Читать книгу "Запретная книга - Джоселин Годвин"

Постепенно Лео вошел в состояние полутранса. События внутри сознания казались реальнее физического окружения, конкретнее мыслей. Идея воли, преодолевающей любые границы, расширила поле внутреннего зрения — оно уподобилось внезапно надутому воздушному шару. И вместе с этим пришел холод, превосходящий прохладу, которую Лео чувствовал в начале упражнения. То был холод межзвездного пространства, от которого не защитят ни огонь, ни одежда.

В этом космическом пространстве Лео встречался с Анжелой, но тогда он был рабом или жертвой события. Теперь он ощущал себя богом, взирающим на творение рук своих. На языке, которому не нужны слова, он призвал Меркурия и велел открыть вход в пещеру.

Увиденное должно было поразить Лео, но сейчас он был холоден, как лед, бесстрастен, как природная сила, поднявшись выше личных эмоций и переживаний. Он увидел со спины барона Эммануила, узнав его по прилизанным седым волосам. Одетый в шелковый парчовый халат, барон открыл дверь, в которую вошла Анжела — она не говорила, не улыбалась, не приветствовала дядю. Просто вошла в большую, квадратную гостиную. На стенах висели оленьи рога и прочие трофеи. Закрытые окна отгораживали комнату от ночного неба. На диваны и восточные ковры лился золотистый свет современных светильников.

Пройдя в смежную комнату, Анжела сбросила сандалии и легла на кровать. Эммануил вошел за ней.

Лео не просто видел происходящее — ему открылись мысли Анжелы и барона. Разум Анжелы находился между сном и бодрствованием, движения были автоматические, как у человека, который во сне переворачивается с боку на бок. Эммануил же, напротив, горел желанием, его воля пламенела раскаленным железом — не простым вожделением к хорошенькой семнадцатилетней девушке, а всепоглощающей жаждой власти. Лео интуитивно понял, что барон нацелился на состояние, сходное тому, в котором пребывал он сам: сгусток воли, преодолевший границы времени и пространства и ожидающий только приказа! Все, чего он пожелает, осуществится. Барон пользовался иной техникой — не просто медитацией или визуализацией; это относилось к порядку вещей, которого Лео в обычной жизни не постиг бы, но сейчас он наблюдал за всем без удивления, без эмоций. Эммануил пытался объединить свой разум и разум Анжелы, чтобы использовать последний как канал для передачи своей воли. Цель была скрыта.

Эммануил лег на кровать подле Анжелы, обхватив ее шею ладонью, второй ладонью накрыл себе ухо. Тибетская техника введения жертвы в транс путем перекрытия доступа крови к головному мозгу была весьма опасной — можно нанести непоправимый вред мозгу или хуже… Интуиция подсказывала Лео, что Эммануил и прежде практиковал эту технику с Анжелой.

Когда Эммануил плавно надавил на шею племяннице, девушка вспомнила, что хотела сообщить Орсине нечто важное, и попыталась перебороть забытье.

Эммануил надавил сильнее. Отведя ладонь от уха, он приподнялся, нагнувшись над Анжелой, которая недоуменно распахнула глаза. Барон прижался губами к ее рту, будто намереваясь высосать душу. Анжела позабыла, что у нее есть сестра. Когда к мозгу перестала поступать кровь, нервная система забила тревогу, сердце затрепетало… Бездна раскрыла жадную пасть.

Большим пальцем барон пережал себе сонную артерию, ощутив знакомое давление в черепе, закрыл глаза и мысленно проник в опустевший разум племянницы.

Он словно попал в иной мир и впервые в жизни ощутил полный, наивысший магический экстаз, узрел бога, которого пытался визуализировать ранее. Перед ним появился Митра[51]в золотом сиянии — жизнерадостный, окруженный ореолом света, в персидском шлеме и усеянном звездами плаще. В руке бог держал короткий меч римских легионеров. Во сне Эммануил осознавал, что он бык, и восхищенно склонил голову. Митра приподнял морду животного и глубоко вонзил меч ему в глотку.

В физическом мире мышцы Эммануила свело судорогой, пальцы вдавились в шею обмякшей Анжелы. Ее сонная артерия начала посылать панические сигналы сердцу, замедляя его ритм. Минут через десять сердце девушки остановилось, но Эммануил не ослабил хватку — его мускулы не отпускала судорога.

Когда он пришел в себя, бездыханная Анжела лежала у него на руках.

Лео не ощущал собственного тела, но чувство нестерпимого холода вернулось. Его, казалось, испытывает и барон.

Эммануил поднялся с кровати, плотно запахнулся в халат и вышел. Перед охотничьим домиком раскинулся огороженный стеной внутренний двор. Барон порылся в бардачке «ланчии», нашел водительские перчатки и вернулся в хижину, где снял с Анжелы футболку, юбку и нижнее белье.

Барон был невысок, но крепок и силен. Ему не составило труда поднять обмякшее тело и перенести в ванную, где он, не снимая перчаток, омыл тело племянницы, высушил ей волосы феном, вытер ее досуха большими банными полотенцами.

Действуя четко и осознанно, Эммануил снял перчатки, отжал их над раковиной и натянул на руки. Вышел во двор и спрятал тело Анжелы в багажник «ланчии». В хижине Эммануил сбросил халат, собрал постельное белье и полотенца, сложил в стиральную машинку и запустил цикл. Облачившись в сорочку и брюки, барон вышел из домика, заперев за собой дверь.

Ночь была тихой, безлунной и теплой. Включив габаритные огни, Эммануил поехал в усадьбу. На полпути он остановил машину и развернулся. Лео понял его намерения: избавиться не только от тела Анжелы, но и от ее мотороллера. У хижины Эммануил с некоторым трудом перетащил коченеющее тело племянницы на переднее сиденье «ланчии», пристегнул ремнем безопасности, а «веспу» погрузил в багажник, оставив крышку приоткрытой.

Успокоившись, упорядочив мысли, Эммануил задумал проехать мимо усадьбы и где-нибудь по дороге утопить тело вместе с мотороллером, инсценируя аварию.

Но, проезжая мимо дома и заметив «феррари» Найджела, барон передумал. Он погасил огни и заглушил мотор. «Ланчиа» по инерции плавно подкатила к «феррари». Окна дома были темны, словно беззвездная ночь. Эммануил бесшумно открыл багажник «феррари» и перенес в него скрюченное тело Анжелы, после чего сел в свою машину и отъехал, едва нажимая на педаль газа.

Как только усадьба пропала из виду, барон включил фары и на обычной скорости повел машину вдоль берега реки Адидже. Километров через тридцать он остановился у кромки воды, вытащил из багажника «веспу», поставил переключатель скоростей мотороллера на вторую передачу, зажал сцепление и бесшумно вошел с ним в воду. В половине четвертого утра Эммануил вернулся в усадьбу, вошел в дом через заднюю дверь и через полчаса спал у себя в комнате.

Когда сознание барона померкло, Лео пришел в себя. Он лежал на полу весь в холодном поту, лязгая зубами. Любое движение отзывалось болью, будто с него содрали кожу и натирали осколками льда.

— Нельзя ли просто умереть? — простонал Лео, приподнимаясь и открывая глаза.

Похоже, невероятный магический опыт ослепил его, на этот раз окончательно. Может, это кара за обретение запретного знания, от которой Лео будет страдать до конца жизни?