Читать книгу "Внизу наш дом - Сергей Калашников"

– Извлекли и выбросили. Дунай, Дунай, а ну узнай, где чей подарок? – пропел я насмешливо. – В общем, делай добро и бросай его в воду. Это я к тому, что дело житейское. Ты поправляйся, давай. И, как выпишешься, обратно сюда не спеши – просись на преподавательскую работу – сам видишь, одного москитного полка на всю армию мало – подготовишь личный состав, укомплектуешь часть – тогда и вернёшься. И не дёргайся там – я похлопочу, чтобы так и было.

– А это ничего, что у меня есть своё мнение?

– Оно у тебя неправильное, потому что сгоряча после боя и под действием наркоза. Короче – приступай к выздоровлению. Исполнять.

* * *

Тяжелый получился бой – мы опять отбивались от целой кучи истребителей. Это была явная засада, что стало ясно позднее. Вы можете себе представить, чтобы трёх бомбардировщиков охраняли шестнадцать истребителей? Впрочем, прилетели они не все сразу – сначала нарисовались только четыре. Остальные появились чуть погодя, когда мы уже ввязались в драку. Сверху со стороны солнца и снизу, подкравшись на бреющем. Наша четвёрка не столько атаковала, сколько уворачивалась. Это в тот момент, когда выяснилось, что роль бомбардировщиков выполняют тоже истребители – двухмоторные «мессершмит-110». Подоспевшая нам на подмогу четвёрка из Браилова с ходу срубила одного такого притвору, но машина нашего первого ведомого напоролась на очередь заднего стрелка и закувыркалась к земле.

Мне пришлось вывалиться из боя и, прикидываясь, будто получил повреждения, выманить за собой… хотел четверых, но пошла всего пара. Они нагоняли, потому что я сбросил скорость. И тут я, обдувом хвоста задрал нос, уперевшись всем брюхом самолёта в набегающий поток – это очень быстрое торможение и огромная перегрузка. К счастью – недолгая. Почти замерев, занёс хвост дальше вперёд, оказавшись на спине носом к преследователям. Успел дать длинную очередь неизвестно куда и перешёл в свободное падение – говорил же, что самолёты без скорости не летают.

Снова опустил нос вниз, разогнался с помощью гравитационного поля земли и только потом вышел из пике – на этот раз запас высоты у меня был. Тут и попытался меня подловить один из охотников, но его срезал кто-то из наших, кажется Сыч – он как раз проскакивал мимо – буквально мелькнул.

Э… Увлёкся я мелкими подробностями, а о чем начинал – упустил. Короче, бой был тяжелый – четыре машины сели с повреждениями, а гимнастёрки лётчиков потемнели от пота. И в этот момент, когда хочется упасть и попросить добрых людей стянуть с тебя сапоги, к моей ведомой подошёл лейтенант НКВД в сопровождении двух автоматчиков и заявил:

– Сдайте оружие. Вы арестованы.

Я бью его в ухо рукояткой нагана, а ствол навожу на автоматчиков:

– Хенде хох!

Те чего-то дёргаются, но только что повылезавшие из машин горячие потные парни их мигом скручивают. Вижу, как в мою сторону бежит местный особист, сопровождаемый группой вооружённых товарищей, и деловито связываю лейтенанта его же ремнём.

– Что же вы, товарищ капитан, допустили на аэродром вражеских шпионов, – пеняю я особисту с расстояния уверенной слышимости. – Они хотели лишить авиацию прикрытия корпуса лучшего пилота. Вы уж допросите их, пожалуйста, поскорее и построже, по всем законам пролетарской защиты.

– Мотя! – это я уже повернулся в сторону одного из своих лётчиков. – Ты опять открыл огонь со слишком большой дистанции. Да я тебя за перерасход боеприпасов на патронный завод сошлю девушкам гильзы набивать.

* * *

Девушка, сидящая в наушниках около рации, вдруг отчетливо проговорила прямо в микрофон:

– Мерзавец!

– Что случилось, – оглянулся на звук капитан первого ранга, только что склонявшийся над картой.

– Этот ваш, товарищ капитан, летчик, которого вы отправляли в разведку. Ещё называли его на иностранный манер, – радистка укоризненно повернулась в мою сторону и обворожительно покраснела. – Он мерзавец.

– И когда успел? – хохотнул телефонист. – Неужели эти лётчики такие быстрые, что одним мимолётным взглядом могут стать мерзавцами?

– Так он ещё и смотрел на меня? – бедная схватилась за щёки и опрометью бросилась к выходу. Но далеко не ушла – я её перехватил:

– Докладывайте, что он вам сказал?

– Что поцелует меня.

– Дальше!

– Много-много раз.

– Конкретно, сколько?

– Двадцать два.

– А потом?

– Отшлёпает.

– Как отшлёпает?

– Как тринадцатилетнюю.

– Что ещё? Да не упрямьтесь – это важно, – с сочувствием посмотрел я в распахнутые глаза девушки.

– Подарит розового слона.

Тут я её и отпустил, потому что все стало ясно.

– Противник подтянул танки, – подойдя к разложенной на столе карте, нашёл нужный квадрат и нарисовал ромбик.

– Через час с небольшим появятся, – оценил капитан третьего ранга.

Адмирал Исаков прямо от своего стола задумчиво посмотрел на пометку:

– Распорядитесь доставить на позиции гранаты и предупредить личный состав о возникновении новой опасности.

Мне известно, что больше полусотни танков у румын просто нет. Ну, может быть, шестьдесят – это недавно упоминала Мусенька. Но неизвестно, есть ли у десантников средства борьбы с ними – не видел я, ни противотанковых ружей, ни пушек, возимых по суше. На бронекатерах или на мониторах есть, а на берегу нет. Вот миномёты восьмидесятидвухмиллиметровые – имеются. Ими пользуются широко и очень умело. Но против танков это не очень хорошее оружие. Как и ручные гранаты, даже противотанковые.

Достаю свою карту и сопоставляю номера квадратов – у нас в разметке они не совпадают.

– Товарищ адмирал, – обращаюсь я к Исакову. – Прикажете уничтожить.

– Извольте, голубчик, – насмешливо отвечает Иван Степанович. Он последнее время всё с большим интересом поглядывает на мои «проказы».

Подхожу к «своей» рации, установленной тут же рядом со связистом моряков, включаю, жду, когда прогреются лампы:

– Капочка, солнышко, я безумно скучаю за тебя. (Командир полка вызывает на связь начальника штаба.)

– Ой, пупсик! А я-то как соскучилась! – после короткой паузы отвечает мне томным голосом наша полковая связистка. (Начштаба у аппарата.)

– Роза души моей! Соловей ночной не сравнится красотою пения со звучанием твоего голоска. (Подвесить бомбы, вылет звеном.)

– Ах, я вся смущена! (Понял, исполняю.)

– Я тридцать раз просыпался в тоске, пылая в страсти и вспоминая встречу с тобой одиннадцать дней назад. (Квадрат тридцать-одиннадцать.)

– И я пылаю, зайчик мой. Твой голос согревает бедное моё сердечко. (Моторы прогревают.)

– Готов терзать тебя, сокровище моё. Прощай! До следующей встречи. (Вылет по готовности. Конец связи.)