Читать книгу "Как не умереть в одиночестве - Ричард Роупер"

Существовал, конечно, один очень простой способ все исправить. Эта мысль впервые пришла ему в голову давным-давно. И не в минуту какого-то кризиса; Эндрю просто отметил ее как вариант, когда занимался делами. Стоял где-то в очереди. То ли в супермаркете, то ли в банке. С тех пор она постоянно присутствовала в его сознании. Как камешек, ударивший в лобовое стекло и оставивший малюсенькую трещинку. Постоянное напоминание о том, что в любой момент весь лист стекла может рассыпаться. И вот теперь она обрела полный и окончательный смысл. Эндрю не только располагал выходом, но впервые в жизни мог полностью контролировать ситуацию.

Эндрю посмотрел на себя в зеркало. Из-за грязных разводов лицо отражалось не полностью. Аккуратно положив билет на книгу, он поднялся на ноги и с минуту стоял неподвижно, слушая приглушенные звуки дома – неестественные взрывы смеха из соседского телевизора, евангельскую музыку, долетавшую из квартиры снизу. Стоял и чувствовал, как расслабляются плечи. Копившееся десятилетиями напряжение уходило. Все будет прекрасно. В голове зазвучали начальные строки Эллы из «Не правда ли, чудесный день?». В ноге снова проснулась боль. Но в этот раз Эндрю едва обратил на нее внимание. Боль не имела значения. Уже не имела. Ничего не имело.

На кухне, содрогнувшись, ожил и через несколько секунд вырубился холодильник.

В последний раз обойдя квартиру Тревора, Эндрю отправил в офис доклад по электронной почте. Собранной информации должно было хватить для тех, кто займется организацией похорон.

Дождавшись автобуса до дома, Эндрю стоял в нем на одной ноге, как фламинго, чувствуя облегчение от того, что ему плевать на взгляды окружающих. Приехав домой, он сразу направился в ванную и включил воду. Пока ванна набиралась, прохромал на кухню и, словно обманывая себя, не глядя, запустил руку в выдвижной ящик и нащупал, что искал. Он пробежал пальцами по исцарапанной пластиковой рукоятке ножа, чувствуя странную успокоенность от знакомого прикосновения. Промыв лезвие под краном, Эндрю решил, что нож достаточно чистый, хотя это было не важно. Двинулся на кухню, но остановился и вернулся. Это ничего не меняет, твердил себе Эндрю, но нужно проверить, просто на всякий случай. Выдвинув ящик, он достал телефон и прождал, казалось, сто лет, пока тот включится. Телефон завибрировал, и от неожиданности Эндрю едва не уронил его. Но потом увидел сообщение от Карла. «Деньги еще у тебя? Ты лучше долго не раздумывай». Эндрю медленно покачал головой. Пегги, конечно, сообщений не отправляла. Он для нее уже мертв. Эндрю бросил телефон на столешницу.

Он просмотрел записи Эллы, выбирая, что поставить. Обычно Эндрю делал это инстинктивно. Но сейчас нужно было найти альбом, в который вмещалось бы все, что он любил у нее. Остановился на «Элла в Берлине». Опустив иглу на пластинку, Эндрю слушал, как стихает гомон толпы, а потом раздаются восторженные аплодисменты, похожие на шум дождя за окном. Не сходя с места, Эндрю разделся, кое-как сложил одежду и оставил ее на подлокотнике стула. Не написать ли записку – вроде бы так принято делать? С другой стороны, какой смысл, если тебе некому и нечего сказать? Оставить еще один клочок бумаги, который подберет своими щипцами мусорщик?

К тому времени, когда Эндрю опускался в ванну, охая от боли в ноге, омытой горячей водой, аплодисменты зазвучали снова – кончилась «Старая черная магия», и воздух наполнился нежными звуками контрабаса и фортепиано из «Любовь пришла, чтобы остаться».

Эндрю намеревался допить остатки вина, но забыл принести его с кухни. Так лучше, решил он. Сохранить полную ясность и контроль.

Рокочущий удар басового барабана и стремительная кода фортепиано обозначили окончание песни, и Элла поблагодарила собравшихся. Эндрю всегда казалось, что она говорит очень искренне, без какой-либо натянутости или фальши.

Наступала слабость. Много часов он ничего не ел, и пар заволакивал и ванную, и чувства. Под водой Эндрю постучал пальцами по бедру и ощутил зыбь, прокатившуюся туда и обратно. Закрыв глаза, он представил себе, что плывет по течению ленивой реки где-то на другом краю света.

Снова раздались аплодисменты – зазвучала «Мэкки-Нож». Это здесь Элла забыла слова. «Может, на этот раз будет по-другому», – подумал Эндрю, шаря рукой возле ванны. Коснувшись пластиковой рукоятки, крепко сжал ее в руке. Но нет, последовала заминка, затем прерывистые горькие сетования на то, что испортила собственную песню, а потом – дерзкая импровизация, в которой она преобразилась в Луи Армстронга и сработала в его стиле, вызвав рев толпы. Зрители были с ней и поддерживали ее.

Эндрю опустил руку в воду. Еще крепче сжал рукоять. Не успел перевести дух, как грянула дробь барабанов из «Как луна высоко», и Элла сделала «скэт»[19]. Музыка спешила за нею, но она была слишком быстра… всегда слишком быстра. Он согнул руку и сжал кулак. Почувствовал остроту металла – кожа натянулась под лезвием, собираясь уступить. А потом раздался еще один звук, прорвавшийся сквозь музыку, взывающий к его сознанию. Телефонный звонок, понял Эндрю, открывая глаза, и пальцы на рукоятке ножа разжались.

Глава 28

Звонила Пегги.

– Ты не пришел и теперь в полном дерьме. Кэмерон просто кипит от злости и брызжет на нас всех. Какого черта, ты где?

Говорила она сердито. Радовалась, наверное, что можно вот так позвонить и наброситься на него, не упоминая о вчерашнем.

Он кое-как добрался до кровати и теперь сидел на полу, голый, без сил. Словно только что очнулся от сна, невероятно похожего на реальность. Перед глазами вдруг поплыли алые разводы, клубящиеся в прозрачной воде, и Эндрю пришлось свободной рукой ухватиться за собственные колени, чтобы избавиться от чувства, что он куда-то падает. Он еще здесь? Это все настоящее?

– Я дома, – произнес он глухо.

– Ты болен?

– Нет, – ответил он. – Не то чтобы.

– Ладно. Тогда что происходит?

– Хмм, ну, похоже, я пытался себя убить.

Наступила пауза.

– Скажи еще раз.

Встретились в пабе. Пэгги хотела отвезти Эндрю в больницу, но он отказался. Вскоре должны были нахлынуть выпивохи, идущие с работы в пятницу, но пока заведение пустовало, и за стойкой сидел и болтал с явно скучающей барменшей всего один посетитель.

Выбрав столик, Эндрю медленно опустился на стул и сложил руки на груди. Он вдруг почувствовал себя необычайно хрупким, словно кости изготовили из гнилого дерева. Через мгновение, налегая на дверь плечом, ворвалась Пегги и, поспешив к Эндрю, огорошила объятием, ответить на которое он не мог, потому что его начало трясти.

– Жди здесь, я знаю, что тебе нужно, – велела Пегги.

От стойки она вернулась со стаканом чего-то похожего на молоко.

– Меду у них нет, так что сойдет и это. Не настоящий горячий пунш, но ладно. Когда мы с Имоджен подхватывали простуду, мама давала нам это. Я тогда думала, что это настоящее лекарство, а теперь знаю: она просто хотела, чтобы мы отрубились и дали ей передохнуть.