Читать книгу "Мой отец Пабло Эскобар. Взлет и падение колумбийского наркобарона глазами его сына - Хуан Пабло Эскобар"

неделю до того, как Белисарио Бетанкур передал президентский пост Вирхилио Барко, на севере Боготы люди Пабло убили магистрата из Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда, вынесшего решение о выдаче нескольких преступников в США. Тогда же в Медельине был расстрелян магистрат Верховного суда Антьокии, инициировавший расследование в отношении моего отца из-за смерти двух детективов Административного департамента безопасности. Эти два тщательно спланированных убийства были своеобразным посланием Пабло, говорящим, что он беспощадно расправится с любым судьей, который решится применить соглашение об экстрадиции или возбудить против него судебное дело.

И, раз начав отправлять «сообщения», 6 ноября 1986 года, ровно через год после захвата Дворца Правосудия, он объявил о существовании «Лос-Экстрадитаблес» – тайной группировки, задачей которой была борьба с законом об экстрадиции. В реальности отец и был «Лос-Экстрадитаблес». Он же придумал лозунг: «Лучше могила в Колумбии, чем камера в Соединенных Штатах». Никакой реальной организационной работы проделано не было.

Хоть отец и взял на себя руководство «Лос-Экстрадитаблес» и не консультировался ни с кем по содержанию коммюнике или по поводу военных решений, он не забывал взимать с других наркоторговцев ежемесячные взносы на финансирование войны. Некоторые вкладывались щедро, как, например, Мексиканец и Фидель Кастаньо, другие скупились, и отец звонил им и с угрозой в голосе напоминал о долге.

С самого первого пресс-релиза группировки отец начал обращаться к словарю за подбором правильных слов и старался следить за тем, чтобы правописание и грамматика не хромали.

Экстрадиция стала занимать в жизни отца так много места, что однажды ему даже приснилось, как его схватили во время облавы и едва ли не сразу выдали в США. На случай, если это вдруг действительно произойдет, он задумал угнать школьный автобус в Вашингтоне и угрожать взорвать его (а если потребуется, то и исполнить угрозу).

17 ноября Мексиканец заявил отцу о намерении отомстить полковнику полиции Хайме Рамиресу, руководившему операцией по уничтожению его лабораторий по всей стране.

Несколько недель спустя агитация «Лос-Экстрадитаблес», убийства и запугивания подарили мафии первую победу. 12 декабря 1986 года двадцать четыре магистрата Верховного суда постановили, что закон о ратификации Договора 1979 года с США не имеет законной силы, поскольку был подписан не президентом Хулио Сесаром Турбаем, а Германом Сеа Эрнандесом – министром внутренних дел, исполнявшим в то время обязанности президента.

Отец и другие наркоторговцы с размахом отпраздновали это решение: оно автоматически аннулировало ордера на их арест. Однако они не могли предвидеть, что президент Барко обратится к старому договору с Соединенными Штатами, разрешавшему выдавать людей в административном порядке, то есть напрямую, без необходимости одобрения суда.

Статья в столичной газете El Espectador о том, что решение президента о возобновлении экстрадиции испортило мафии праздник, привела отца в бешенство, и он вспомнил об идее отомстить за ущерб, который нанесли прошлые публикации. Вот как последующее возмездие описало все то же издание: «Преступление произошло в 19:15, когда сеньор Гильермо Кано, сидевший за рулем своего автомобиля, притормозил на перекрестке 68-й и 22-й улиц, готовясь повернуть на север. Внезапно он увидел мужчину, который поджидал его в конце разделительной полосы на перегруженной дороге, а затем несколько раз выстрелил в окно со стороны водителя».

Позже скульптор Родриго Бетанкур подарил Медельину мемориальный бюст Кано, который установили в парке Боливар. Отцу эта дань памяти показалась сродни оскорблению.

– Да с какой стати мы должны позволить им поставить статую Гильермо Кано в Антьокии?! – сказал он однажды за ночной дозой марихуаны.

В ту ночь рядом с ним находился Чопо, предложивший безвозмездно подорвать скульптуру – и сделавший это в ближайшие дни. Когда семья восстановила бюст и установила его на то же место в парке, Чопо снова вызвался его уничтожить, применив еще больше взрывчатки. Третьей попытки не последовало.

El Espectador была такой занозой в боку моего отца, что он приказал своим людям поджечь все машины для доставки газет в Медельине и угрожать местным продавцам этого издания на улицах. Вскоре газета исчезла из города.

После убийства Гильермо Кано мы несколько недель провели в убежище Ла-Исла на водохранилище Эль-Пеньоль. Однажды утром я увидел, как отец сидел за столом с Карлосом Ледером, Фиделем Кастаньо и Кико Монкадой, и все их внимание было сосредоточено на какой-то книге, с которой они делали заметки. Хотя в то время я не мог понять, о чем она, и спросить не решился, мне удалось прочитать название: «Человек, который вызвал дождь из кокаина». Спустя годы я понял, что отец и его товарищи были не столько увлечены чтением, сколько озабочены содержанием книги, в которой автор, американский еврей по имени Макс Мермельштейн[69], рассказывал о своем опыте работы на моего отца и в целом Медельинский картель.

Согласно книге, за шесть лет Мермельштейн доставил в Майами и на юг Флориды пятьдесят шесть тонн кокаина. Но когда в 1985 году его арестовала полиция Майами, все резко поменялось. Мермельштейн ожидал, что картель внесет за него залог, и он выйдет на свободу, но один из партнеров отца во Флориде испугался и начал угрожать семье Мермельштейна. После этого контрабандист сменил сторону и согласился сотрудничать с властями.

В начале 1987 года банда отцовских наемников продемонстрировала, что для них действительно нет границ, даже если не все их операции складываются успешно, как, например, неудавшееся покушение на колумбийского посла Энрике Парехо в Будапеште. Насколько я знаю, отец приговорил его к смерти за то, что Парехо, будучи министром юстиции при президенте Вирхилио Барко, подписал приказы об экстрадиции тринадцати человек. Осуществить план мести было трудно: полицейский режим в Венгрии жестко ограничивал въезд в страну туристов и делал почти невозможным ввоз оружия. Посол был защищен так хорошо, что один из наемников даже сказал отцу, что организовать подобное убийство из Колумбии не представляется возможным. Подробностей заговора я не знаю и никогда о них не спрашивал. Но утром 13 января 1987 года отцовский наемник пять раз выстрелил в посла, серьезно его ранив.

Через несколько дней мы возвращались из Неаполитанской усадьбы, где провели выходные: несмотря на конфискацию, никто не мешал нам ею пользоваться. Он сидел за рулем внедорожника, мать и Мануэла рядом с ним, а я и Карлос Ледер – на заднем сиденье. Впереди ехали две машины – отец приказал им держаться не более чем в двух километрах друг от друга, чтобы не потерять в гористой местности радиотелефонный сигнал.

Стоял ясный день – лишь пара облаков в небе. Обычно отец ездил по этому маршруту после двух часов ночи, но на этот раз захотел, чтобы это была не просто поездка обратно в Медельин, а именно семейная поездка, и рискнул отправиться днем: время перевалило за обед. Он был уверен, что если вдруг на дороге появится