Читать книгу "Эшафот забвения - Виктория Платова"

Неужели это так волнует меня? Волнует настолько, что яготова терпеть эти бои без правил сколь угодно долго?

Да, да, да…

В какой-то момент – когда его кожа была особенно близко, – явдруг вообще перестала сопротивляться, и Митяй легко опрокинул меня на обелопатки; его тело накрыло мое, и я увидела его лицо совсем близко. Оно вдругпотеряло чистоту и совершенство линий и стало таким восхитительноасимметричным, что у меня упало сердце.

Он играл не по правилам. Он тоже ослабил хватку – теперьлегко было вывернуться, провести болевой прием и хоть как-то реабилитироватьсебя. Но я не сделала этого, я лежала, поверженная, и слушала, как тяжелеет еготело. Митяй осторожно высвободил руку и коснулся моего лица.

Его глаза оказались совсем не голубыми – гамма цветов былагораздо более сложной.

Гораздо более сложной.

Все оказалось сложнее, чем я предполагала.

– Черт возьми, – сказал Митяй прерывающимся голосом, –черт возьми, у тебя молодое лицо. У тебя совсем нет морщин… Ничего не понимаю.

Нужно ответить ему, нужно сказать что-нибудь подходящееслучаю, упростить ситуацию, заменить мелодраму более низким жанром.

– Я даже не мог представить, какое у тебя молодое лицо…Я никогда не видел его так близко.

Слишком близко. В опасной близости, я уже и сама забыла, чтозначит чужое дыхание, остановившееся, замершее в нерешительности у моих такихже замерших губ.

– Почему я этого не видел?..

Нужно приходить в себя, Ева, слишком далеко может зайти этоизбиение младенцев, слишком податливо его тело, слишком податливо твоесобственное.

Если сейчас он поцелует меня – я отвечу.

– Сколько тебе лет? – спросил Митяй.

– Ты же сам сказал, я старая дева. Закончим на сегодня.Ты указал мне мое настоящее место. Ты выиграл.

– Почему же ты не смогла защититься? – Он все еще невыпускал меня. Он даже прикрыл глаза, чтобы не выпустить меня. – Я же видел,там, на студии. Это было элегантно.

– Это была экстремальная ситуация.

– А сейчас – не экстремальная?

– Сейчас нет. – Я едва открыла рот, наполненный кровью.

Этого оказалось достаточно – я легко выскользнула из-поднего, и он не препятствовал мне. Несколько минут мы смотрели друг на друга.Сейчас высохнет пот, и все станет на свои места.

– Н-да, – я попыталась взять себя в руки, – отличный урок.

– Ты думаешь?

– Это очевидно. Иногда полезно ставить людей на место.

– Но приему ты так меня и не научила. – Думаю, теперьэто излишне.

– Нет, – серьезно сказал он, нехотя поднялся и вышел изкомнаты.

– Я первая иду в душ, – крикнула я ему вдогонку.

…Закрывшись в ванной, я сбросила с себя влажную от потаодежду и робко подошла к зеркалу, висевшему над умывальником: интересно, чтотакого увидел во мне Митяй сегодня, подойдя так близко? Неужели седина, тактщательно скрывающая меня, делавшая неуязвимой для любых проявлений чувства,устала держать оборону? Неужели лицо, такое равнодушное ко всему, проявилокаплю интереса к этому мальчику и захотело понравиться ему?..

Нет, ничего экстраординарного в зеркале я не увидела – вовсяком случае, того, что разглядел во мне Митяй. Нужно заканчивать эти игры,иначе это может кончиться…

Чем все это может кончиться?

Кончится тем, что я захочу с ним переспать, жестко сказала ясебе, растянув губы в иронической улыбке, и это будет банальный пересып безвсяких далеко идущих последствий: Митяй вспомнит обрывки инструкций, которымиснабжал его Андрей Юрьевич и на которые он намекал мне:

"Повторяю, он в полном вашем распоряжении”.

Господи, как это пошло.

Но не пошлее, чем сесть в первый попавшийся автомобиль иснять первого попавшегося мужика, в самом деле! Во всяком случае, чистота ипорядок гарантированы, о чем ты только думаешь. Боже мой… Я вдруг вспомнилалюдей Лапицкого – Александра и Александру, своих сексуальных кураторов,специалистов по сексуальным единоборствам, и все то, чему они обучали меня. Этотоже были тренировки и уважительное отношение друг к другу: никто нерассматривал меня с точки зрения наличия или отсутствия морщин, меня простонатаскивали, мне тоже показывали определенный комплекс захватов и подсечек – толькодля того, чтобы довести до исступления любого сексуального партнера. И я былаочень старательной ученицей, никакого личностного фактора, никакойсамодеятельности, универсальный набор приемов, доведенных до классическогосовершенства. Это не может называться любовью.

И то, что я почувствовала в отяжелевшем теле Митяя, тоже неможет называться любовью, фанатичная любовь к какому бы то ни было спорту иесть для него эротизм. Интересно было бы взглянуть на его девушку, онанаверняка работает инструкторшей в каком-нибудь процветающем фитнесс-центре“Артемида”, они наверняка идеально подходят друг Другу – парочка инструкторов.Не стоит идти дальше, Ева, иначе возникнет искушение соорудить какую-нибудьшаткую конструкцию, что-то вроде любовного треугольника.

Тебе это ни к чему, тебе сейчас нужно подумать совсем одругом, выстроить картину происшедшего и попытаться дойти до сути…

Когда я открыла дверь ванной, Митяй отскочил от нее, какнашкодивший кот.

– Я не слишком долго? Не задержала тебя? – веселоспросила я.

– Нет-нет, все в порядке. Извини меня.

– Это ты меня извини.

Он все еще оставался в спортивном костюме, и я вспомнилапервое утро в его квартире, когда он зашел ко мне в одних трусах и с полотенцемна плече. Теперь-то он наверняка не рискнет больше дефилировать в одномисподнем, чтобы не вводить меня в искушение: что-то изменилось в наших легких ипрозрачных от ненависти отношениях.

– Я иду спать. Спокойной ночи, Митяй.

– Да-да, конечно… Хочешь кофе? Это что-то новенькое,кофе в час ночи, даже без кофеина, – это нарушение режима.

– Нет. Это нарушение режима, Митяй. Вопиющаябестактность по отношению к твоему организму. – Я медленно приходила в себя.

– Да, конечно. Прости… Спокойной ночи. Я только хотелспросить тебя… Ты вся седая…

– Странно, что ты заметил это только сейчас.

– Я давно заметил, мне просто не приходило в голову…

– Это всего лишь нарушенная пигментация, не больше, бичвсей моей жизни. Твое любопытство удовлетворено?

– Да. Извини.

Почему же он все время извиняется? Лучше не думать об этом.И вообще не думать о Митяе. У тебя есть о чем подумать.