Читать книгу "Консультант - Анна Волошина"

Что делает человек, у которого не раскрылось крыло? Что он делает до последней секунды, до самой гибели? Разумеется, пытается активировать подвес. Но пусть даже он растерялся, запаниковал, парализован страхом… неважно. В данном конкретном случае, по оценке спецов Тома, если бы Лана не подхватила Риса на свой «Арджентайн»… через три секунды – и секунд за десять до поверхности воды! – крыло заработало бы. Покушение налицо, но цель-то его какова? И зачем Бернадетт вернулась на Руби?

Если проконтролировать действие установленного оборудования – то чего ради стрелять? Добавить перчику? Ох, не складывается. А если убить Риса (о чём говорят все последующие события) – то с какого боку тут «добавки» к крылу?

И потом. Вся история с попыткой пристрелить Риса, убийствами Диксона и Мерсера очень круто замешана на времени. А ведь Бернадетт УЖЕ была готова и ждала найма. Допустим, Мерсера грохнули, чтобы никто не мог выйти на Бернадетт и её настоящих нанимателей. Но омолаживающие процедуры занимают не день и даже не неделю. Рано или поздно Рис обратился бы в «Райскую птицу», потому что в случае необходимости иметь спутницу обращался туда и только туда. Однако кто мог гарантировать, что именно в этот раз он полетит на Руби не один?

Двойственность, непонятная двойственность… ДВА контракта?!

Лана резко выпрямилась в кресле. До Лонгхорна оставались считанные минуты, впереди уже показались несколько узких, искусно подсвеченных, слегка изогнутых горных пиков, давших название городу[35]. Думать следовало предельно быстро.

Кто такая Бернадетт? К поганым крысам имя, ЧТО она такое? Старушка, выдернутая из глубочайшей консервации – так, кажется, выразился Рис. И старушка непростая. Предположим, профессиональный стрелок, киллер, мирно живёт на заслуженной пенсии. И тут ей предлагают вернуться в строй, более того, дают денег на омоложение. Вот ты, дорогуша, упустила бы такой шанс? Да ни в жизнь!

Итак, ты омолодилась и сидишь, ждёшь, когда тебя подсунут очень конкретному клиенту. Причем – ах, женщины! – внешне ты омолодилась куда сильнее, чем предполагал твой реальный (а не заказанный) наниматель. Зачем? Ну, это же просто. По окончании текущего контракта ты сможешь предложить свои услуги кому угодно. И заменить то же изношенное адреналином сердце труда не составит, потому что молодая ты стоишь куда дороже зрелой, а тем более старой. Будут денежки, будут, тут главное – стартовый капитал. И ты его себе создала.

Вот только первый контракт ты не выполнила или выполнила, но не до конца. По независящим от тебя обстоятельствам: клиент увлекся рыжей официанткой и выставил тебя. Выставил без треска, но весьма решительно. Впрочем, большого значения это не имеет, соответствующее оборудование ты уже успела установить. Как успела – наверняка, по-другому и быть не может! – проинформировать о своём возвращении к активной деятельности тех, кому следует об этом знать.

И тут вдруг выясняется, что этим самым загадочным «тем» зачем-то понадобилась смерть Риса Хаузера, твоего первого «контрактника». А ты совсем рядом, под рукой, можно сказать. И твоя квалификация вполне соответствует поставленным целям. По крайней мере, твоя «молодая» квалификация. Но о разнице «те» не знают. Не дура же ты – сообщать им, что омоложение было сугубо внешним?

Да, если допустить возможность совпадения – а Лана Дитц её допускала – то всё вполне логично. Вот только в чём состояла суть первого контракта? Убить – но не совсем. Напугать. Заставить насторожиться и… и что? С точки зрения заказчика – что? Проверить реакцию? Проверить…

В памяти всплыл холодный, промозглый вечер, когда к Тиму Стефанидесу пришёл Зов[36], и Лана, которой вдруг стало ясно абсолютно всё, смогла лишь сдавленно процедить:

– С-сукин сын!!!

Коптер завис над крышей клиники, и Лана, которой было, в общем-то, не привыкать, выпрыгнула из него, не дожидаясь посадки. Сзади чертыхнулся Коул – с простреленным плечом особенно не попрыгаешь. Наверное, следовало подождать, тем более что Дерек ещё в пути связался с дежурным хирургом клиники и приказал не сдавать позиции: помощь на подходе. Но по части вцепиться когтями и зубами в плацдарм и держаться до последнего Лана не доверяла никому, кроме себя.

Кто его знает, этого штатского докторишку. Вдруг запаникует и капитулирует, если на него наехать как следует? Вот уж в чём она точно не сомневалась, так это в способности Рисова родителя задавить любого, кто это позволит. По не позволившему сыну видно. Так что следовало поторопиться.

Лана не строила иллюзий: всклокоченная, перемазанная грязью и кровью, сущая ведьма, ещё и демонстративно вооружённая… Она первая уволила бы любого охранника, который пропустил бы такое существо в приличную клинику, и приготовилась прорываться с боем. Однако (да здравствуют патриархальные нравы этой части Аделаиды!) широко раскрытых глаз и растерянного лепета «Мой муж! Кристиан Хаузер, его привезли… врач, где его врач?!» хватило. На всё хватило – и на предупредительно придержанные двери, и на сопровождение до самой приемной дежурного хирурга.

Впрочем, справедливости ради следовало признать: наверняка помог тот факт, что коптер, из которого выскочила «ведьма», принадлежал полиции. И раненый полицейский офицер кричал ей вслед: «Миссис Хаузер, подождите! Пропустите, это со мной, со мной!.. Миссис Хаузер!!!»

В приёмной сидела, съёжившись в кресле, заплаканная женщина в длинном тёмном мешковатом платье и какой-то вылинявшей, нелепой косынке на рано поседевших волосах. Заслышав шаги, женщина подняла глаза, которые Рис явно унаследовал от неё, и притормозившая Лана совсем другим тоном, уверенным и спокойным, произнесла:

– Матушка Хаузер?

Осторожный ответный кивок, взгляд, полный горя, отчаяния и робкой надежды.

– Всё будет хорошо, матушка Хаузер, я обещаю.

Лана ободряюще улыбнулась, расправила плечи, передвинула пистолет так, чтобы он был виден даже непрофессионалу, и рывком распахнула дверь, за которой гремел доносящийся до самого лифта гневный бас.

На остановившуюся в дверях девушку воззрились двое мужчин. Один, невысокий и сухощавый, весь какой-то потрёпанный, в измятой на груди зеленоватой медицинской робе – с облегчением. Другой, громадный, начавший заплывать жирком, но всё ещё очень мускулистый, с прилизанными волосами – яростно.

Первое Лане не понравилось, второе нисколько не смутило. Не утруждая себя приветствиями, она прошла в кабинет, уселась в одно из кресел для посетителей, скрестила вытянутые ноги и холодно улыбнулась:

– Итак, доктор, – разглядывая бейдж, она демонстративно прищурилась, хотя и не нуждалась в этом, – Орейро, не так ли? Что это за ерунда насчёт того, чтобы дать умереть моему мужу?