Читать книгу "След - Патрисия Корнуэлл"

– Продолжай, пожалуйста.

– Я знаю, что ты думаешь. Ты думаешь, что мне нельзя было туда ехать после бурбона с пивом.

– Ты даже не представляешь, что я сейчас думаю.

– Я нормально себя чувствовал. Подумаешь, пропустил пару стаканчиков…

– Уточни. Что ты понимаешь под «парой стаканчиков»?

– Ну, не больше трех.

– Шесть пива – это шесть унций алкоголя. Три бурбона – это еще четыре или пять унций, в зависимости от того, насколько хорошо ты знаешь бармена. И это все, – она быстро подсчитывает в уме, – примерно за три часа. Выходит около десяти унций. Предположим, ты усваиваешь одну унцию в час – это норма. Значит, когда ты вышел из бара, в тебе плескалось еще по меньшей мере семь унций.

– Черт! Давай обойдемся без математики. Я нормально себя чувствовал. Говорю тебе, нормально.

– На ногах ты держишься крепко, но с медицинской точки зрения ты находился в состоянии опьянения. По моим расчетам, содержание алкоголя в крови превышало допустимое. До ее дома, надо полагать, ты добрался целым и невредимым. Во сколько это было?

– Наверно, около половины одиннадцатого. Ты же понимаешь, что я не смотрел поминутно на часы. – Марино молчит. То, что было дальше, до сих пор колышется внутри ленивой черной массой, него никак не тянет погружаться в этот мрак.

– Я слушаю, – говорит Скарпетта. – Как себя чувствуешь? Выпьешь еще чаю? Поешь?

Марино качает головой. Горит горло. Уж не таблетки ли виноваты? Может, они застряли где-то и прожигают в нем дыру? Впрочем, жжет во многих местах, и два новых очага были бы неразличимы на общем фоне, но он обойдется без них.

– Голова лучше?

– Ты когда-нибудь ходила к психотерапевту? – спрашивает Марино вдруг. – Вот и я сейчас так себя чувствую, словно на прием попал. Будто сижу в темной комнате с мозгоправом. Может, оно и не так, не знаю, но вроде того. – Марино сам не понимает, зачем это сказал, но так уж получилось, и он смотрит на нее, беспомощный, злой, отчаявшийся, не зная, что еще сделать, чтобы не ступить в колышущуюся темноту.

– Давай не будем отвлекаться. Речь не обо мне. И я не психотерапевт, и уж тебе это известно лучше, чем многим. Вопрос сейчас не в том, почему ты сделал это или почему не сделал. Вопрос в том, что ты сделал или чего не сделал. Что тебя беспокоит. Психиатрам и психотерапевтам на это наплевать.

– Понятно. Что? Вот в чем проблема. Не знаю, док. Я просто не знаю, и это истинная правда.

– Вернемся немного назад. Ты приехал к ней. Как? Машины у тебя не было.

– На такси.

– Квитанция есть?

– Надо поискать. Может, завалялась в кармане.

– Было бы хорошо, если бы она нашлась.

– Должна быть в кармане пальто.

– Поищешь потом. Что дальше?

– Вышел и пошел к двери. Позвонил. Она открыла. Я вошел. – Густая колышущаяся тьма теперь перед ним, как нависшее грозовое облако. Марино вздыхает, и в голове начинает шуметь.

– Пит, все в порядке, – негромко говорит Скарпетта. – Ты можешь все мне рассказать. Нам нужно выяснить, что произошло. Больше ничего.

– Она… у нее были такие высокие ботинки… как у десантника. Черные, кожаные, с железными мысами. Военные. И еще длинная камуфляжная футболка. – Тьма обволакивает его, готовая проглотить целиком, без остатка. – И больше ничего, только это. Я даже растерялся, не понял, зачем она так оделась. Ты можешь думать, что хочешь, но у меня и в мыслях ничего такого не было. А потом она закрыла дверь и засунула руки…

– Куда она засунула руки?

– Сказала, что хочет меня с самой первой минуты… с того утра, когда мы к ней приезжали. – Марино немного приукрашивает, но только немного, потому что, даже если слова и были другие, смысл был именно этот. Она хотела его. Хотела с первого мгновения, как увидела его, когда они с Кей появились в ее доме, чтобы расспросить о Джилли.

– Ты сказал, что она засунула руки. Куда? Куда она их засунула?

– В карманы. Мне в карманы.

– В передние или задние?

– В передние.

Он опускает глаза и смотрит на глубокие карманы рабочих брюк.

– Ты в них был? – Ее взгляд не оставляет его в покое.

– В них. В этих самых. Я даже переодеться не успел. Даже в комнату не заходил утром. Поймал такси – и сразу в морг.

– До этого мы еще дойдем. Итак, она засунула руки тебе в карманы. Что потом?

– Зачем тебе это все?

– Сам знаешь зачем. Ты прекрасно это знаешь, – говорит Кей ровным, спокойным тоном.

Марино помнит, как Сьюзи засунула руки ему в карманы, как засмеялась и втянула в дом, а потом ногой захлопнула дверь. Мысли теряются в тумане, похожем на тот, что кружился в свете фар такси, на котором он приехал к ее дому. Он знал, что едет в неведомое, но все равно ехал, а потом она засунула руки ему в карманы и втянула, смеясь, в гостиную. На ней не было ничего, кроме военных ботинок и камуфляжной футболки, и она прижалась к нему мягким и теплым телом, чтобы они почувствовали друг друга.

– Сьюзи принесла бутылку бурбона из кухни, – рассказывает Марино. В номере отеля ничего и никого, кроме Кей. Он в трансе. – Налила выпить. Я сказал, что больше не буду. А может, и не сказал. Не знаю. Она меня завела. Что тут скажешь? Завела. Я спросил, откуда камуфляж, и она ответила, что это его, Фрэнка. Он заставлял ее выряжаться для него, и потом они играли.

– Джилли присутствовала при этих играх?

– Что?

– Ладно, к Джилли перейдем потом. Во что они играли? Фрэнк и Сьюзи?

– У них были свои игры.

– Она хотела, чтобы и ты поиграл с ней в эти игры?

В номере темно, и Марино ощущает эту тьму и, стараясь не отступать от правды, снова и снова думает о том, что фантазии умерли, что мечта не вернется уже никогда. Она будет представлять его с той. Она узнает его таким, каким он сам не хочет себя знать. И надеяться ему уже не на что, потому что теперь она знает, что значит бытье ним.

– Расскажи об игре, – спокойно говорит Скарпетта. – Это очень важно.

Марино сглатывает, представляя, что в горле застряли две таблетки и что они жгут. Хочется пить, но он не может пошевелиться и не смеет попросить у Кей чаю или чего-то еще. Скарпетта сидит в кресле – прямо, но без напряжения, положив на подлокотники сильные, умелые руки. Она слушает и внимательно смотрит на него.

– Она сказала, чтобы я за ней гонялся. Я уже выпил. Ну и спросил, что она имеет в виду. Она сказала, чтобы я ушел в спальню, спрятался за дверью и подождал пять минут, а потом начал искать ее, как будто… как будто хочу ее убить. Я сказал, что мне не нравится такая игра. Ладно, не сказал. – Он переводит дух. – Наверно, я ничего ей не сказал, потому что она меня завела.