Читать книгу "Дорожные работы - Стивен Кинг"

Переходим к другим новостям. Член палаты представителей отнашего штата Мьюриэл Рестон…

Он выключил радио.

Теперь, после выпуска новостей, днем, при свете яркогозимнего солнца, ситуация предстала перед ним в более выгодном свете. Конечно,полиция могла и умолчать о других уликах, но если они и в самом деле охотятсяза «Шевроле» вместо «Форда» и вынуждены разыскивать очевидцев с помощьюобъявлений по радио, то он – в относительной безопасности, во всяком случае, нанекоторое время. Кроме того, даже если очевидцы и найдутся, это не будетсерьезной причиной для беспокойства.

Он выбросит мэрино ведро для мытья полов и откроет гараж,чтобы оттуда выветрился запах бензина. Потом сочинит историю, чтобы объяснитьразбитое стекло «ЛТД», если кто-нибудь спросит. И, самое важное, он долженморально подготовиться к визиту полиции. В конце концов, он – последнийоставшийся житель Крестоллин, Запад, и с их стороны будет совершенноестественно проверить, что он за птица. И им не придется долго копаться в егопрошлом, чтобы выяснить, что его поведение в последнее время трудно назватьздравым. Он сорвал важную сделку. Жена оставила его. Его бывший сослуживецдвинул ему в глаз в магазине. И, разумеется, в довершение всего, он – владелецмикроавтобуса, пусть даже и не марки «Шевроле». Все это не в его пользу. Ноничто из этого не является доказательством.

Но если они все-таки раскопают какие-нибудь доказательства,то, судя по всему, ему придется отправиться в тюрьму. Но тюрьма – это не самоестрашное место на свете. Это еще не конец света. Там ему дадут работу, будуткормить. Ему не придется беспокоиться о том времени, когда кончатся деньги, полученныеза страховку. Разумеется, есть вещи куда пострашнее тюрьмы. Самоубийство,например. Уж это-то гораздо хуже. Он поднялся на второй этаж и принял душ.

Позже в тот же день он позвонил Мэри. К телефону подошла еемать и в ответ на его просьбу позвать Мэри, фыркнула, но, тем не менее, нестала вешать трубку. Когда же в трубке зазвучал голос Мэри, он показался емупочти веселым.

– Привет, Барт. Заранее поздравляю тебя с Рождеством.

– И я тебя поздравляю, Мэри.

– Ты что-то хотел мне сказать, Барт?

– Ну, я просто купил тут всякие подарки… Просто несколькобезделушек… Для тебя, для племянников и племянниц. Так вот я и хотел узнать,нельзя ли нам с тобой где-нибудь встретиться, чтобы я тебе все передал. Я,правда, не обернул детские подарки…

– Ничего, я с радостью сделаю это сама. Но не стоило тебетратиться. Ты же не работаешь.

– Скоро все наладится, – ответил он. – Я уже подыскиваю себеработу.

– Барт, скажи мне… Ты предпринял что-нибудь после нашегоразговора? Ну, то, о чем я тебя просила?

– Ты имеешь в виду психиатра?

– Да.

– Я позвонил парочке. У одного все забито чуть ли не досамого июня. А второй отправляется на Багамские острова и пробудет там до концамарта. Он сказал, что примет меня после возвращения.

– Как их фамилии?

– Фамилии? Господи, дорогая. Чтобы ответить на этот вопрос,мне придется опять лезть в телефонный справочник. По-моему, первый был Адамс.Николас Адамс…

– Барт, – перебила она печальным голосом.

– Может быть, и Ааронс, – произнес он поспешно.

– Барт, – повторила она снова.

– Ладно, – ответил он. – Можешь верить, можешь не верить.Как твоей душе угодно.

– Барт, если бы только…

– Так что же насчет подарков? Я позвонил тебе по поводуподарков, а не для того, чтобы разговаривать о каком-то поганом шарлатане.

Она вздохнула. – Привези их сюда в пятницу, хорошо? Я моглабы…

– Ага, а твои мамочка и папочка наймут Чарльза Мэнсона,чтобы он подкараулил меня у дверей? Давай все-таки встретимся на какой-нибудьнейтральной территории, ты не возражаешь?

– Родителей не будет дома, – ответила она. – Они собираютсяпоехать на Рождество к Джоанне. – Под Джоанной имелась в виду ДжоаннаСент-Клер, двоюродная сестра Джин Кэллоуэй, жившая в Миннесоте. В детстве онибыли близкими подругами – в то славное спокойное время, которое воцарилосьмежду войной тысяча восемьсот двенадцатого года и пришествием Конфедерации. Виюле у Джоанны был удар. Она крепко держалась за жизнь, но Джин сказала ему иМэри, что, судя по тому, что говорят врачи, она может умереть в любую минуту.Приятно, наверное, жить, – подумал он, – когда в голове у тебя встроена воттакая маленькая бомбочка. Эй, бомбочка, ну что, уже сегодня? Пожалуйста,подожди еще один денек, я еще не кончила читать новый роман Виктории Холт.

– Барт, ты слышишь меня?

– Да, извини, я просто задумался.

– В час дня тебе подойдет?

– Отлично.

– Ты еще хотел мне что-то сказать?

– Да нет…

– Ну, тогда…

– Береги себя, Мэри.

– Хорошо. Пока, Барт.

– До свидания.

Он повесил трубку и отправился на кухню, чтобы приготовитьсебе выпить. Женщина, с которой он только что разговаривал по телефону, былауже совсем не той женщиной, которая сидела вся в слезах на диване в гостинойменьше месяца назад и умоляла его помочь ей разобраться в том, откуда взяласьэта огромная приливная волна, захлестнувшая ее упорядоченную жизнь иуничтожившая плоды двадцатилетних усилий. Это было удивительно. Он помоталголовой так, словно только что узнал новость о том, что сам Иисус Христос спустилсяс небес на землю и забрал Ричарда Никсона в рай на огненной колеснице. Сомненийне было: она вновь обрела себя. Более того, она обрела себя такой, какой быламного лет назад. Она стала совсем молоденькой девчонкой, образ которой ужепочти совсем выцвел в его памяти. Словно археолог, она осторожно извлекла иззабвения свое прежнее «я». Разумеется, это прежнее «я» слегка заржавело отдолгого хранения, но, тем не менее, было вполне пригодно к использованию.Ржавчина сойдет, суставы разработаются, и это старо-новое «я» превратится вцельную личность, возможно, и покрытую шрамами от этой неожиданной метаморфозы,но уж никак не искалеченную. Вполне возможно, что он знал ее лучше, чем онадумала, и он прекрасно понял по одному лишь тону ее голоса, что она с каждымднем становится все ближе и ближе к мысли о разводе, о полном разрыве спрошлым. О таком разрыве, который не оставит после себя незаживающей раны –может быть, всего лишь незаметный рубец. Ей было тридцать восемь лет. Перед нейоткрывалась вторая половина ее жизни. У нее не было детей, так что неприходилось беспокоиться о том, как бы нежные детские души не пострадали вкатастрофе, постигшей их брак. Сам он не станет предлагать ей развестись, ноесли она предложит ему, он согласится. Он позавидовал ее новому «я» и ее новойкрасоте. И если она и пришла к мысли о том, что последние десять лет еесемейной жизни были длинным темным коридором, ведущим к солнечному свету, товряд ли он мог ее за это винить. Разумеется, ему было грустно, но винить ее онне мог, это уж точно.