Читать книгу "Та самая Татьяна - Анна и Сергей Литвиновы"

«Ты можешь, – обратился к вашему зятю генерал, – как бы случайно повстречать в лесах или в полях одну или другую. Обе умны, общительны – и не дичатся».

На следующий день я вновь поехал туда. Мы вновь сошлись с Ольгой на том же месте. Я снова завел свои речи. Она нравилась мне все больше. Разговор наш стал настолько приятен, что я попросил соизволения ее поцеловать. Она позволила. Я не вкушал поцелуя более сладкого. Голова моя закружилась…

Далее, дорогая княгиня, я делаю вынужденную паузу на два-три абзаца, ибо вовсе не все, что говорится меж мужчинами за обедом, предназначено для нежных женских ушек.

Наконец, когда стихли бурные восклицания сослуживцев, восхищенных быстротой и напором майора, он продолжил:

– Ольга показалась мне столь мила, что я готов был поступиться ради нее самым дорогим, что у меня в ту пору имелось, – своей свободой. Я не привык долго рассусоливать и ходить вокруг да около. И тогда я сделал ей предложение. Признаться, я полагал, что барышня будет в восторге – однако она ничего не ответила мне. Я принялся допытывать ее, что сие значит. Ольга была уклончива и кокетлива – и вскоре сбежала от меня домой, сославшись на то, что маменька ждет ее. Однако раньше я взял с нее обещание, что мы свидимся назавтра на том же месте, в тот же час.

Буду прямолинеен, господа: тогда меня уязвило отсутствие у возлюбленной желания немедленно выйти за меня. На следующий день, когда мы, наконец, увиделись, я приступил к ней с допросом. И она призналась, что помолвлена! Как?! – вскричал я, пораженный в самое сердце. Тогда она рассказала мне все.

По соседству с их семейством в О-ском уезде проживали, оказывается, некие Ленские: семейство богатое и знатное. Обе фамилии между собою дружили. У Ленских имелся единственный сын, Владимир. Одного возраста с моею Ольгой, он был ее товарищем по детским играм. Их родители не раз в шутку говорили: «Ах, какой жених подрастает для Оленьки!» Или: «Ах, какую невесту судьба приуготовила для Володеньки!» (На этих словах мой майор скривился.) Вскоре Дмитрий Иваныч, отец Ольги, скончался – но не раньше, чем взял с нее (и со своей супруги Прасковьи Александровны) обещание, что дочка выйдет за молодого Ленского. Делать было нечего: на смертном одре отца Ольга дала слово стать супругой юнца. Умирающий благословил их будущий брак. Маменька, Прасковья Александровна, была умилена и плакала навзрыд. Ольга обронила две-три слезинки. А юный Володенька (Аржаев опять скорчил мину) с обустроенной семейной будущностью (голос майора возвысился до сарказма), благополучно отбыл, видите ли, в Германию – учиться в университете.

Григорий хватил стакан залпом и продолжил свой рассказ:

– И вот теперь (рассказала мне в тот день Ольга) она, благодаря слову, данному своему папаше у дверей его гроба, оказалась несвободна. Нареченного своего супруга, юного Ленского, она, как призналась мне, не знает и не любит. Однако пойти против воли покойного папеньки барышня никак не может. Тем более Ленские богаты, Владимир – единственный наследник всех их лесов, полей, пашен и заводов. А у меня, вы знаете, господа, – обратился майор к своим однополчанам, – семьдесят душ крестьян и имение заложено.

Что же оставалось делать нам с Ольгой при столь бедственных обстоятельствах? Мы стали предаваться размышлениям о нашей невеселой будущности – а потом снова разъехались. И той же ночью в усадьбе генерала мне явилось решение: надо увезти Ольгу!

Ротмистр Вагин и унтер откликнулись на высказывание своего однополчанина одобрительными возгласами. Мы чокнулись и снова выпили.

– На следующий день, – рассказывал майор, – мы опять встретились с Ольгой, и я поведал ей свой план. Я упирал на то, что его воплощение не будет означать, что она нарушит свое слово. Нет – ведь это я, своею волей, увезу ее. Ей просто следует выйти в определенный день и час на крыльцо. Все случится как бы против ее желания. Моя Ольга стала отнекиваться – но, как мне показалось, больше для порядка. Ей не люб и не мил был тот самый Ленский, за которого ее принуждали идти замуж. В душе она, похоже, радовалась случаю избегнуть исполнения своего обещания. Ее больше привлекала бедная, но веселая жизнь со мной – чем праздное прозябание со своим юным ученым соседом. Восприняв ее робкое «нет» как потаенное «да», я принялся готовить умыкание (как называют сей обряд соплеменники нашего полкового командира).

Мне удалось договориться с попиком в небольшой церквушке рядом с имением моего хозяина. Генерал сам согласился стать моим шафером, присовокупив, что, хоть в результате он и поссорится навсегда с Лариными, не говоря уж о Ленском, но ради меня и моего счастья готов пожертвовать даже своим добрым именем. Он же нашел мне и второго шафера, отставного гвардии сержанта, проживавшего в своем убогом именьице неподалеку. Оставалось убедить невесту в исполнимости моего плана, и я приступил к барышне со всем пылом своей страсти. Наконец, и эта последняя крепость сдалась.

Последнее замечание майора потонуло в одобрительных возгласах его гостей. Я, в ознаменование события, заказал две бутылки шампанского. После того как тосты отгремели, Аржаев продолжил:

– Но сделать дело оказалось совсем непросто. Когда в назначенный срок – стояла тихая безлунная ночь – мы подкатили с заднего крыльца к дому Лариных и стали, ожидая, что к нам выпрыгнет Ольга, то… Каково же было мое разочарование, когда из дверей вышла не она, а ее мамаша…

(Тут майор прибавил пару крепких слов в адрес вашей маменьки, которые я не решаюсь повторить.)

– В руках Прасковья Александровна держала ружье и решительно скомандовала, что дочь ее к нам не покажется, что бы ни думали и чего бы мы ни хотели. И прибавила, чтобы мы убрались побыстрее, не то она готова прострелить хоть мне, хоть генералу ногу или голову. «Ничего мне за убийство мое не будет! – громовым голосом воскликнула старшая Ларина. – Скажу, за разбойников вас приняла!»

Делать нам с друзьями было нечего. Мы с генералом в сердцах плюнули да и уехали со двора.

Я прерву рассказ майора, дорогая княгиня, вопросом, адресованным вам, но на который вы можете не отвечать мне. Ежели меня завтра убьют – ответ дойти не успеет. Коли не убьют – какое мне, право дело, до того, что происходило в вашей семье несколько лет назад – да притом и не с вами лично. Да хотя бы даже и с вами! Но все же мне интересно: неужели вы не слыхали тогда шума, связанного с увозом Ольги? И она не доверялась вам в связи с задуманным похищением? И вы ничего не ведали о том, что умыкание не удалось? И Ольга не делилась с вами своими переживаниями? А если да и вы все-таки знали, почему же вы мне ни словом о том не обмолвились?[17]Но я почему-то предчувствую, что вряд ли я узнаю когда-либо ответ, и мне остается только догадываться.