Читать книгу "Весы Лингамены - Роман Орлов"

Штольм на мгновение оробел и сжался. Он пришёл сегодня в институт искать поддержки коллег, а выходило одно непонимание, уже начавшее перерастать в противостояние взглядов. Положение учёного становилось сомнительным — вступать в религиозные споры с Даримой Дашинимаевой было делом заведомо безнадёжным; но и возвышать свой проект над «последней надеждой современности», имея за душой одну лишь горстку параноидальной убеждённости в своей правоте было и вовсе смешным и нелепым. И учёный решился высказать самые свои сокровенные надежды и помыслы. В конце концов, он ведь хотел поделиться своими замыслами с коллегами. Или уже нет?

— Понимаешь, Дарима, — начал Штольм терпеливо, — моя убеждённость строится лишь на том, что нет, и не может быть в материальном мире вещей, принципиально необъяснимых. Исходя из этого, в настоящее время мы либо имеем недостаточный для такого объяснения уровень научного развития, либо просто ложное его направление, что, честно говоря, в создавшейся непростой ситуации представляется мне наиболее… кгхм!

Я заметил, что некие слова чуть не слетели с губ Даримы, но она сдержалась. Левая рука её потянулась к правой и непроизвольно начала сжимать там суставы.

— А новый большой эксперимент, — продолжал Штольм, ощущая некий подъём, — не поможет нам в этой нашей жизни открыть самую большую тайну мироздания. Да и достижение даже ста процентов потомками всё равно не объяснит им истинную природу кармы.

— Ох ты, божественную сущность, поди, отметаешь! — ввернул тут Гелугвий.

— А ты, друг, — парировал Штольм, — как я погляжу, не зря провёл столько времени бок о бок с небезызвестным Криадатом Фалесским! Тебя, часом, ещё в ИБ не завербовали?

Учёные немного посверлили друг друга взглядами и успокоились. В подобных неотёсанных шутках, как мы уже видели, зачастую выражалось их давнишнее взаимопонимание и здоровая конкуренция.

— Но Штольм, — заговорила наконец Дарима, расцепив свои беспокойные руки, — я снова слышу одни лишь теоретические выкладки! Из твоих слов мы уяснили, что ты задумал поймать и изучить «вещество кармы», чтобы решить одним махом многие насущные вопросы нашего времени. Однако, выставляя свой эксперимент более важным, чем даже «проект тысячелетия», над которым все мы трудимся, ты даже ещё не обмолвился о том, как именно ты собираешься проникнуть в сокровенную суть означенных тобой вещей и явлений.

— Да, прошу прощения, — сказал Штольм. — Мы отвлеклись. Итак, моя задача — изловить светящиеся волоски, многократно появлявшиеся близ Закрытого Города и устроить им «перекрёстный допрос».

— А если волоски больше не появятся? — спросил я. — Последний раз, если я правильно помню, они были замечены ещё до прихода Ящера.

— На этот случай я планирую изготовить специальный прибор, которым можно будет «черпать» их прямо из воздуха. Не удивляйтесь услышанному, — добавил Штольм, видя нашу реакцию, — если эти световые проявления и есть носители того, что я ищу, то они кишат повсюду невидимые для нас, а их подсвечивание — это, возможно, свойство пространства, связанное с работавшим там Полем Неймара.

— Знаешь, Штольм, — в изумлении произнесла Дарима, — в наше время совсем перестали создавать фантастическую литературу: всё-то мы знаем, всё-то мы видели. А у тебя тут идея, на которой можно выстроить добрый цикл романов! Я… — Дарима обернулась к нам с Гелугвием и поправилась: — мы постараемся осмыслить всё, что ты описал. Но вот скажи, даже если тебе удастся «допросить» эти волоски и что-то с них считать, то как это может помочь с решением основной задачи Института Кармоведения? Как информация с этих субстанций докажет нам нерушимое присутствие причинно-следственной связи в мире сущего?

— А оно и не докажет, — сказал Штольм как-то уж слишком простецки и распрямился на стуле. — Мы сами запишем на эти носители то, что нам нужно. Да! И не надо на меня так смотреть, я не опровергаю кармический закон, я, возможно, просто открываю неизвестные его стороны. Ибо покуда существует этот всеобъемлющий абсолют, он вполне может вместить в себя всё: в том числе и попытки своего взлома и переписывания, которые всё одно не изменят его сути. Кажущийся парадокс!

— Слушай, друг, — произнёс Гелугвий после пяти секунд оглушающей тишины, — мне или кажется, или ты действительно перегрелся. Может, тебе стоит отдохнуть месяцок от всех этих идей? Или найти подругу жизни… Кстати, среди поселянок Города Радости есть прехорошенькие, знаешь ли! Нет, на самом деле, переезжал бы к нам! Будем с тобой на пару коров пасти или свиней разводить. А там — глядишь, в процессе освоения забытой профессии фермера и интерес к основному «проекту тысячелетия» возродится.

— Ой, уж лучше свиней пасти, или как это там!.. — беззлобно огрызнулся Штольм. — И я пока что разговариваю с нашим советником, новоявленный свинопас ты наш при дворе короля Криадата… Нам главное оседлать этот вездесущий ветер, заарканить эти невидимые корпускулы, знающие всё обо всём! И тогда…

— И будешь тогда такими брикетиками как мороженое выпускать! — не удержался опять Гелугвий и, начав возить стул по полу, заговорил нараспев: — И катил горемыка тележку свою, и толкал на ней пред собою весь багаж свой научный как Сизиф тот проклятый камень на Гору Знания.

Тут и Дарима дала волю скопившимся эмоциям — в конце концов, это же не собрание Совета!

— Только сегодня, только у нас! — размахивая руками, звучно заголосила девушка на манер уличного зазывалы прошлого. — Для тех, кто не боится изменить свою жизнь прямо сейчас: карма фасованная, в брикетах, и карма на развес по 20 грамм, срок хранения всего один день, спешите! Чистый натурпродукт от производителя! Один брикетик — и ты властелин своей судьбы! Но, внимание, граждане соискатели лучшей жизни, читаем внимательно инструкцию по применению: во избежание побочных эффектов крайне не рекомендуется принимать вместе с другими кармомодифицированными продуктами. В этом случае возможен откат вашей кармы на 10 жизней назад с потерей всех накопленных заслуг!

Тут все, и даже сам инициатор собрания, покатились со смеху, и Дарима, видя, что это уже чересчур, примирительно подняла руки и призвала всех успокоиться.

— Прости, Штольм, — сказала она сочувственно, — переизбыток чувств нашёл свой внезапный выход!

— Да что там! — ответил чуть покрасневший, но довольный Штольм. — Картину ты нарисовала прелестную!

— Но посмеялись и хватит, — заметила Дарима. — Если серьёзно, я хотела тебя спросить, что же ты решил исправить в нашем мире с помощью этой записывающей машины, если таковая всё-таки состоится? Ведь люди больше не совершают столь дурных поступков, как в тёмные века: не вредят друг другу, не губят природу. Но сможет ли твой дельта-облучатель уничтожить главный бич нашего времени — Механические Города? Сможет ли вернуть к жизни миллионы томящихся в этих застенках? Сумеет ли освободить от земного страдания всех живых существ?

— О! — восторженно произнёс Штольм. — Я думаю, возможности такой машины безграничны — дело только за тем, чтобы досконально разобраться в тот самом механизме, название которого гордо красуется в имени нашего института. Вот тогда мы сможем переписать хоть дату прихода Майтрейи. А уж когда он придёт — даже Лингамена согласна, что…