Читать книгу "Путь искупления - Джон Харт"

Старик с трудом поднялся на ноги, и Элизабет вывела его обратно на тротуар.

– Проводи-ка меня до машины, если не трудно. Вон туда. – Он ткнул вперед тростью, и она увидела черный автомобиль с водителем, стоящий возле задней двери. Они перешли дорогу по переходу, но Фэрклот остановился в нескольких футах от бампера – одна рука до белизны сжимает трость, другая все еще у нее на руке.

– Выглядит он не лучшим образом, тебе не кажется?

– Да, – Элизабет нахмурилась. – Далеко не лучшим.

– Опасные последствия заточения, я полагаю. – Водитель открыл дверь, но старик отмахнулся от него, с внезапным огоньком в глазах. – Почему бы тебе не подъехать вечерком? Может, в компании нас двоих он почувствует себя не столь забытым? Как насчет часиков в восемь выпить, а потом поужинать?

Она отвернулась, и он произнес:

– Пожалуйста, в самом деле приезжай! Дом большой, а нас всего двое, больше никого, и оба нестерпимо мужского пола. Ты явно здорово оживишь компанию.

– Тогда приеду.

– Прекрасно! Замечательно! – Он задрал голову к небу и сделал глубокий вдох. – Знаешь, я почти забыл, каково это. Свежий воздух. Открытое небо. Мне надо бы больше это ценить, полагаю, ведь сегодня я впервые за восемьдесят девять лет рисковал и сам невольно угодить в заточение.

– В каком это смысле?

– Заниматься адвокатской практикой без лицензии незаконно, моя дорогая. – Он одарил ее подмигиванием и стариковской озорной улыбкой. – Моя уже сто лет как недействительна.

13

Наблюдая издалека за зданием суда, он узнавал так много лиц: полицейских, адвокатов, даже кое-кого из журналистов… Такое бывает, когда живешь в городе так долго, как он, когда знаешь людей. Хотя в основном не сводил глаз с женщины – с того, как она двигалась, как постоянно держала глаза опущенными и трогала старика за локоть.

Элизабет.

Лиз.

Так много лет, подумал он. Так много раз он лежал в темноте, зная, что ею все и закончится.

Достанет ли у него сил сделать это?

Он покатал эту мысль в голове, разобрал на части, собрал обратно. Все остальные были абсолютно чужими. Да, он знал, как их зовут, где они живут и почему он их выбрал: множество женщин, которые в самом конце становились для него такими же безвкусными и бессодержательными, как вода в придорожной канаве.

Теперь все стало усложняться.

Тот же город.

Знакомые лица.

Он съехал поглубже на сиденье, глядя на линию ее подбородка, на наклон ее плеч. Подсаживая адвоката в лимузин, она посмотрела в его сторону, но не видела его через улицу, надежно укрытого в машине. Он проследил, как она уходит, и представил себе девушку, которая станет следующей. Эта мысль вызвала тошноту, но это всегда было так.

Когда дурнота прошла, он завел машину, проехал шесть кварталов и остановился у тротуара. За стеклом под присмотром воспитательниц носились и играли дети. Большинство женщин выглядели измученными. Сидели, сгорбившись, на скамейках под деревьями и молча курили. Женщина, которую он выбрал, была не из таких. Она стояла рядом с горкой, улыбаясь и держа за руку какого-то малыша. Тому было, наверное, лет шесть – маленькому, радостному, хотя его родители были на работе, а никто из остальных детей даже не смотрел в его сторону. Вот он съехал с горки, и женщина подхватила его, когда он свалился на землю, залившись смехом и раскрутив его вокруг себя так, что показались подошвы его ботиночек.

Если бы его спросили, почему он ее выбрал, он наверняка не смог бы ответить. Выглядела она не так, как надо, не считая глаз, конечно же – да, может, еще линии подбородка. Но она жила в том же городе, что и Эдриен, а Эдриен был неотъемлемой частью всего.

И все же…

Он понаблюдал еще минутку. За тем, как она двигается, за взмахами ресниц, за игрой теней на гладкой коже… У нее хороший смех, она симпатичная и совершенно определенным образом склоняет голову набок. Интересно, подумал он, не умна ли она заодно – не раскусит ли его ложь и не поймет, что означает церковь, когда та вырастет перед ними вдали…

В самом конце это уже неважно, так что он представил себе, как это все будет: белая холстина и теплая кожа, изгиб ее шеи и чувство единения с ней, когда она начнет умирать. Он опять ощутил дурноту, думая об этом; но его глаза уже наполнялись слезами.

На сей раз все получится.

На сей раз он обретет ее.

* * *

Он дождался, пока окончательно не стемнело и она не осталась дома совсем одна. Целый час наблюдал за светом в доме. Потом объехал вокруг квартала и понаблюдал еще час. Никакого движения в ночи. Ни пешеходов, ни любителей посидеть на крыльце, ни просто любопытствующих. К девяти часам он окончательно убедился.

Она в доме совсем одна.

Он на улице совсем один.

Заведя машину и не включая фар, он двинулся вперед, а потом сдал задним ходом на ее подъездную дорожку. Соседний дом с этой стороны располагался совсем близко, но его автомобиль замер прямо над масляным пятном всего в десяти шагах от крыльца. Здесь были кусты, деревья и непроглядная темень.

Поднявшись на крыльцо, он увидел ее сквозь стекло. На диване. Пождавшую ноги. Постучал в стекло и увидел, как удивленно выгнулись ее брови, когда она нерешительно направилась к двери. Он поднял руку, чтобы ей было видно сквозь стекло: дружелюбный жест, дружелюбное лицо.

– Чем могу помочь? – На лице ее промелькнула тень сомнения, но это ненадолго. Она молодая, воспитанная и южанка. Такие девушки всегда перебарывают подобные сомнения.

– Простите, что беспокою… Я знаю, уже поздно, но это насчет детского садика.

Дверь приоткрылась еще на шесть дюймов, и он увидел, что она в джинсах и босиком и что успела снять лифчик. Поношенная футболка была совсем тонкой, и он отвернулся, но только когда она нахмурилась и щель между дверью и косяком стала у́же.

– Садика?

– Возникла одна проблемка… Я понимаю, это довольно неожиданно… Могу отвезти вас, если хотите.

– Простите, а я вас знаю?

Ну конечно же, нет! Он не имел ни малейшего отношения к детскому садику.

– Миссис Маккласки не отвечает на телефон, не открывает… По-моему, она не пришла на смену. – Он улыбнулся одной из обаятельнейших своих улыбок. – И, естественно, я сразу же подумал про вас.

– Кто вы, напомните?

– Хороший знакомый миссис Маккласки.

Она опустила взгляд на свои ноги – опершись ладонями в бедра, – и ему показалось, что всё уже практически на мази.