Читать книгу "Танец с зеркалом - Эльдар Сафин"

Из глаз брызнули слезы. Она продолжала трясти дверь, но та была закрыта намертво.

Татьяна вновь обернулась. Горел уже не только пень. Занялись стоящие рядом деревянные ящики. Вдобавок повалил дым.

«Если огонь и не доберется сюда, я задохнусь», – поняла Татьяна. Руки сделались ледяными, хотя в подвале становилось все жарче и жарче. Вновь потекли минуты напрасных усилий. Татьяна билась об эту дверь, словно птица, пойманная в силок, понимая про себя, что вот он – конец. Глупый, неотвратимый. Страшный.

Она уже теряла сознание, оседая на пол, когда снаружи раздались несколько энергичных ударов. После этого дверь чудесным образом распахнулась, и возникший в проеме Егор – ее родной, надежный, сильный Егор – подхватил ее на руки.

– Что ж ты удумала, дурочка, – бормотал он, таща ее наружу, на воздух, и радуясь про себя, что так вовремя заглянул домой и обнаружил записку.

… Татьяна открыла глаза, лежа на траве. Здание фабрики пылало, а вокруг стояли бабы из второй смены во главе с Любой. Егор был рядом, поддержал голову, помог сесть.

– Очнулась, Танюша? Обещай – никогда! Никогда без меня не лезть в пекло!

– Обещаю, – выговорила Татьяна и улыбнулась пересохшими губами.

А потом они шли вдвоем, держась за руки, домой.

Но ничего еще не кончилось. В ту минуту, когда Егор с Татьяной подходили к казарме, земля снова содрогнулась от сильного толчка. Егор моментально помрачнел и остановился.

– Вот оно, – зло и безнадежно сказал он. – Теперь все. Если в шахте кто и выжил в прошлый раз, теперь точно – все.

Не сговариваясь, они кинулись к шахте.

А навстречу им несли шахтеров, одного за другим – изможденных, грязных, но живых. Вот и Шуркин Андрей, и муж той ткачихи, с которой Татьяна ругалась из-за некачественной работы, и другие…

– Как?! – Татьяна прижала руки к груди. – Чудо…

– Не чудо! – грубо сказал один из мужиков. – Витьке спасибо. Он проходческую машину пригнал из Картамаров. Перед самым толчком успели пробиться сквозь породу, и по тонкому лазу почти всех вытащили.

– Почти?..

– Почти! – повторил мужик. – Четверо погибли. Твоей сменщицы брат, и еще ребята…

Татьяна не слышала уже. «Не чудо. Никакое не чудо», – повторяла она про себя.

Просто Витька пригнал машину. А это значит, к счастью, что и сам Витька тоже жив.

Егор заторопился вперед – помогать.

Татьяна едва успела осознать факт счастливого спасения шахтеров Витькой, как на нее налетела, словно вихрь, смеющаяся и плачущая одновременно Нинка. Схватила Татьяну за плечи, закружила.

– Мама, он нашелся, он живой, слышишь? Все хорошо!

– Пусти…

Сил радоваться не было. Татьяна тупо смотрела на дочь. Увидев взгляд матери, Нинка поспешно отцепилась.

Потом опустила голову.

– Мама, – тихо сказала она: – я ходила к бабе Наде. Татьяна напряглась.

– Я сказала ей… что была дурой, дурой! Что так нельзя! Я все понимаю, мама! – затараторила Нинка. – Понимаю! Но Витька, он… Я боялась за него, я так боялась!

Она наконец разрыдалась. Татьяна раскрыла объятья и прижала дочь к себе.

– Я все понимаю, девочка моя, – сказала она, целуя Нинку в висок.

Пень выгорел полностью – и сам он, и все его корни стали пеплом, рассыпающимся от малейшего прикосновения.

Завал в шахте разобрали – спаслось восемьдесят шесть человек из девяноста. Провели на площади собрание – покричали, сбросили пар, и разошлись. Шахтерская судьба такая – кто-то доживает до глубокой старости, а кто-то умирает в двадцать лет под завалом.

Вроде как все утряслось: но ночью Татьяне снились кошмары. Мамонтово дерево – огромное, невредимое – стояло посреди двора, протягивая ветки к ней, к Егору, к Нинке с Витькой, ко всем фабричным. Оно словно управляло ими с помощью своих ветвей – а все люди, будто безвольные куклы, двигали руками, головой, шагали с места на место, улыбаясь глупыми улыбками. И как будто не замечали опутывавших их веток. Татьяна вскрикивала и просыпалась. Егор успокаивал ее и говорит – мол, одолеем мы твое дерево, не тревожься. И таким он казался уверенным и уютным, что она успокаивалась и вновь засыпала.

* * *

Витька получил новенький трактор с ковшом-манипулятором. Вместе с двумя другими трактористами за ночь отрыли полторы сотни ямок на пепелище. И теперь на месте фабрики мужики сажали клены и липы.

Витька давал интервью местной газетке – о том, как спас людей из-под завала.

– Машина никогда не заменит шахтера! – с уверенностью заявлял Витька. – Но помочь – помочь может!

А на заднем плане полным ходом шла посадка деревьев. Один из мужиков достал из грузовика очередной саженец – и подивился незнакомой форме листьев. И не клен, вроде, и для липы крупноваты. Но значения не придал. Посадил в общий ряд, в лунку, прикопал землей. И тут же потянулся за следующим.

А в сотне шагов, на зеленой ветле, сидели две птицы с красным оголовьем – как те, которых в начале зимы вышивала Нинка на рукавах платья невесты.

«Будем готовиться к свадьбе», – подумал Витька. И широко улыбнулся.

♀ Десятый цветок

Алина внезапно почувствовала, как же холодно в квартире. Холод сквозил отовсюду, заполз под плед, сжал клещами голову.

С тех пор, как умер муж, холод поселился в доме навсегда. Но зимой он особенно хорошо чувствуется – к балкону подойти невозможно, рядом с ним – вечная мерзлота. Дочь и внук далеко – так далеко, что не приезжают по несколько лет.

Алина тяжело встала с дивана. Боль отозвалась в спине и во всех суставах. Передвигаться с каждым днем становилось все труднее. Она начинала забывать, как переставляются ноги.

Звук – долгий, прерывистый, нарушил тишину. Что это за звук? Знакомый… Алина напрягла сознание. Взгляд растерянно метался по комнате, нашел прямоугольник со светящимся экраном… Телефон. Конечно. Надо ответить. Пара с усилием сделанных шагов, и Алина смогла произнести:

– Слушаю…

– Бабуль! – бодрый молодой голос. – Я уж испугался. Мы прилетели, едем к тебе! Такие пробки, зараза, час проковыряемся, не меньше. Саньку везем, слышишь? Он большой стал, увидишь! Через час будем – чуть раньше даже…. Давай, связь пропадает…

Алина стояла с телефоном в руке, с недоумением глядя на экран. Что он сказал, этот парень? Они едут сюда? А кто – они? Должно быть, эти люди имеют к ней какое-то отношение, если вдруг решили приехать. И это имя – Санька, Санька… Так зовут… правнука?

Час. Ее внук сказал – час. Алина искала цифры на телефоне. Сколько же сейчас времени, сколько?

Глаза застлало пеленой. Стало трудно дышать. Миг – и Алина больше ничего не ощущала.