Читать книгу "Купленное время. Отсроченный кризис демократического капитализма - Вольфганг Штрик"

в Германии очень похожа: государственный бюджет к 2008 г. вполне можно было бы сбалансировать, если бы не налоговая реформа правительства Шрёдера. В обращении к Франкфуртской торгово-промышленной палате в январе 2006 г. новый министр финансов правительства большой коалиции (2005–2009 гг.) под руководством Ангелы Меркель одобрительно отозвался об усилиях предыдущего «красно-зеленого» правительства, реализовавшего «самую масштабную налоговую реформу в истории страны» [Steinbrück, 2006]. В начале 2005 г. ставка подоходного налога в Германии была снижена как никогда ранее, а налоговая нагрузка на немецкую экономику была намного ниже, чем в среднем за долгие годы. Тогдашний министр финансов в настоящее время (2012 г.) является кандидатом на пост канцлера от Социал-демократической партии Германии (СДПГ).

79

Существует множество похожих классификаций государственных расходов. К примеру, О’Коннор [O’Connor, 1973] проводит различие между «социальными расходами капитала» (которые, в свою очередь, делятся на «социальные инвестиции» и «социальное потребление») и «социальными издержками производства», а также между легитимацией и накоплением как двумя функциями государственных расходов.

80

В то же время необходимость этого, как и любой другой меры социальной справедливости, спорна и является предметом политических переговоров. Общество всегда может прийти к неолиберальному заключению, что поддержка неработающих граждан несправедлива по отношению к гражданам работающим, и сэкономить тем самым значительную сумму государственных денег. В то же время можно исходить из того, что социальная политика «окупается», поскольку она сохраняет трудоспособность и «добрую волю» у тех, кто зависит от заработной платы; при таком повороте она перестанет быть целительной или «декоммодифицирующей» и будет строиться вокруг инвестиций, а не потребления. Существуют социальные и культурные обстоятельства – как, например, те, в которых мы живем сейчас, – в которых такие аргументы являются единственным убедительным обоснованием социальной политики.

81

Социальная политика является инвестиционной в том случае, когда она укрепляет готовность наемных работников оставаться таковыми и впредь и действовать в соответствии с тем, что от них ожидается. Капитализм не может функционировать в условиях, когда работники ведут себя так, как это позволено работодателям (и даже ожидается от них), а именно ориентируясь на безусловную и радикальную максимизацию выгоды. (Ожидание умеренности в процессе распределения противоречит модели Homo economicus, совместить их можно только на основе аксиомы, принятой в экономике труда, о том, что рабочие «склонны избегать риска».) Без сдерживания роста заработной платы в обмен на обещание стабильности отношения между работодателем и работником быстро подошли бы к точке разрыва. В трехсторонних соглашениях 1970-х годов между правительством, работодателями и профсоюзами [Schmitter, Lehmbruch, 1979] правительство нередко соглашалось повысить пенсии в обмен на то, что профсоюзы будут сдерживать рост зарплаты, при этом в случае пенсий речь шла о будущем повышении, когда соответствующие расходы лягут на государственный бюджет. Таким образом, рост социальных расходов начиная с 1980-х годов в значительной степени оказывался формой трудового вознаграждения – отложенного, чтобы уменьшить нагрузку на работодателей. Это объясняет, почему профсоюзы и работодатели так настаивали тогда и настаивают поныне на этих выплатах.

82

«Кроме того, исторический опыт развития культурных народов при сопоставлении как временных периодов, так и государств и экономик на разных стадиях развития позволяет выявить определенную тенденцию этого развития, или так называемый закон государственной деятельности цивилизованных стран: закон растущей доли государства в развитии культурных народов» [Wagner, 1892, S. 883 f., см. также S. 892–908].

83

«Мало-помалу частное предпринимательство будет терять свое социальное значение – к этому будет подводить развитие экономики и, как следствие, расширение сферы социальной защиты. Признаки этого уже заметны и присутствовали в тенденциях второй половины XIX в., и, возможно, последнее отклонение от этого вектора завершилось мировой войной. Сквозь частное предпринимательство и налоговое государство прорастает – не вследствие, а вопреки войне – общество: это совершенно очевидно» [Schumpeter, 1953 (1918), S. 57 f.].

84

«Рост государственного долга обычно не приводит к усугублению фискального кризиса, хотя и не уменьшает его. Долги штатов и муниципалитетов частично исчезают “сами по себе” ‹…› Долги федерального правительства тоже частично “оправдывают себя” в периоды, когда реальный объем производства отстает от потенциального, поскольку увеличивают объем кредитов и повышают уровень совокупного спроса, производства, занятости, доходов и налоговой базы» [O’Connor, 1973, p. 179 f.]. Это было написано в 1978 г., когда кейнсианство было еще живо и государственный долг США был не таким значительным (42,6 % от ВВП по сравнению с 89,6 % в 2010 г.).

85

Ниже я еще вернусь к описанию этого разрыва, понимаемого как переход от политической экономики «по Кейнсу» к политической экономии «по Хайеку».

86

В Германии дискуссия о повышении максимальных ставок подоходного налога, налога на наследство и различных налогов на имущество началась только летом 2012 г. – после президентских выборов во Франции и под давлением партии левых (подробнее об этом см.: [Bach, 2012]). Однако ожидать повышения налогов для богатых в обозримом горизонте по-прежнему нереалистично.

87

Я использую этот термин по аналогии с понятием «резервируемая заработная плата», которое в экономике труда обозначает наименьшую оплату, за которую работник согласится трудиться. Таким образом, резервируемая прибыль – это наименьшая прибыль, при которой инвестор согласится вложить свои деньги.

88

Тому есть масса самых причудливых примеров. Так, Конституция Греции содержит положение о предоставлении налоговых льгот судовладельцам, т. е. таким семействам, как Онассис и Ниархос. Оно было принято в 1967 г. сразу после военного переворота, а в 1972 г. благодарные судовладельцы избрали диктатора Попадополуса пожизненным президентом Союза судовладельцев Греции. О сегодняшнем положении греческих судовладельцев, в руках которых находится около 15 % мирового торгового флота, см. статью в газете: [The New York Times. May 24, 2012. Insecurity Touches the Tycoons of Greece. <http://www.nytimes.com/2012/05/24/business/global/as-greece-turns-leftward-its-tycoons-stay-in-background.html>]. В частности, в ней говорится о том, что попытки покончить с предоставлением налоговых льгот судовладельцам приведут лишь к тому, что последние переместят свои активы и бизнес за рубеж. Подсчитать реальные объемы накоплений богатейших семей Греции достаточно трудно, «потому что большая часть денег находится в офшорах, размещена на банковских счетах в Швейцарии или вложена в недвижимость в Лондоне и Монако». Отчасти по этой же причине, а также из-за серьезных капиталовложений в греческие банки олигархи имеют все основания желать остаться в Европейском валютном союзе. Вместо того чтобы платить налоги, некоторые богатейшие семьи учреждают благотворительные фонды по американскому образцу. Другие же «озаботились проблемами собственной безопасности, увеличив штат