Читать книгу "Спаси меня, мой талисман! - Наталья Шатрова"

Лучи солнца властно проникли в комнату и коснулись лица мужчины. Он пошевелился, открыл глаза и приподнялся. Сладко потянулся, спустил с постели короткие ножки, повернулся к Белаве, с удовольствием скользнул взглядом по ее животу.

Удивительно порой поворачивается жизнь. Мытник давно уже свыкся с мыслью, что никогда не станет отцом, но Бог смилостивился – и он снова почувствовал себя молодым и полным сил. Одно отравляло радость: ребенок, рожденный в неволе, становился рабом.

Мытник мог бы дать Белаве свободу, если бы не знал наверняка, что, получив ее, она уйдет из этого дома. Сколько раз он просил Белаву принять иудаизм, чтобы без помех жениться на ней. Раввины, что и говорить, не очень приветствовали новообращенных, считая, что только рожденный евреем может им быть. Но ведь сорок лет назад они смотрели сквозь пальцы на то, что толпы хазар становились иудеями. Почему бы им сейчас не принять еще одну душу в свое стадо? Уж мытник в этом случае не поскупился бы.

Но ведь Белава сама не желала принять иудаизм! Уж как он ее уговаривал! Чуть на колени не вставал, но быстро отступил перед неизвестной силой, исходящей от ее веры.

Пожалуй, Белава сама кому угодно может доказать, что единого Бога просто не может быть, когда все вокруг дышит таким разнообразием. Над полями и огородами витают вилы, разнося живительную влагу растениям. Русалки и дивы оберегают леса и реки от вредных посягательств человека на живую природу. Полудницы бегают по полям, передавая всю свою силу хлебным колосьям. Грозный змей хранит под землей несметные богатства. И все эти, и другие божества обязательно должны подчиняться высшим силам, иначе все перепутается: день с ночью, вода с сушей, небо с землей. Да разве одному Богу под силу уследить за всем живым в этом мире?! Только поделив между собой обязанности, боги Род, Велес, Макошь, Перун и Лада могут добросовестно исполнять их.

Мытника умиляла и бесконечная доброта Белавы. Узнав о ее беременности, он сказал:

– Теперь мне придется развестись с женой, чтобы жениться на тебе.

– Как развестись? – не поняла Белава, а когда он разъяснил, испугалась: – За что же выгонять бедную женщину? Разве она виновата в своем бесплодии? Почему ты не можешь взять меня второй женой? Мы вместе с нею воспитывали бы наших детей.

– Иудаизм запрещает многоженство. Мы – не язычники какие-нибудь, а избранный Богом народ.

– Тогда лучше я рабой останусь, – твердо решила Белава и впоследствии пресекала все разговоры о браке.

Каждое утро, видя перед собой соблазнительно потягивающуюся женщину, неприхотливые движения которой сводили с ума, мытник вновь и вновь думал о женитьбе. Он не был простаком и знал, что отказ Белавы больше связан с ее чувствами, чем со здравым смыслом и боязнью навредить его жене. Он часто замечал, как порой она смотрит на него невидящим взглядом…

Критически оценивая себя, мытник понимал, что такая женщина никогда не полюбит его, поэтому и не хочет связывать себя с ним навеки. И это качество тоже нравилось ему. Белава – бескорыстна. Богатство никогда не туманило ей голову, и на роскошь она смотрит равнодушно, иначе давным-давно сама бы женила его на себе.

Он понимал, что лишь рабское положение обязывает Белаву безропотно подчиняться всем его прихотям. Ему было обидно, но он терпел, и в глубине души тешил себя надеждой, что это не так, что Белава пусть не любит, но относится к нему с уважением и принимает его ласки с удовольствием.

И она – мать его ребенка! Нельзя об этом забывать! Если он сейчас не побеспокоится о ней и о дитяти, то кто же позаботится о них, когда он умрет? Кому достанется его добро?

У отца мытника, кроме него, было пять сынов, и все сложили головы за Обадия, выступившего против старых хазарских порядков, не признающих иудаизма. Кровопролитная гражданская война унесла много жизней, но Обадий победил, и иудаизм признали в Хазарии господствующей религией.

Сынов уже было не вернуть, но родители мытника не жалели о том, что приняли новую религию, поэтому судьба наградила их еще одним ребенком. Он, рожденный уже евреем, учился у великих раввинов, приобрел самые лучшие знания, а деньги отца помогли ему продвинуться по службе и занять выгодную должность мытника в Саркеле. Родители подыскали ему жену не из новообращенных, а настоящую иудейку, семейные корни которой уходили в глубокую древность. Род ее перемещался из страны в страну, подвергаясь гонениям, пока не обрел довольно безопасное убежище в Хазарии.

Правда, хорошая родословная не уберегла женщину от бесплодия. Мытник молча переживал это несчастье, ни разу не упрекнув жену. Впрочем, понимая свою вину, она никогда не давала повода для недовольства: почтительно обращалась к мужу, знала свое место и никогда ни на что не жаловалась, даже сейчас, зная о его связи с рабыней, не скандалит и не упрекает его.

После смерти отца мытнику много богатства досталось, и сам он не сидел сложа руки, а добросовестно его приумножал. Но для чего?! Двадцать лет прожил с женой, навязанной родителями. На чужих женщин глаз поднять не смел, иудейские законы, привитые с детства, почитал.

А вот рабыня-язычница всю душу перевернула. Не знает мытник, любовь ли к нему пришла так поздно или еще что, но всякий раз, подумав о том, что Белава может покинуть его, он страдал.

Нет, выход из этого положения он видел только один – брак. И Белава должна подчиниться его твердому решению.

– Вот что, Белава, – мытник посмотрел на женщину, наконец решившись на ответственный разговор: если он еще промедлит, его ребенок родится рабом, – я окончательно решил жениться на тебе.

Белава резко поднялась с постели.

– Но ведь ты говорил, что не можешь иметь вторую жену.

– Я развожусь. Она бесплодна, а по еврейским обычаям и за меньшую провинность жен прогоняют. Я ее жалел да и память родителей своих не хотел беспокоить. Теперь все изменилось. Ребенок должен родиться в законном браке. А вдруг я умру? Кому мое богатство достанется? Жена прав на наследство не имеет, у меня родных нет никого. Растащат добро многочисленные родственнички жены. Заккай вон, например, давно мечтает о богатстве.

Мытник встал с постели, накинул халат, надел на голову кипу. Белава смотрела, как он одевался, и думала о своем будущем. В глубине души она всегда надеялась на доброту мытника, которая заставила бы его подарить ей свободу. Тогда Белава отправилась бы искать любимого. Она все еще помнила Веселина, как ни старалась забыть, но мысли о нем так плотно засели в голове, что она уже и не знала, как избавиться от них. Ведь понимала, что Веселин потерян для нее навсегда, что только чудо могло вновь соединить их, а в чудеса что-то в последнее время мало верилось. Любовь к Веселину была какой-то болезнью – навязчивой, ненужной, изводящей душу и сердце. Но Белава не ведала зелья, чтобы избавиться от нее.

Белаве нужна была свобода, тогда она села бы на первую же ладью, следующую в Киев, и уплыла бы к любимому.

Замужество, разумеется, тоже свобода, но – для рабыни. А нужна ли ей как женщине такая свобода? Правда, быть женой нелюбимого человека – не самое худшее, что может предложить жизнь. Придется смириться и на этот раз.