Читать книгу "Трепет - Сергей Малицкий"

– Подожди… – привстал Прунум. – Но даже если и так. Сто тысяч. Вычти баб, детей, стариков да юнцов, сколько останется? Двадцать тысяч? Да зимой? Думаешь, Арамана не справится с этой пакостью?

– Анкида бы справилась, – прошептала Кама. – Да не знаю, справится ли? Думаешь, гахи полезут на Араману, а Эрсет выжидать будет? А кочевники с юга твоих братьев из Аштарака помилуют? А если я тебе скажу, что под горами, в пещерах и в самом деле живут гахи? И их там не меньше, чем на поверхности? А если я тебе скажу, что в подземельях Донасдогама спали в саркофагах гахи-воины, оставленные Лучезарным? И их может быть от ста тысяч и до двухсот? Если не больше. И среди них нет стариков и старух. Это воины, Прунум. Подземелья Донасдогама вскрыты. Когда я проходила там, гахи лезли из провала, как муравьи в разлив лезут из муравейника. Две недели назад. И знаешь, что я тебе скажу, им ведь там нечего жрать. И как ты их считаешь зверьми, так и они тебя сочтут тем же самым.

– Две недели, говоришь? – выпрямился, прикрыл глаза Прунум. – Как раз что-то громыхнуло на севере. Мне спросонья показалось, что наша башня чуть не рухнула.

– Змеиная башня, – ответила Кама. – Упала в провал.

– Не ты ли ее столкнула? – вытаращил глаза Прунум.

– Даже не знаю, что и ответить тебе, – вздохнула Кама. – Но сотни две гахов до Араманы не дойдут, это точно.

– По коням! – рявкнул Прунум. – Быстрее! Дозорными остаются пять человек. Быстро ко мне, слушать и запоминать, что сейчас скажу. Но сразу говорю, увидите хоть что – драпать так, чтобы грива лошадиная в нос забивалась! Ясно?

…Путь до Туна оказался недолог. Основная часть отряда осталась в цитадели у большой стены, что тянулась вдоль границ Араманы от гор Митуту до гор Балтуту, а Кама, Вервекс, Прунум и еще пятерка воинов, меняя лошадей у каждой крепостенки, помчались дальше. На две сотни лиг было потрачено всего два дня. Зато уж, когда впереди показались зубчатые стены Туна, Прунум не преминул оглянуться, окинул взглядом вымотанные лица воинов и упрямое лицо Камы, восхищенно покачал головой и рявкнул:

– И чтоб ни слова ни полслова о девице! Хотя как же, если вы не расскажете об охоте на каменного зверя, лопнете же? Ладно, как хотите, но нет ее с нами, ушла, отправилась по делам, осталась на охоте. Чем больше разного наплетете, тем меньше вам будет веры. Я бы уж точно не поверил. А тебя, девочка, – Прунум придержал коня, – я бы взял к себе в дружину.

– Я уже в дружине, – бросила в ответ Кама.

– Знаю я вашу дружину, – с досадой поморщился Прунум. – Впрочем, ладно. Я сам зла от Туррис не видел, и ты не увидишь. Только если есть она, не ушла куда. Вервекс так сразу отправится ее искать. Если какая нужда в тебе будет, я сам приду или пришлю кого. Ночь хоть проведи в Туне. А то и стальные набойки стесываются, отдых нужен. Не бойся, я тебя на большом постоялом дворе пристрою. Там затеряться легко. Зато если твой спутник в городе, то там он, больше негде.

– А есть у вас дом скорби? – спросила Кама.

– Это ты сейчас про что? – не понял Прунум.

– Она не про дом терпимости, – хмыкнул догнавший дядю Вервекс. – Она про дом скорби. Про приют сумасшедших.

– А, – с облегчением проронил Прунум. – А то я уж… Поживешь с мое, тоже начнешь сползать из терпимости в скорбь. Нет у нас приюта для сумасшедших. Да и самих сумасшедших тоже. Все дурачки наперечет. А зачем тебе?

– Так, – пожала плечами Кама, – повеселиться.

– Чудная ты девка, – задумался Прунум. – Мне-то как раз после твоих вестей не до веселья…

– Не гони лошадей, – посоветовал Каме Орс, когда копыта лошадей загрохотали по камням проездного двора. – Кто ж дурачка ищет? Что дурачка, что умирающего старичка, что воина беспамятного. Только случай поможет. А не будет случая, значит – не судьба.

– Значит, мне так и таскать в себе мурса? – процедила сквозь зубы Кама.

– Зачем же? – обиженно протянул Орс. – Как случай подвернется, сам слечу, и не заметишь даже.

– А если не судьба? – спросила Кама.

– А тебе что, плохо со мной, что ли? – спросил Орс.

– Вот слетишь, тогда и поговорим, – пообещала Кама.

…Постоялый двор и в самом деле оказался большим, к тому же устроен он был прямо под стенами княжеского замка, только затеряться в нем никак бы не вышло, трактирный зал, в котором Кама наскоро перекусила, был почти пуст, да и на втором этаже, где узкие двери в каморки-комнатушки лепились через каждые три шага, постояльцами даже и не пахло. Точнее, пахло, но не постояльцами, а кислой капустой, грязной обувью и гнилым деревом.

– Простите, – униженно кланялся служка, которым оказался невысокий то ли моложавый старичок, то ли хлебнувший лиха паренек. – Господин Скутум велел поселить вас получше, но вовсе хороших комнат нет. Уже лет шесть, как вся Арамана на узлах спит, на узлах ест, на узлах рожает детей и всякое другое творит. Войны ждем. Даже уже за раппской стеной и в Бабу и деревеньки устроили, кто и дома себе прикупил, а все родная земля держит. Да и недалеко вроде. Успеем?

– Не знаю, – захлопнула перед носом слуги дверь Кама и тут только поняла, что усталости в ней столько, что, пролежи она хоть неделю, просыпаясь только от голода и по нужде, все равно не избудет накопившуюся усталость.

– Ваша милость, – послышался стук в дверь старательного служки, – уж простите, забыл сказать, что у нас, как в лучших гостиных домах Самсума, воду носить не надо! Течет по свинцовым трубам в каждую комнату, только затычку вынуть. И жаровня в каждой комнате имеется, и все прочее, только затычку не забывайте обратно вставлять, а то ворот осел крутит, так надо же и животину пожалеть. Хорошо?

– Иди, – бросила Кама, сбрасывая одежду. – Орс?

Мурс не отзывался.

– Ну, как хочешь, – буркнула Кама, заходя за выцветшую ширму. В углу комнаты и в самом деле торчала свинцовая труба, заткнутая деревяшкой. Точно под ней стояла жаровня, наполненная подернувшимися пеплом углями, поверх них лоснился черным боком котел. Кама выдернула пробку, поморщилась, потому что струйка воды несла в себе если не уличный мусор, то уж точно песчинки и чешуйки сажи, и оживила жаровню, едва не разметав ее содержимое по всей комнате.

– Спокойнее, это не калбы, – прошептала она сама себе и на всякий случай окликнула еще раз: – Орс? Неужели слетел? И куда же? Ведь не на этого служку?

Происшедшее вдруг расстроило ее. Кама даже почувствовала что-то вроде тоски или досады, словно кто-то близкий, с кем она вела беседу не один час, вдруг поднялся и, не говоря ни слова, ушел. Даже не попрощался.

– Ну и ладно, – буркнула Кама и принялась смывать с себя грязь и пот, раздумывая о том, что все ее отличие от простолюдинок в том, что она пытается оставаться принцессой хотя бы изнутри. Хотя что она знает о простолюдинках? И ночевала ли хоть одна из них в комнате, в стене которой торчит труба – словно доставленный к жилищу родник?