Читать книгу "Смерть перед Рождеством - Кристоффер Карлссон"

Страх, безысходность, отчаяние – это пришло потом.

* * *

– Ничего не понимаю…

Это случилось однажды вечером, той же осенью. Микаэль стоял с мобильником в руке.

– Кто это? – Кристиан кивнул на трубку.

– Нилле.

Нилле, он же Нильс Перссон, возглавлял Южную группировку Стокгольмского отделения, куда входили Микаэль с Кристианом.

– И что? – спросил Кристиан.

– Он передал трубку председателю.

– Что? Самому?

Микаэль кивнул.

Несколько месяцев назад был избран новый председатель – уроженец Сёльвесборга с острым, пронизывающим взглядом, в котором читалось новое ви`дение задач Молодежного союза.

– Они начали чистку, – только и сказал Микаэль. – То, чего мы боялись.

Об этом говорили давно. Ходили слухи, что новый председатель и группа его ближайших приверженцев проявляют повышенный интерес к биографиям молодых товарищей по партии, в особенности некоторых, с уголовным прошлым. Молодежное крыло «Шведских демократов» – будущее партии, и это обязывает к известным ограничениям. Никаких драк. Никаких нацистских крестов и факельных шествий. Наиболее боевитые оказались в числе самых нежелательных, прежде всего из-за своей непредсказуемости.

– То есть тебя исключают?

– Да, до прояснения обстоятельств, по крайней мере.

Кристиан прочувствовал, как внутри у него что-то задрожало.

– А я? – шепотом спросил он.

Микаэль покачал головой:

– Нет как будто. Он никого больше не назвал, но сказал, что я не единственный. Если что, они позвонят тебе сами.

– Но я думал… – Кристиан мучительно подбирал слова. – Я не хочу оставаться там без тебя в любом случае.

Микаэль улыбнулся:

– Я ценю твою преданность, но ты не должен выходить из партии лишь ради меня.

– А если я так хочу?

Микаэль пристально посмотрел на друга.

– Ты серьезно?

Кристиан опустил глаза, перевел взгляд на телефон в руке Микаэля:

– Да.

Оба замолчали, каждый о своем.

Потом Кристиан включил игровую приставку. Протянул Микаэлю пульт, сам взял другой. Они сражались в хоккей: Микаэль – за сборную Швеции, Кристиан – Финляндии. Кристиан поддавался, но Микаэль все равно на что-то злился. Он сжимал пульт с такой силой, что костяшки пальцев утратили свой естественный цвет.

– Мне надо пройтись, – объявил наконец Микаэль. – Не могу больше ерундой заниматься.

* * *

Улицы блестели после дождя. Набухшее темными тучами небо словно пульсировало.

Они шли рядом, сунув руки в карманы курток. Миновали центр Хагсэтры, повернули к озеру. Остановились возле туннеля метро, проводив взглядами грохочущую электричку.

– Чертовы лицемеры… – Микаэль закурил. – Те, кто там остался, ничем не лучше нас. Они хотят того же, что и мы, и имеют те же проблемы. Вся разница состоит в том, что они слишком трусливы, чтобы заявить об этом во всеуслышание. Но какой от них толк в этом случае? Хочешь?

Кристиан вытряхнул из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил.

– Все верно, – согласился он. – Все они лицемеры.

– И хуже всех эта сёльвесборгская свинья… Что он о себе возомнил, в конце концов?

Кристиан огляделся. Асфальт под их ногами был усеян битым стеклом. На глаза попалась расплющенная пивная банка, разорванный в клочья пакет с логотипом магазина «Иса».

– Я должен позвонить Йенсу, – сказал Микаэль. – Он будет вне себя. Ты же знаешь, какого он мнения о новом председателе.

– Да.

– С тобой всё в порядке?

Кристиан поднял глаза:

– А что?

– Ты какой-то… равнодушный, что ли…

Кристиан затянулся в последний раз, посмотрел на тлеющий окурок:

– Да, хреново это все…

* * *

Ему так никто и не позвонил. Кристиана оставили, но он все равно вышел из партии из чувства солидарности с Микаэлем, о чем и объявил Нилле по телефону. Тот ответил, что все понимает.

Чтобы хоть как-то выразить свое недовольство, Кристиан и Микаэль швырнули по булыжнику в окна местного отделения «Шведских демократов». Председатель заявил в полицию, и их приговорили к крупным штрафам.

Теперь Микаэль буквально кипел ненавистью, которая передалась и Кристиану. Обоим в скором времени исполнялось по восемнадцать лет.

20/12

Когда такси утром останавливается у подъезда участка, все небо в движении, а термометр на инструментальной панели показывает минус двадцать два градуса. Мороз кусает мне щеки, колет пальцы. Надвигается снежный шторм.

Я не выспался, шестеренки в голове поворачиваются лениво. Мне нужно что-нибудь ободряющее, но «Халсион» будет сейчас некстати. Остается кофе.

Вижу, как открывается дверь в мою комнату и из нее высовывается толстая ножка стула. Потом появляется Бирк, вцепившийся в дощатую спинку. Он решил заменить стул для посетителей на более удобный.

– Вот так, – говорит Габриэль. – Счастливого Рождества.

– Спасибо, – отвечаю и киваю на стул. – Я успел его полюбить.

За окном неслышно скрипит под ветром старое дерево.

– Черт, вот это ветер, – говорит Бирк и трогает подлокотник стула пальцем. – Есть новости об этом Антонссоне или RAFе?

– Нет, – говорю я. – А каких новостей ты ждешь?

– Ну… не знаю. Просто я совершенно не понимаю всего этого. Неужели они собирались убить его? Что-то здесь не так…

– Темная история, – соглашаюсь я. – Но ты слышал, что говорил Гофман: Антонссон – важная фигура в этой игре.

– И что-то подсказывает мне, – продолжает Бирк, – что параноик Антонссон уже заперся на вилле в Стоксунде, окружив ее полицейской охраной. Не худший способ потратить казенные деньги. Со временем СЭПО одного за другим арестует всех членов радикальной группировки RAF и допросит их как террористов.

– Да. А заодно и поклонников «Рейдж эгенст зе мэшинс»[49] из предместий. Чем сегодня займешься?

– Угроза физической расправы на Васагатан.

– Прекрасно!

– Восьмидесятилетний муж угрожал семидесятидевятилетней супруге хлебным ножом. Он три года как прикован к постели, она глухая. Тем не менее он угрожал ей, если только ее правильно поняли. А неправильно понять не могли, потому что с ней разговаривали опытные люди. – Бирк цепляется за спинку стула. – Ты надолго здесь?