Читать книгу "Девятый камень - Кайли Фицпатрик"

Сара взяла с собой Эллен, однако вместо практичной и удобной одежды для новых женщин она обнаружила выставку нарядов вроде тех, что вышли из употребления в театре «Друри-Лейн». Эллен без особого успеха пыталась бороться со смехом, когда увидела рубахи из шотландки до колена в сочетании с атласными шароварами, турецкий жакет без рукавов и штаны, напоминающие панталоны Амелии Блумер[44].

Изучив в зеркале свое отражение, Сара вздохнула, распахнула дверцу шкафа и с удивлением обнаружила целый набор разноцветных платьев. С болью в сердце она поняла, что они принадлежали Лили. Ее пальцы все еще гладили шелковые ткани, когда у нее за спиной послышался вкрадчивый голос. Сара вздрогнула.

— Некоторые из них мем-сахиб Лили ни разу не надевала.

И вновь Сара не услышала приближающихся шагов, а когда обернулась, то увидела, что у нее новая босоногая гостья. Взглянув на великолепное желто-золотое сари и многочисленные самоцветы — от щиколоток до лба, — Сара сразу поняла, что эта женщина не служанка. Кроме того, она была очень красива.

— Я Сарасвати, — с важным видом заявила она, и Сара сразу вспомнила, что Сарасвати — любимая рани махараджи.

Сара не знала, следует ли ей присесть в реверансе или поцеловать одно из многочисленных венецианских золотых колец, к тому же она была не одета. И это еще больше ее смутило. Она застыла на месте, пытаясь решить, что сказать, пока Сарасвати бесцеремонно перебирала платья в шкафу. Наконец она выбрала на свой вкус три или четыре платья из тонкого шелка с изящным рисунком. Материал напоминал хлопок или белый муслин, но на этом сходство заканчивалось, поскольку шелк мерцал и был украшен лентой из жоржета и крошечными жемчужинами.

— Эти платья никто не носил, они тебе подойдут, — заявила Сарасвати.

— О, я не могу надеть такие красивые вещи, — сказала Сара, невольно сделав шаг назад.

Сарасвати весело и искренне расхохоталась, заставив Сару посмеяться над своим поведением девчонки-сорванца.

— Они не кусаются! Пойдем.

Она подхватила тихо шуршащие наряды, увлекла Сару в спальню и бросила платья на кровать. Затем отошла от постели и пристально посмотрела на девушку, оценивая ее медно-красные рассыпавшиеся в беспорядке локоны, молочно-белую кожу и тонкую фигурку под мятым халатиком из миткаля. Сара не опустила глаз. Она решила, что Сарасвати примерно ее ровесница, хотя фигура у нее была более женственной. На тонких щиколотках и запястьях позвякивали золотые браслеты, а лоб украшал драгоценный камень каплевидной формы. Ее гладкая, светящаяся юностью кожа имела оливковый оттенок и резко контрастировала с белой кожей Сары.

Особенно притягивали внимание темные миндалевидные глаза в обрамлении пушистых черных ресниц.

— Пожалуй, это подойдет лучше всего, — заключила Сарасвати, закончив изучать Сару, и приложила к ней одно из платьев.

Под лифом темно-зеленую ткань украшали вышитые ленты цвета слоновой кости. Пока Сара надевала платье, Сарасвати присела на кровать, наблюдая за ней.

— Ты именно такая, как тебя описывала мем-сахиб Лили.

— Да?

— Она говорила мне, что ты не любишь выглядеть женственно. И что умеешь красиво изъясняться, как и она. А теперь расскажи, что она говорила про меня. Я знаю, она тебе писала.

Сара не ожидала такой откровенности и поначалу не знала, что ответить. Больше всего на свете ей хотелось спросить у Сарасвати, что случилось с Лили, но она понимала, что должна позволить этой экзотической женщине покрасоваться. Нет, сидящая на ее постели женщина была совсем не похожа на стеснительную деревенскую девушку, которую Сара представляла себе по письмам Коречной.

— Она писала, что вы очень красивы… и что вы превосходно говорите по-английски.

Сарасвати пожала плечами:

— Махарани давно завела учительницу английского, и я попросила, чтобы она и мне давала уроки, поскольку махараджа любит говорить по-английски. Махарани тоже любит этот язык, так как считает, что он хорошо подходит для историй. А она обожает их рассказывать. Мне кажется, она хотела бы стать писательницей, как и ты. А что еще писала тебе мем-сахиб Лили?

Сара ненадолго задумалась.

— Что вы… замечательно танцуете. Вы и сейчас продолжаете танцевать?

— Я танцую только в тех случаях, когда махараджа начинает скучать. У него много женщин.

— Но они не могут быть столь же прелестны, как вы!

— Верно, — с довольным видом согласилась Сарасвати. И Сара подумала, что, возможно, лесть поможет ей найти дорогу к сердцу этой женщины. — Конечно, другие рани ревнуют. А теперь ты можешь пойти со мной, и я покажу тебе Варанаси. Я отведу тебя в места, где любила бывать мем-сахиб Лили.

Сарасвати привыкла, что все исполняют ее желания, к тому же Саре хотелось посмотреть на готические ворота, парапеты и балюстрады, которые описывала Эмма Роберте, и она согласилась. Сара лишь попросила, чтобы они зашли к портному в Марникарнике — именно там шила свои платья Лили.

— Разреши мне тебе помочь, — сказала Сарасвати, увидев, что Сара с трудом справляется с множеством крошечных пуговок, находившихся сзади.

Когда она добралась до пуговиц, находившихся возле шеи, Сара услышала, как Сарасвати вздохнула, а через мгновение ее пальцы коснулись сандаловых бус, которые перед отъездом в Индию вручила Саре Эллен.

— Откуда они у тебя?

— От моей сестры. Один человек подарил ей эти бусы, когда она была совсем маленькой.

— Они очень необычные, — наконец сказала Сарасвати, — и очень редкие.

— Да, на каждой бусине вырезан цветок, напоминающий розу…

— Нет, это не розы, мисс Сара, это цветы лотоса.

Больше Сарасвати ничего не сказала о бусах, но Сара была уверена, что они почему-то ей не понравились.

После завтрака, состоящего из папайи и манго в ароматном сиропе, Сара была готова сопровождать Сарасвати в сгустившемся утреннем тумане. Над улицами Бенареса поднимался пар из-за высокой влажности — приближался сезон дождей, — и легкий шелк лип к коже. Паланкин, в который уселись Сара и Сарасвати, отличался от того, в котором Сара прибыла во дворец. Он был заметно больше и отделан резной слоновой костью такой виртуозной работы, какой она не видела даже на французских кружевах. Их сопровождало полдюжины арабов в плоских тюрбанах, вооруженных длинными кривыми мечами, свисающими с широких поясов. Внутри паланкин был обит розовым и желтым атласом, бархатные подушки позволяли устроиться со всеми удобствами, а занавеска из кисеи давала возможность наблюдать за происходящим вокруг, оставаясь невидимой.

Сквозь кисею Сара видела, что на обоих берегах Ганга работают люди. Очевидно, река была главной артерией Бенареса, по ней сновали бесчисленные лодки, в ней купались, женщины входили в реку не раздеваясь. Их зеленые и розовые сари всплывали на чернильной поверхности воды. Садху с раскрашенными лицами сидели, скрестив ноги, у входов в маленькие храмы; дхоби, мужчины-прачки в набедренных повязках, стирали белье на камнях у берега; дети пяти-шести лет, разгуливающие вдоль берега с котелками чая, корзинками с ноготками и маленькими свечами, призывали лодочников подплывать поближе, чтобы они могли продать свои товары пассажирам. Они миновали молодого человека с корзинкой деревянных флейт, на одной из них он играл, но чистые звуки его инструмента заглушил шум погребальной процессии, похожей на ту, что Сара видела вчера. Скандировались те же слова: «Rama nama satya hai». Сара спросила у Сарасвати, что это означает.