Читать книгу "Остановка по требованию. Пассажиры с детьми - Светлана Феоктистова"

— О чем?

— Не знаю. Может, вы расскажете о себе?

— Годится, — решила Наташа. — А вы о себе.

— Только вы первая.

— А мне и рассказывать нечего. Родилась в деревне, где живет моя мама. Но училась она в городе, потом стала сельской учительницей. Я по ее стопам пошла, но в деревню не вернулась. Встретила тут кое-кого…

Она запнулась. Говорить о том, как они с Андреем познакомились, ей не хотелось.

— В общем, вышла замуж, родила двух дочерей. Работаю в школе… Это вы и так обо мне знаете. Всей биографии — на три строчки. Короче, ничего интересного. Совсем обычная жизнь. Теперь ваша очередь!

— А у меня не длиннее, — пожал плечами Кленин. — Учился на художника, стал деловым человеком. Хотел жить где-нибудь в огромном доме в деревне, иметь добрую жену и десять детей.

— Вы?! — поразилась Наташа. — И в деревне?

— А что, не похож я на селянина? — усмехнулся он.

— Если честно, не очень…

— Это мой приличный вид вас вводит в заблуждение… В общем, не имею ни дома в деревне, хотя мог бы, ни доброй жены. И вообще, сейчас никакой нет. Вместо десяти детей — сын один, и тот не со мной.

Оба не говорили о том, что их мучает. О самом главном, благодаря чему сухие строчки официальной биографии превращаются в живые человеческие судьбы. Молчали о любви, о предательстве, об одиночестве. Но думали об этом, и настроение за столом сразу изменилось.

— Зато можно начать жизнь сначала, — неуверенно сказала Наташа, думая о себе. — У вас нет этого ощущения, что все сначала?

— Не сначала, — поправил Кленин. — По-другому.

— Это вы хорошо сказали, — вздохнула Наташа. — «По-другому»…

Действительно, разве будет все так, как раньше? Нет! Поезд ушел. Как бы ни сложились их отношения с Андреем, прежнего не будет. Они оба изменились, стали другими. А Сергей похож на нее. Производит впечатление брошенного. Интересно, жена от него ушла или он от нее? Хотя она видела Ирину всего два раза — первый издалека, второй у нее на дне рождения — и не могла судить о ней объективно просто потому, что они были соперницами, ей казалось, что Кленина гораздо более жесткая, чем ее бывший муж.

— Не ресторанный у нас какой-то разговор, — Наташа тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли. — Давайте смеяться. Анекдоты знаете?

— Анекдоты я люблю. — Кленин покопался в памяти, пытаясь вспомнить что-нибудь поприличней. — Значит, едет новый русский…

— Извините. — Наташа кашлянула. — На самом деле я терпеть не могу анекдоты.

— И я, — сознался Кленин, и оба рассмеялись. — Вы почему?

— Не знаю. — Наташа развела руками. — Чувство юмора вроде есть, без него в школе нельзя, но вот анекдоты как-то смущают…

— А я устаю их рассказывать. Последний раз попытался насмешить знакомого француза, так просто не знал, какой анекдот он поймет. Чувство юмора у всех наций разное. О новых русских нельзя — это наше, специфическое. О Вовочке он никогда не слышал… Что остается?

Появился официант. Наконец им подали первое блюдо, и Наташа, вдохнув аромат, поняла, что голодна. Первый раз за эти дни она с аппетитом приступила к еде.

Салат с мидиями, креветками и морскими гребешками был чудо как хорош. Она старалась есть помедленней, чтобы растянуть удовольствие.

— А дети с мужем сейчас?

Наташа укоризненно посмотрела на него.

— Извините, — смутился Кленин.

— Не извиню. — Наташа нахмурилась. — Вы же точно знаете, что мужа у меня нет. В отсутствии.

Оба замолчали. Кленин ругал себя за оплошность. Но ему так хотелось узнать, что творится у нее дома! С Ириной он не виделся несколько дней и выяснить, как у нее обстоят дела с вахлаком, он не мог.

— Дети с соседкой, — наконец неохотно сказала Наташа. — У нее все равно бессонница, она смотрит телевизор, пьет чай, может так всю ночь просидеть…

Кленин кинул на нее быстрый взгляд. Наташа смутилась, поняв, как двусмысленно прозвучала последняя фраза. Покраснела и посмотрела на часы.

— Но все равно, мне скоро уже… Не люблю надолго их оставлять…

— Но мы же только начали говорить, — запротестовал Сергей. — И вы не попробовали маринованную утку и пасту. Это действительно вкусно, поверьте!

— Да нет, я, конечно, не убегу прямо сейчас… Какие-то мы грустные с вами.

— Это вы грустная. И очень красивая…

Наташа усмехнулась:

— Это у меня такое свойство организма. Когда мне плохо, я вообще хорошею. А когда все хорошо, я становлюсь толстой и довольной.

— Ну тогда вам сейчас очень плохо!

— Да нет, все в порядке. — Наташа улыбнулась. — Вы знаете, и история эта разрешилась нормально. Помните, я вам рассказывала о драке?

— Помню, — Сергей как-то странно мотнул головой.

— Все как-то замялось, даже странно. Вы ничего об этом не знаете?

— Откуда?

— А я уже собиралась увольняться… Теперь не придется. У меня скоро отпуск. Машу с Люсей к бабушке отвезу. Они каждое лето там.

— Поедете поездом?

— Сначала поездом, потом автобусом.

— Хлопотно! Да еще наверняка детские вещи. Давайте, я вас отвезу?

Наташа ничего не ответила. Она отвернулась и смотрела в зал. Тихо играла музыка, две пары двигались в полутьме под какую-то сентиментальную мелодию.

— Потанцуем? Я сто лет не танцевала. — Ей действительно хотелось вспомнить, как это бывает, когда мужская рука ложится тебе на талию и ты двигаешься, будто покачиваясь в волнах.

Они встали и прошли на площадку. Сергей нерешительно обнял Наташу, но она сама приблизилась к нему и оперлась подбородком о его плечо.

Говорить им не хотелось. Кленин чувствовал себя так, будто он несет хрустальный сосуд, полный драгоценного жизненного эликсира, и теперь ему надо донести его, не расплескать и не пролить ни капли. Лицо Наташи, бывшее сейчас в такой близости от него, было прелестно. Он был ценителем красоты, почти коллекционером, и знал, что ни разу за всю свою жизнь не встречал такой женщины. Она не была красива той самоуверенной, немного хищной красотой, какой обладала Ирина. Это не было лицо обольстительницы, сирены, которой, несомненно, являлась Соня. Наташа не напоминала и растиражированный в последние годы тип ухоженной красотки-куколки, упакованной и накрашенной во все самое модное. Нет, лицо Наташи было мягким, как у ребенка, и в то же время женственным. Оно вызывало в нем желание защищать ее, заботиться, стать ее рыцарем. Именно так, в этом самом устаревшем и сентиментальном смысле этого слова.

— Вы действительно самая красивая женщина из всех, каких я когда-либо встречал… — шепнул он ей на ухо и по ответной улыбке понял, что ей совсем небезразлично, когда ею любуются.