Читать книгу "Дом духов - Кристофер Дж. Мур"

Полковник отбарабанил номер на память, схватил пейджер и швырнул его через самодельную комнату. Тот врезался в стену из деревянных досок.

– Ты знаешь, кто это, – произнес Кальвино.

Мышцы на шее Пратта напряглись. Ничто не шевелилось в полутьме, кроме изображений на экране телевизора. В нижней части экрана бежала строка с ценами акций на фондовой бирже. Пратт с трудом сглотнул и, бросив взгляд на друга, прошептал:

– Да, знаю.

* * *Послеполуденная жара косыми лучами солнца хлестала танцовщиц святилища Эраван. Они танцевали рам каэ бон, танец жертвоприношения духам сан пхра пхум. Стройные юные девушки извивались, приседали, кланялись и опускались на колени в ритуальном танце вокруг идола. Их лица покрывала гротескная маска лепешкообразного макияжа; жирные синие тени вокруг глаз и ярко-красная губная помада превращали их в безликих китайских кукол. Волосы у них были подняты на макушку и открывали длинные шеи. Восемь танцовщиц миновали Кальвино, пока он шел в заднюю часть святилища. Девушки были одеты в традиционные костюмы, усыпанные зелеными, красными и золотыми блестками, и высокие золотые конусообразные шапки.

Он смотрел, как они преклоняют колени перед святыней. Играл оркестр из трех человек с барабанами, бамбуковыми клавишными инструментами и колокольчиками. Макияж вздувался пузырьками и стекал по их длинным шеям, будто мороженое таяло внутри золотых конусов их шапок. Кальвино уже выпил половину маленькой бутылки «Меконга». Его прошиб пот, но нервы успокоились. Сыщик приехал в Эраван один. Глубоко засунув руки в карманы, он смотрел на остров тени. Нашел скамью и сел. Босые девушки двигались в танце к нему, потом повернулись, изогнулись и затанцевали вокруг центра святилища Эраван. Тяжелый способ зарабатывать по четыре доллара в день, подумал Винсент.

Клиенты Эравана платили наличными за пятнадцати– или тридцатиминутный блок танцев как награду за то, что боги этого храма выполняли их просьбы. Выигрыш в лотерею, возвращение сбежавшего мужа в гнездышко, продвижение по службе или, в случае Бена Хоудли, нужная подсказка насчет того, когда покупать и продавать акции на фондовой бирже Таиланда.

Транспорт на Ратчадамри тормозил у светофоров, и выхлопные газы успевали смешаться со сладким запахом курительных палочек. Несколько туристов бродили вокруг с мини-камерами «Сони», а также домохозяйки, продавцы из «Дзен» и небольшие группы тайцев средних лет, похожих на бывших кикбоксеров, которые стремятся вернуться на ринг – единственное место, где им оказывали почет и уважение. Другими словами, Эраван ранним вечером был тем местом, куда приходили неудачники, чтобы удвоить ставки на свою судьбу. Это был дом духов, внесенный во все путеводители и привлекающий тысячи туристов со всех концов света. Никто, кроме горстки людей, никогда не слышал о доме духов плачущего крокодила в Клонг Той. Никто никогда не услышит о мальчиках-подростках, которых нашли мертвыми в кузове старого грузовика, переделанного в клуб.

Уже от входа Кико увидела Кальвино, сидящего в углу. Она подошла сбоку и окликнула его. Он резко вскинул голову, потом увидел ее и глупо улыбнулся.

– Ратана сказала, что ты, возможно, здесь, – сказала Кико.

Он вышел из святилища и подошел к ней.

– Она тебе сказала?..

– Она мне сказала. Я ходила сегодня утром в Фонд. – Ее нижняя губа задрожала. – Я хотела увидеть родных Лека. Я сказала им, что помогу. И мне рассказали…

Голос ее прервался, она не смогла договорить; но ей и не надо было, Кальвино понял. Он обнял ее, поцеловал в щеку и прошептал:

– Все будет хорошо.

– Они сказали, что было бы лучше, если бы я не возвращалась в Клонг Той некоторое время, – сказала Кико, смахивая слезу. – Я знаю, что они думали; это читалось в их глазах. «Почему ты не умерла вместо них?»

В то утро ее ждало в Фонде эхо глубокой печали. Словно она снова вернулась в спальню своей убитой горем матери.

– Мне очень жаль, – сказал Винсент, снова обнимая ее. – Я знаю, как это важно для тебя, и… – Он не закончил мысль. – Я поговорю с ними.

– Не надо, Вини, – ответила Кико и сжала его руку. – Ты – последний человек, которого они хотят видеть.

Она права, конечно, подумал он. У него на руках кровь. Кровь их детей. Было много причин того, почему и как это случилось, и он их знал, перебирал их в уме, но вернулся в холодную реальность смерти, и их утраты, и его роли в том, почему они вынуждены страдать.

Кико высморкалась, а потом подошла к торговцу купить курительные палочки, свечи, пакетики золотых листочков и цветы. Она увидела, как Кальвино улыбается старухе, продающей приношения для святыни.

– Это самодовольная улыбка? – спросила она.

– Моя бывшая жена однажды обвинила меня в том, что у меня самодовольная улыбка. Это было во время игры «Янкиз» против «Блю Джейс»[23]. Я поймал мяч, отлетевший от биты Дейва Уинфилда в шестом иннинге. Я думал о том, что она сказала. Она была права.

– И что?

– Я бросил мяч обратно. С тех пор я старался не вести себя так, будто выиграл игру, когда я всего лишь зритель.

– Знаешь, Винсент Кальвино, я бы хотела перестать чувствовать к тебе то, что я чувствую. Но ты не облегчаешь мне задачу.

Потом они вернулись в Эраван, и он оставил Кико, которая подносила курительные палочки к голубому пламени масляной лампы, стоящей в стеклянном футляре с наклонной золотой крышей – такие лампы итальянцы из среднего класса ставят в своих дворах перед домом в Квинсе.

Делами занимались в глубине святилища. За ободранной стойкой стояли двое тайцев в белых рубахах с закатанными до локтя рукавами, в черных парадных штанах и мокасинах. Позади них висела реклама танцовщиц: две за 260 батов, четыре за 360 батов, шесть за 610 батов или восемь за 710 батов. Если клиенты хотели больше восьми танцовщиц, они должны были особо договариваться у стойки или привести свою собственную труппу. В стороне играл оркестр. Два молодых тайца с барабанными палочками били по клавиатуре из бамбуковых трубочек и звонили в колокольчики. Один дул в маленький рожок. Музыка стелилась над дорожным шумом подобно туману из звуков. Она отличалась всплесками диссонанса высоких нот, как мелодия с улиц вокруг цитадели североафриканского города. Она навевала Кальвино мысли о теневых сделках, гангстерах, первых рядах матчей по кикбоксингу или о концерте Филипа Гласса[24].

Винсент насчитал четырнадцать деревянных слонов, выстроившихся небольшим стадом, повернутым к Плоэнчит-роуд. Самые большие были около восьми футов высотой на уровне их плеч. Меньшие слоны были размером с крупных крыс, живущих в стене у передних ворот его многоквартирного дома. Кальвино подошел к стойке.