Читать книгу "Тайна двух чемоданов - Роман Ронин"

кепка чуть не упала. Поглубже нахлобучив ее на глаза, Арсений покинул укрытие и неторопливо двинулся в сторону японцев, которые медленно направились в сторону вокзала. Курихара с чемоданами шел сзади. Перед ним шествовала женщина, а ее муж, сопровождаемый Накаямой, возглавлял процессию. Военный атташе размахивал руками: в одной была замечательная трость, а другой он указывал на строения вокзала, видимо, объясняя историю и особенности московской архитектуры. Траекторию движения Чен выбрал такую, чтобы пройти мимо объекта метрах в трех-пяти, по касательной, как будто направляясь к другой платформе. Ему надо было рассмотреть лица прибывших и для этого представился отличный шанс. Как раз когда Марейкис проходил мимо, Накаяма остановил процессию и указал тростью на транспарант, вывешенный несколько дней назад перед входом в вокзал – почти такой же, что висел и снаружи: «Привет героическим стахановцам-делегатам Первого съезда стахановского движения!» Чен услышал, как подполковник громко выговорил по-русски слово «делегаты» и оглушительно расхохотался. Гости из Европы подняли головы, благожелательно разглядывая лозунг и улыбаясь. Дама даже приподняла вуаль.

Чен остановился, только когда дошел до края платформы. Все его силы ушли на то, чтобы не замереть на месте при слове «делегаты», в ту самую секунду, когда он узнал их обоих. Под фамилией Ватануки скрывался его друг детства и однокашник по школе ниндзя Такэюки Ода. Его женой была родная дочь приемного отца будущего чекиста, в которую Чен когда-то был влюблен безумно и безнадежно. Эцуко Сакамото.

Глава 6. Голуби

Японские офицеры пили водку. Точнее, самоотверженно делали вид, что пьют ее. Подполковники Накаяма и Ватануки, в гражданских европейских костюмах (у Накаямы попроще, у Ватануки помоднее и подороже), но без штиблет, удобно разместились на полу в кабинете японского военного атташе в посольстве за наглухо закрытыми дверями. На двухвековой паркет второго этажа роскошного суворовского дома была брошена тонкая циновка из рисовой соломы, а на нее две большие квадратные, плоские подушки, на которых не без некоторой элегантности расселись офицеры Генерального штаба Великой Японии. Между коллегами на маленьком столике были расставлены плоские серебряные блюдечки с выгравированным изображением хризантемы на донышках, несколько изящных фарфоровых тарелочек с закусками – японскими и европейскими, и бутылка американской водки Smirnoff.

– У русских сейчас дрянь, а не водка, – говорил раскрасневшийся Накаяма. Он время от времени украдкой тер лицо ладонью и надеялся, что выглядит достаточно пьяным. Порция огненной воды в блюдечке, которое он подносил к губам, от этого совсем не уменьшалась. – Нет строгих правил, как в Европе, нет древних традиций, как в Японии. В результате – ни водки, ни саке. Впрочем, о саке тут вообще говорить не приходится. Дикая страна. Варвары.

– Вы правы, Накаяма-сан, – поддакивал благодушно улыбающийся Ватануки, столь же тщательно притворяясь, что не замечает ухищрений коллеги. – Настоящую водку сейчас делают только в Америке или в Европе. Кстати, это на самом деле не русский, а польский напиток.

– Э? – удивленно воззрился на посланца из западного рая Накаяма, замерев с блюдечком в руках.

– Это правда. Полковник Гржибовский из дефензивы, их военной разведки, рассказал мне, что поляки придумали водку, а русские, как обычно, украли у них это изобретение. А поскольку поляки исключительно скромный народ, склонный к самому трезвому и умеренному поведению, их это нимало не огорчило. Мол, пусть пьют, пока не пропьют последнее кимоно! – И Ватануки с несколько преувеличенной радостью раскатисто захохотал.

Накаяма немедленно присоединился к нему, но уже через несколько секунд громогласный хохот смолк. Оба офицера с самыми серьезными лицами, глядя на которые уже нельзя было ошибиться – они были абсолютно трезвы, – вернулись к обсуждению значительно более серьезных вещей, чем похищение водочных рецептов.

– Вы знаете, Накаяма-сан, – первым продолжил начатую еще до ужина беседу Ватануки, – международное положение Японии остается чрезвычайно сложным. После выхода из Лиги Наций мы уже два года находимся в роли отверженных, которых весь мир жаждет забить палками. Особенно в этом преуспевают китайцы, русские и американцы. Несмотря на это, мы помним о своей великой миссии – наш божественный император должен править всем миром. Невзирая ни на какие препятствия Япония несет свет прогресса в дикую Азию – от Северного океана до австралийских теплых морей. Мы постепенно закрепляемся в Китае – наша работа идет там особенно успешно, и нам предстоит новый победный рывок на север, в Маньчжурию. Я только что прибыл из Лондона, где наши дипломаты готовятся к совещанию по ограничению морских вооружений. В прошлом году наши требования там не были услышаны. Если нас проигнорируют и на этот раз, японская делегация покинет совещание так же, как наши дипломаты покинули Лигу Наций.

– Нас загоняют в угол…

– Именно так. Загоняют, не понимая, что загнанная в угол змея становится особенно быстрой и смертоносной. Чем больше на нас давит Запад, тем сильнее и опаснее мы становимся. Но в таких условиях наша работа – работа военной разведки становится нужна и важна, как никогда. Мы не на грани войны. На этом рубеже балансируют дипломаты и генералы, ведут последние переговоры правительство и парламент. Мы – военная разведка – уже на войне. Мы уже занесли свой меч, чтобы обрушить его на головы врагов, и удар этот будет страшным. Как говорили наши предки: иккэн хиссацу – одним ударом наповал!

– Кампай, до дна! – не выдержал вдохновленный Накаяма и на этот раз махом опорожнил блюдечко со «смирновкой». Поморщившись, он подцепил палочками кусок маринованного баклажана с матовой фарфоровой тарелочки, а вслед за ним отправил в рот тарталетку с черной икрой.

– Кампай! – поддержал его Ватануки, легко выпил водку, от баклажана воздержался, но икру съел с таким удовольствием, что даже зажмурился, став невероятно похожим на сытого домашнего кота. Впрочем, глаза его тут же широко раскрылись и, слегка наклонившись к Накаяме, он продолжил:

– Памятуя о не столь давних событиях в московском посольстве, когда совершенно секретные документы, составленные в единственном экземпляре, были процитированы красной газетой «Известия», я прошу вас, Накаяма-сан, не вести вообще никаких записей и о нашем разговоре никому не сообщать. Это не от недоверия к вам, вы же понимаете. Это лишь простая мера предосторожности.

Военный атташе окаменел. Большое усилие потребовалось даже для того, чтобы просто сглотнуть. Наконец, тщательно пытаясь сохранить достоинство, он кивнул.

– Итак, – начал перечислять Ватануки, – у нас есть три важнейших момента.

Он уселся поудобнее и показал Накаяме