Читать книгу "Чужое лицо - Эдуард Тополь"

Начальник личной охраны Брежнева помог Леониду Ильичу выйти из машины. В тяжелом зимнем пальто с отложным меховым воротником, в меховой шапке, Брежнев мелкой старческой походкой прошел к стендам, на которых стояли две вертикальные полусобранные десятиметровые «энергетические матрицы». Без защитного цилиндрического корпуса они были похожи на огромные металлические свечи, покрытые сетью энергетических пульсаторов.

Свита Леонида Ильича – члены Военно-промышленной комиссии, министр обороны маршал Устинов и маршал Опарков за руку поздоровались с директором института Гайказянцем, академиком Бенжером и со Ставинским, который, стоя в новеньком генеральском мундире Юрышева, протянул Леониду Ильичу левую руку взамен взятой на перевязь в гипсовом лангете правой.

– Что это у тебя? – кивнул на его правую руку Брежнев.

– Небольшая травма, Леонид Ильич, – с хрипотцой ответил Ставинский.

– А сипишь еще хуже, чем раньше. Пьешь, поди? – ворчливо и врастяжку из-за своих дефектов речи сказал Брежнев. – Пьет, понимаешь, не бреется…

– Это от простуды, Леонид Ильич, – тут же вступился Бенжер. – Здесь сквозняки, а мы вкалываем по две смены – не то что бриться или пить, а поесть некогда, Леонид Ильич.

– А почему в две смены, а не в три? – спросил Брежнев. – Ты обещал, что эти «решетки» будут когда готовы?

– К Новому году, Леонид Ильич.

– Будут?

– Эти-то будут, Леонид Ильич. Но это кустарщина, ручная работа. А нужно срочно осваивать промышленное, серийное производство. Нужен завод, Леонид Ильич. – И, требуя поддержки, Бенжер быстро взглянул на Ставинского.

– Кроме того, Леонид Ильич, подводники не могут работать тем бурильным оборудованием, которое у них сегодня, – осмелился Ставинский. – Им нужен портативный бесшумный бурильный агрегат для работы в жесткой тектонике.

– «Нусно»! «Нусно»! – передразнил его Брежнев, явно получая удовольствие от того, что у кого-то с произношением еще хуже, чем у него. – Всем от меня что-то «нусно»!

Члены комиссии с готовностью улыбнулись, а Брежнев продолжал, вдохновляясь:

– Нет, правда! Куда ни придешь – «Леонид Ильич, дай!». Деньги – дай, мясо – дай, ракеты – дай! Нет чтобы, понимаешь, «на»! На, Леонид Ильич, мясо, на, Леонид Ильич, хороший урожай, на, дорогой Леонид Ильич, сейсмическое оружие, тряхни этих прохвостов-империалистов или эту самую Польшу! Так нет же! Из меня все тянут, как из дойной коровы. Одним шведам за эту историю с Кар… с Кар… хрен его знает, как это выговорить…

– Карлскруна… – подсказал Гайказянц.

– Во-во… Одним шведам, понимаешь, за ущерб 170 тысяч долларов отвалили. А что – обязательно там надо было бурить? Другого места не могли выдумать?

Теперь члены комиссии с готовностью нахмурились, и лица их посуровели, как лицо недовольного Брежнева.

– Швеция – нейтральная страна, Леонид Ильич, – побледнев, сказал Бенжер, но все же дерзнул напомнить Брежневу, что выбор Швеции был утвержден им самим, только напомнил об этом как бы безлично: – Если вы помните, не хотелось тогда сразу лезть к натовским базам. А кроме того, в случае большой войны Швеция может запереть весь наш Балтийский флот в Балтике, и потому…

– Я не об этом, – перебил его Брежнев. – Почему надо было лодку сажать на мель в этой Кар… Каре… тьфу, е… твою мать!

– Так гирлянда вписалась, Леонид Ильич, – сказал Бенжер, чувствуя, что Брежнев уже всерьез разозлен – не столько историей с подводной лодкой, сколько тем, что не может прорваться сквозь это слово «Карлскруна». – Чтобы получить эффект «ЭММЫ», нужна эта точка. Конечно, когда мы перейдем на «ЭМБУ» – «энергетические матрицы» большой мощности…

– А когда перейдем? – спросил Брежнев.

– Когда будет свой завод, – упрямо сказал Бенжер.

– И новое бурильное оборудование, – напомнил Ставинский.

– Значит, опять «дай»? – хмуро посмотрел на него Брежнев. – А где у меня гарантия, что эта штука действительно может тряхнуть какую-нибудь Швецию, Англию, Японию или Америку?

– Вы же видели фильм, Леонид Ильич, – сказал Бенжер.

– Фильм! – усмехнулся Брежнев. – В кино все, что угодно, можно зафинтить. Я вон лет пять назад видел фильм «Глубокая глотка». Так там такую бабу изобразили – целиком берет, с заглотом!…

Вся комиссия дружно расхохоталась этой сальной шутке, Брежнев взглянул на них и тоже улыбнулся, довольный: он считал, что у него огромное чувство юмора, и любил, когда это подтверждалось.

Ставинский понял, что нужно срочно поддержать этот тон, подхватить юмористическую волну.

– Вот нам такое оборудование и нужно, Леонид Ильич, – сказал он. – Чтобы можно было глубокие штольни бурить с подводной лодки и запихивать туда эти «решетки».

– Да? – хитровато посмотрел на него Брежнев. – Ну, тогда и назовите этот проект «Глубокая глотка», а то пользуетесь какими-то еврейскими именами. Ладно, на «Глубокую глотку» денег не пожалеем. Не мужики мы, что ли? А бороду ты сбрей! Не хера тут трудовой энтузиазм изображать. Сам вижу, что идет дело.

– А усы можно оставить, Леонид Ильич? – улыбнулся Ставинский.

– Это ты с женой договаривайся… – ответил Брежнев и повернулся к Устинову и другим членам Военно-промышленной комиссии: – Завтра их обоих – в самолет, и пусть за неделю облетят десяток заводов и выберут себе какой-нибудь. Новый строить некогда. Старый пусть какой-нибудь приспособят. Это раз. Второе: разведке поручить пошуровать в Америке и в Израиле насчет бурильной техники…

– У них нет такого оборудования, Леонид Ильич, – сказал Гайказянц.

– Точно знаешь? – спросил Брежнев.

– Мы всю их техническую литературу получаем.

– Значит, КБ еще вам надо – конструкторское бюро? Ну, изверги, до штанов раздевают. Нет чтобы придумать что-нибудь пооригинальней и подешевле. Ладно, ради «Глубокой глотки» придется дать вам и КБ… В каком году американцы взорвали атомную бомбу в Хиросиме? – спросил он вдруг с прищуром.

– В сорок пятом, Леонид Ильич…

– Ну а теперь мы им свою Хиросиму устроим, в Швеции! Давно пора сквитаться…

…Когда Брежнев уехал, Ставинский принимал поздравления.

– Слушай? Где была раньше твоя ретроградная амнезия? – хохотал и хлопал его по плечу академик Бенжер, разбивая о стенд с «энергетической решеткой» бутылку розового шампанского. – Теперь сипеть тебе и сипеть, пока проект не закончим!…

Через час в Генеральном штабе, куда привез из Морского института своего зятя маршал Опарков, Ставинский получил у дежурного по секретной части ключи от «своего» кабинета, ключи от юрышевского сейфа в этом кабинете и сданную Юрышевым перед отпуском секретную документацию. Несмотря на воскресенье, в Генштабе было многолюдно и нервозно. Открыв сейф Юрышева, чтобы сложить туда секретные документы, Ставинский обнаружил там белый конверт с надписью «Маршалу Опаркову, лично». Повертев в руках этот конверт, Ставинский вскрыл его. Два листа и короткая, рукой Юрышева записка: