Читать книгу "Одно воспоминание Флоры Бэнкс - Эмили Барр"

— Флора тоже ценит, — повторила я, действительно имея это в виду.

Отец рассмеялся.

— Вот видишь?

Пейдж обняла меня на прощание, притянула ближе и прошептала:

— Скорее иди в ванную и прочти надпись на твоей руке.

Потом она громко добавила:

— Завтра я буду здесь в одиннадцать, договорились?

— Увидимся завтра, — ответила моя мать.

Я сразу прошла в ванную и прочла надпись на руке над повязкой: «Запри дверь. Возьми письмо Джейкоба из лифчика и прочти его».

Я заперла дверь. В лифчике лежало что-то сложенное, с острыми углами. Я достала это и открыла, потом села на пол ванной и начала читать.

Глава 23

Первый листок был исписан затейливым почерком.

Дорогая Флора!

Это Жак, друг Джейкоба. Джейкоб писал это письмо много дней. Я обещаю отправить его по почте. Он очень тебя любит. Пожалуйста, напиши мне поскорее.

Крепко целую,

Жак

Я понятия не имела, что это все значило, но внутренний голос подсказывал мне продолжать. Я осторожно отложила эту записку и начала читать письмо. Я читала медленно, потому что мой мозг с трудом обрабатывал слова, и я едва понимала четверть из них.

Моя маленькая Флора!

К тому времени, когда ты это прочтешь, я буду уже мертв. Это несправедливо, но это правда. Возможно, мне подойдет быть призраком. В любом случае я был призраком в твоей жизни в течение семи лет. Теперь я пытаюсь видеть светлую сторону, так как все остальные пути уже исчерпаны.

Когда я умру, я постараюсь присматривать за тобой. Оглянись сейчас. Улыбнись мне. Поцелуй воздух, я буду рядом. Буду? Кто знает? Возможно.

Я посылаю это письмо твоей бывшей подруге Пейдж, которую буду преследовать с того света до конца ее дней, если она не вытащит тебя из лекарственного тумана, в котором тебя опять будет держать наша мать. И Пейдж об этом знает.

Ладно, сначала о главном.

Ты Флора Бэнкс. Я твой брат. Я на шесть лет старше тебя. Мне бы хотелось быть с тобой рядом, чтобы мы жили вместе теперь, когда ты стала взрослой. Надеюсь, Жак будет присматривать за тобой так хорошо, как только сможет.

Наша мать и твой отец (мой отчим) лгали семь лет о твоей потере памяти. Они не уважали тебя настолько, чтобы открыть тебе ужасную правду. Это придется сделать мне, поэтому слушай. Вот наша история.

Когда тебе было десять лет, мы с тобой и наши родители попали в аварию. Родители лгали, что у тебя была опухоль мозга, потому что им невыносимо было говорить или думать об аварии. И они не хотели, чтобы ты спрашивала об этом каждые пять минут.

Мы все вместе ехали в парк развлечений Фламбардс. Мы с тобой сидели на заднем сиденье. Представь, Флора. Ты, нормальная, красивая десятилетняя девочка, все время спрашивала об аттракционах. Ты мечтала об этой поездке много недель. Ты снова и снова повторяла только одно: «Я хочу поехать во Фламбардс». Я был недовольным семнадцатилетним подростком и решил поехать с семьей на целый день, потому что ты предвкушала эту поездку и потому, что я и сам втайне мечтал о ней. Родители сидели впереди, слушали «Радио 4» и вели свои обычные скучные разговоры.

Мы подъезжали к Фламбардсу и ехали по круговой дороге возле Калдроуза, базы ВВС, когда грузовик пролетел мимо знака «Уступи дорогу» и врезался в бок нашей машины. Ее закрутило и подняло в воздух. Она упала на крышу. Родители не пострадали, по крайней мере физически. У тебя была тяжелейшая травма головы, потому что ты отстегнула ремень безопасности, ведь мы уже подъезжали. А я… У меня не было таких травм, как у тебя, но и для меня авария не прошла даром. Я был пристегнут, и только я остался в пламени, когда машина загорелась. Тебя вытащили, родители выскочили и побежали за помощью, а я остался сидеть. Поверь, шрамы на лице и пластическая хирургия — не то, чего бы хотелось стеснительному подростку. Но я сохранил разум, а ты — внешность. Мы бы могли стать одним нормально функционирующим человеческим существом.

За рулем была мама. Поэтому она всегда оберегает тебя. Поэтому с тех пор она ни разу не села за руль. Поэтому у нее произошел нервный срыв, длящийся уже семь лет, и она не спускает с тебя глаз. Поэтому тебе приходилось придумывать разные уловки и убегать при каждом удобном случае. Она вела машину, мы оба пострадали (ты очень сильно), и она всегда винила себя. С тех пор она старалась делать все, чтобы ничего подобного больше никогда не произошло. Я бы предположил, что она до сегодняшнего дня страдает от посттравматического синдрома. Одной из причин, заставивших меня увидеться с ними перед моей смертью, была необходимость еще раз сказать ей, что в трагедии не было ее вины.

Я перенес несколько операций и в конце концов стал выглядеть почти презентабельно. Мне повезло.

Ты пролежала две недели в коме. Но среди прочего у тебя было «сильное травматическое субарахноидальное кровоизлияние в левой вентральной лобно-височной области» (оцени мой медицинский язык! Мы все очень быстро стали экспертами), которое и вызвало амнезию.

Ты хорошо помнила только то, что было до аварии. Краткосрочной памяти у тебя почти не осталось. Ты помнишь что-то час или от силы три, а потом забываешь. Такого рода амнезия часто проходит со временем, потому что мозг, загадочный и замечательный орган, умеет находить новые пути. Но с тобой этого долго не случалось. До недавнего времени. Я подозревал, что твоя память улучшается. В немалой степени из-за твоего воспоминания о том, как ты поцеловала того парня. Твоя память ненадолго вернулась, и ты запомнила это, а не поцелуй. Но ты поняла, что произошло что-то удивительное, и сразу отправилась на Северный полюс, чтобы посмотреть, удастся ли прекрасному принцу повторить это. Так как наша мать держала тебя на транквилизаторах, никто бы не мог сказать наверняка, получится ли у тебя, особенно ты. Твои постоянные вопросы о том, можем ли мы поехать во Фламбардс, явно имели значение, и мама ненавидела их.

Как я уже написал тебе в одном из электронных писем, причиной моего отчуждения от родителей было то, что твоя личность слегка изменилась после аварии. Изменилась ли ты? Я не уверен, насколько сильно, но они это наверняка почувствовали. Ты и раньше была импульсивной и необузданной, но именно поэтому ты была такой яркой. Они это почувствовали. Когда тебе становилось «лучше», ты вела себя слишком опасно. Ты выбралась через окно на лестнице, чтобы посидеть на подоконнике и поговорить с птицами. Ты убежала и не знала, где находишься. Ты рисовала в голове огромные сумасшедшие картины. Ты рассказывала незнакомым людям о твоих путешествиях во времени и пространстве. И мама решила обуздать тебя (ради твоей же собственной безопасности, бла-бла-бла, и потому что она не смогла бы справиться с виной за еще один несчастный случай).

Я не мог этого выносить. Это было хуже, чем травма.