Читать книгу ""Призраки". Когда здоровья нет, а врачи ничего не находят - Александр Мясников"

Уедем, бросим край докучный И каменные города, Где Вам и холодно, и скучно, И даже страшно иногда.

В горах, где весело, где ветры Кричат, рубить я стану лес, Смолою пахнущие кедры, Платан, встающий до небес.

Я буду изменять движенье Рек, льющихся по крутизне, Указывая им служенье, Угодное отныне мне.

А Вы, Вы будете с цветами, И я Вам подарю газель С такими нежными глазами, Что кажется, поет свирель;

Иль птицу райскую, что краше И огненных зарниц, и роз, Порхать над темно-русой Вашей Чудесной шапочкой волос.

Когда же Смерть, грустя немного, Скользя по роковой меже, Войдет и станет у порога, — Мы скажем смерти: «Как, уже?»

И, не тоскуя, не мечтая, Пойдем в высокий Божий рай, С улыбкой ясной узнавая Повсюду нам знакомый край.

Насмешница-судьба – перечеркнуть жизнь такого человека на взлете! «Кто кончил жизнь трагически – тот истинный Поэт!» – как точно сказал Владимир Высоцкий…

С меня при цифре 37 в момент слетает хмель. Вот и сейчас как холодом подуло! Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло!

Вот и Гумилеву на время ареста было всего 35… Не помог ему авантюрист и чекист Яков Блюмкин – тот самый:

Человек, среди толпы народа Застреливший императорского посла…

И роковая женщина-комиссар из «Оптимистической трагедии» («Ну?! Кто еще хочет попробовать комиссарского тела?!») – в реальной жизни красавица-революционерка Лариса Рейснер, когда-то страстно любившая Поэта, тоже ничего сделать не смогла… Как и другие.

А ведь было «много их, сильных, злых и веселых, Убивавших слонов и людей, Умиравших от жажды в пустыне, замерзавших на кромке вечного льда», которые ценили своего Поэта и пытались как-то помочь.

Но зародившийся монстр репрессивной машины – это не слон, его так просто не убьешь, он сам требовал крови, крови и крови, эти пока еще тонкие ручейки скоро сольются в океан крови!

В красной рубашке с лицом, как вымя, Голову срезал палач и мне, Она лежала вместе с другими Здесь в ящике скользком, на самом дне.

Не защитил «конквистадора в панцире железном» этот самый поэтический панцирь от нагановской пули палача!

Мальчик, который когда-то бегал вместе с моим дедом по ступенькам Первой тифлисской гимназии, написал:

Та страна, что могла быть раем, Стала логовищем огня, Мы четвертый день наступаем, Мы не ели четыре дня.

Но не надо яства земного В этот страшный и светлый час, Оттого что Господне слово Лучше хлеба питает нас.

И залитые кровью недели Ослепительны и легки, Надо мною рвутся шрапнели, Птиц быстрей взлетают клинки.

И так сладко рядить Победу, Словно девушку, в жемчуга, Проходя по дымному следу Отступающего врага.

И там же пророческое:

Я кричу и мой голос дикий — Это медь ударяет в медь! Я – носитель мысли Великой, Не могу, не могу умереть!

Он и не умер! Он и сегодня мог бы с полным правом сказать, в настоящем и будущем времени:

Но когда вокруг свищут пули, Когда волны ломают борта, Я учу их, как не бояться, Не бояться и делать что надо. И когда женщина с прекрасным лицом, Единственно дорогим во Вселенной, Скажет: я не люблю Вас, Я учу их, как улыбнуться, И уйти и не возвращаться больше, А когда придет их последний час, Ровный, красный туман застелит взоры, Я научу их сразу припомнить Всю жестокую, милую жизнь, Всю родную, странную землю, И, представ перед ликом Бога С простыми и мудрыми словами Ждать спокойно Его суда.

5. Мы все – одной крови!

Не так давно судьба свела меня с удивительной женщиной! Мать одного из наших членов правительства, при этом совершенно не избалованная, как кто-то может подумать (как же, небожители!), адекватная, умная и с огромным добрым сердцем! Все видела на свете, через многое прошла, может потому и не обольщается своим сегодняшним положением, знает, что «медные трубы» куда как бо́льшее испытание, нежели вода и огонь! И что бывает всякое, и только чистая совесть и следование своим принципам имеет значение!

Её молодость прошла на Крайнем Севере – жена военного, поехала за ним в прямом смысле на край света. Муж сутками на службе, без работы сидеть не привыкла. Ну, а какая там работа? Прииск, рудодобыча, экскаваторы, грузовики, все на открытом воздухе, мороз за 50! А тут миниатюрная девушка с огромными голубыми глазами! Пошла учетчицей.

Ну, а народ там специфичный, в основном отсидевшие свой срок и оставшиеся – на Большой земле еще как сложится, а тут гарантированная работа! «Северные» опять же! Женщин почти нет, а тут такая Дюймовочка «в розовых лепесточках»! И еще учетчица – сколько напишет, столько они потом и получат! Можете себе представить, каково ей пришлось! Но у этой Дюймовочки оказался совершенно железный характер! Я-то это успел увидеть, она своим характером уже в наше время и болезнь свою победила!

Представляю лица водителей самосвалов, когда она засчитывала только действительно привезенное и решительно пресекала как фривольные разговоры, так и просьбы и намеки о приписках! Но ведь в тех условиях притвориться не тем, кто ты есть, нельзя, фальшь там не приживается, сам мог в этом убедиться, когда-то попав в аналогичную среду. Приставания сменились глубоким уважением к девчушке, добровольно выполняющую тяжелую работу в столь суровых условиях наравне с битыми мужиками. Она стала всеобщей любимицей за свой веселый, «звонкий» характер и радостное ко всем отношение. Жизнь шла своим чередом, пришла беременность и вот роды. Да, будущий член правительства родился не в привилегированном московском роддоме, а в фельдшерском пункте на Крайнем Севере! Условия – сами понимаете: железная кровать и всех медикаментов – йод, анальгин и стрептоцид! Роды оказались неожиданно тяжелыми и сопровождались большой кровопотерей. По руднику покатилось: «нашей Женьке нужна кровь!» Это тогда она была «Женькой», сегодня Евгения Сергеевна рассказывает: «Представляешь – лежу «никакая», комнатка крохотная, за окном вьюга воет, темно – Полярная ночь, физически чувствуется, как на стекла давит жуткий мороз! И вдруг в темноте появляется всполох, а потом и огни. Один, другой, третий, вот их уже десятки! Это фары, вот они все ближе и скоро за окном стало светло, будто, наконец, наступил день, хотя до этого еще почти полгода! Это мои водители с рудника на самосвалах приехали кровь сдавать! И не уезжали всю ночь, ревя моторами, пока фельдшер не убедил их, что все в порядке и их Женьке ничего больше не угрожает!».