Читать книгу "Дэдпул. Лапы - Стефан Петручо"

Моя левая ягодица уже полностью растворилась, а я лежу и слушаю сплошное бла-бла-бла.

– Эми, у меня уже ползадницы стекло на пол. Можешь поскорее перейти к сути?

– Я не знаю, как подсластить эту пилюлю, но… – Её взгляд наконец падает на лужу. Наблюдательность Эми выше всяких похвал! – Уэйд, ты что, таешь? Я просто так привыкла видеть тебя размазанным по полу, что… Ты таешь! – она хлопает себя по бёдрам. – Ты сломал УРА, да? Ты сломал эту чёртову пушку! Я предупреждала тебя, просила быть осторожнее, но нет…

– Эми, что ты хотела мне сказать?

Она моргает.

– Ладно. Дик, Джейн – как бы эта голова себя ни называла – это ты. Точная генетическая копия.

Меня пронзает дикая боль. Возможно, это последствия всех сегодняшних переживаний, но то, что я медленно превращаюсь в лужу слизи, тоже не стоит сбрасывать со счетов.

– Не-е-ет! Не верю! Не может быть! Я чувствую себя как Люк, когда тот узнал, что Лея – его сестра, только хуже.

– Она врёт, Уэйд, – нежно воркует Джейн. – Не верь ей. Она просто завидует. Они все нам завидуют. Посмотри на них, на этих людей с их жалкими маленькими жизнями, и на нас – от меня осталась одна голова, а ты скоро растаешь… Нет, погоди. Неудачный пример. Но какая разница? Ведь главное, что мы любим друг друга!

При звуках её страстного голоса я готов провалиться в очередную галлюцинацию, но тут Слепая Эл даёт мне пощёчину.

– Да бога ради! Не надо никому верить на слово. Просто сними наконец эту маску, как я тебе и советовала, и сам посмотри!

В голосе Джейн слышны нотки ужаса:

– Уэйд, не надо.

Я дрожу. Даже не дрожу, а капаю на пол – да, так будет точнее.

– Почему, Джейн? Разве тебе есть что скрывать?

– Конечно, нет… Я просто не успела причесаться и всё такое…

– Оставь в покое эти дурацкие гендерные стереотипы, дорогуша.

Я пытаюсь стянуть маску – и голова катится в сторону. Я пытаюсь поймать её оставшейся ногой, но не преуспеваю.

– Эл, можешь на секунду придержать её за шею?

– Сам держи. А я сниму маску.

– Договорились.

Когда я хватаю Джейн за шею, она хихикает:

– Ой! Какие холодные пальцы!

Я обещал себе, что не буду разочарован, как бы Джейн ни выглядела. Но когда маска, хлюпнув, сползает с её лица, с этой фантазией приходится распрощаться.

Джейн старается сгладить впечатление широкой улыбкой.

– Хе-хей!

Но мы оба знаем, что всё кончено – или, по крайней мере, что ничего уже не будет как раньше (а разве раньше что-то было?..). Если бы у меня вовсе не осталось тела, я сказал бы, что как в зеркало гляжусь. А так я просто смотрю на собственную голову.

– Эх. Ну ладно, по крайней мере, кусочки мозаики встают на свои места. – Я поднимаю голову, и мне в глаза сыплется штукатурка. – Это что, монстры наверху топочут?

Слепая Эл цыкает.

– Монстры, монстры. Тут творится форменный дурдом – как в том наркопритоне, куда ты меня отправил за витаминами. Но сейчас не в монстрах дело!

– Эл, цыц. Я тут вообще-то умираю. Ты когда-нибудь перестанешь мне припоминать тот случай? Когда я отвёз тебя в магазин, я не знал, что это наркопритон, ясно? Но ты права. Мне ещё надо выяснить, кто ухитрился создать генетическую копию моей головы и как ей удаётся глотать и разговаривать, не имея лёгких и всего остального. Джейн, можешь мне что-нибудь сообщить?

Голос снова звучит ниже:

– Дик.

– Я не хочу с тобой разговаривать. Позови Джейн.

– А она не хочет разговаривать с тобой! Она расстроилась. Но я могу посвятить тебя в детали. Помнишь Боба, агента Гидры?

Внимательный читатель вспомнит, что Боба я упоминал в третьей главе.

– Ого! Он тоже тут? Ёшкин кот, это как в конце сериала, когда в одном эпизоде собирают всех старых актёров, у кого не нашлось работёнки получше. – Я стучу по голове. – Боб! Эй, Боб! Вылезай, ублюдок, пока у меня ещё есть силы начистить тебе табло!

– Ты не понимаешь. Ты наш биологический отец, но Боб в каком-то смысле наш создатель.

– Ты уверен, что его там нет? – я снова стучу Дика по черепушке. – Тук-тук, Боб! Выходи!

– Ай! – вскрикивает Дик. – Хватит, пожалуйста!

– Сначала скажи: «Кто там?» Давай сначала.

Тук-тук.

– Ох. Кто…

– Дэдпул в пальто!

Дик явно обижен. Никакого чувства юмора.

– Ты хочешь узнать, как всё было, или нет?

Я киваю. Дик прокашливается – как, скажите на милость, может кашлять голова без тела? – и начинает свою загадочную историю. Путешествие в неизведанное, если пожелаете…

Фокус размывается параллельно с усилением лирической музыки.

Из ЗТМ: ИНТ. Лаборатория «Оружия Икс» / День / Заявочный план.

Музыка затихает по мере того, как картинка становится чётче. Лирические нотки сменяются резким шумом аппаратуры. Общая атмосфера – в духе «Франкенштейна», только более технологичная.

Выкрученная на максимум насыщенность придаёт всему потусторонний облик: лампам на потолке, блестящим, лоснящимся механизмам, но прежде всего – фигуре, жадно склонившейся над просвечивающим растровым электронным микроскопом (ПРЭМ).

Наезд камеры на фигуру. Это бедолага БОБ, чья грязная форма наполовину скрыта чуть более чистым лабораторным халатом. То, что он видит, вызывает у него улыбку.

БОБ

Ах, какая прекрасная операционка! Уже скоро у меня будет армия монстров! (поднимает голову)

Тогда-то Гидра захочет взять меня обратно!

Стоп. Хватит. Это же сценарий. Да к тому же Боб так не разговаривает. Извините. Сейчас мы всё оформим как надо. Так вот, Дик каким-то образом откашливается и начинает:

– Уволенный из террористической организации, известной как Гидра, после нескольких лет беззастенчивой эксплуатации, Боб – человек, который некогда был самым преданным твоим фанатом, – оказался на распутье. Кем он был на самом деле? В чём был смысл его жизни? Было ли ему на что надеяться или его ждало тихое отчаяние, перемежаемое редкими попытками сойти за пирата?

В поисках ответов на эти вопросы, терзающие его сердце, как-то ночью он одиноко бродил по северной оконечности Лонг-Айленда и наткнулся на секретную лабораторию. Боб обрадовался. Теперь-то его примут в Гидре с распростёртыми объятиями! Он сможет даже включить в страховку услуги стоматолога, о чём так мечтала его жена Элисон! Боб, агент Гидры, вдруг снова почувствовал себя живым – ещё более живым, чем в тот день, когда журналисты решили, что буква «Г» на его костюме значит «Герой».