дней после гибели наших разведчиков я решил провести акцию возмездия, и мы провели ее в форме диверсии против местных андарабских душманов.

Диверсия – способ скрытого активного воздействия на противника, редко применяется в войсковой разведке. Обычно это прерогатива спецназа и особенно агентурной разведки. Но тут случай был особый.

Благодаря полученным разведданным появилась возможность крепко насолить «духам», и упустить эту возможность, особенно после случившегося, я не мог. Согласия начальства я даже и не пытался получить, потому как заранее знал, что откажут.

Весь замысел состоял в том, что от агентурной разведки я получил данные о месте и времени сборов местных главарей. Они собирались почти каждое утро где-то с 7.00 до 9.00 в большой двухэтажной чайхане в центре кишлака Дехи-Сала, в 10 км от нашего расположения.