Читать книгу "Вкус греха - Уильям Гилл"

Музыка, доносившаяся из-за закрытых внутренних дверей, показалась ей смутно знакомой. Это был не орган и не церковное пение, а нечто более мощное, полифонически богатое. Двери медленно растворились, и перед Ариан возникла статуя Девы Марии.

– Иди же, – шепнула на ухо Ариан Нана.

Как только невеста шагнула вперед, к алтарю, национальный симфонический оркестр Аргентины и хор из ста двадцати человек грянули бетховенскую «Оду радости». Могучие волны музыки, отражаясь от стен, взвились к сводам церкви, где на серебряных облаках, плывущих по золотому небу, сидели серебряные ангелы. Ариана шла, почти не видя высокого алтаря из-за слез, выступивших на глазах.

Из всех моментов триумфа, которые в обилии выпадали на его долю, этот был для Симона особенно сладок. Величественная музыка, вице-королевское серебро вокруг, шелк роскошного платья невесты, красота самой Ариан – все это было частью гимна его могуществу и его славе. Симон бросил презрительный взгляд на серебряную статую Девы Марии в нише над алтарем – ожерелье, когда-то украшавшее ее шею, теперь красовалось на шее Ариан. Это ли не свидетельство того, что он, Симон де ла Форс, добился всего, чего хотел?

Архиепископ Сальты приступил к обряду венчания. Ариан слышала его голос откуда-то издалека, словно сквозь вату. Наконец она поняла, что архиепископ обращается непосредственно к ней. Решающий момент наступил.

– Согласна, – пробормотала Ариан.

Симон поднял вуаль и поцеловал ее в губы, но Ариан ничего не почувствовала – губы у нее словно онемели. В полном отчаянии она подняла взгляд на статую Девы Марии. Ариан не была религиозной, но сейчас ей нестерпимо хотелось поверить в то, что у нее еще есть хоть какая-то надежда. Впившись глазами в лицо Богоматери, черты которого были вырезаны мастером-индейцем сотни лет назад, Ариан в душе молила ее о помощи.

Архиепископ благословил новобрачных, и Ариан обратилась к нему.

– Я хочу передать вам это в помощь бедным прихожанам, – сказала Ариан, сняв с шеи изумрудное ожерелье и протянув его архиепископу.

Тому давно не приходилось сталкиваться с подобными просьбами. Однако, не подав виду, он благословил Ариан за щедрость. Симон вспомнил, сколько ему пришлось заплатить за ожерелье, и невольно выругался про себя, но даже эта небольшая заминка не могла испортить ему настроения.

На улице новобрачных поджидал открытый «кадиллак». Они сели в машину, которая тут же плавно тронулась с места. Ариан не могла заставить себя заговорить с Симоном, но понимала, что должна сказать хоть что-нибудь. Взглянув вверх, она увидела в небе прямо над ними самолет, затем еще один, а вдали, почти у самой линии горизонта, – третий.

– Откуда здесь так много самолетов? – спросила она. – Ведь это место, насколько я понимаю, находится вдали от оживленных авиамаршрутов.

– Все летят на нашу свадьбу. Я нанял десять самолетов, которые должны чартерными рейсами доставить гостей из Буэнос-Айреса, – самодовольно заявил Симон.

– Ты же обещал, что у нас будет скромная свадьба, на которой будут присутствовать только близкие, – тихо возразила Ариан.

– Обещал. Но я никогда не говорил ничего подобного о приеме по случаю нашего бракосочетания, – заметил де ла Форс.

Водитель «кадиллака» сбросил скорость.

– Поднимись, – попросил супругу Симон.

Подъездная аллея, ведущая к дому, казалось, вытянулась до самого горизонта. По обеим ее сторонам выстроились мужчины, одетые в ярко-красные пончо с черной отделкой. Каждый держал в руках по стеблю сахарного тростника. Поднявшись на ноги в салоне автомобиля, Симон, помахивая рукой, отвечал на приветствия крестьян. Впереди дорога была покрыта чем-то белым, как снег искрящимся в лучах солнца.

– Я подумал, сахар для нас будет самым лучшим ковром, – пояснил Симон и повторил: – Встань, мои люди хотят видеть тебя.

Ариан повиновалась и помахала рукой стоявшим вдоль дороги работникам. Она всегда относилась к Симону с неприязнью, но теперь возненавидела этого человека за то, что он добился своего, умело манипулируя ею, а себя – за то, что позволила ему это.

На приеме присутствовали все сколько-нибудь значительные в общенациональном масштабе Аргентины люди – или почти все. Президент вынужден был в последнюю минуту изменить свои планы из-за волнений в Кордове. Симон болезненно переживал вежливые отказы, полученные от Борнов, Фортабатов и еще нескольких богатых семейств – слишком богатых, чтобы удовлетворять любую его прихоть.

Гости делали все возможное, чтобы казаться веселыми и непринужденными, но все беседы сводились к обсуждению одной и той же проблемы – эскалации политических волнений в стране. За день до приема был убит лидер крупнейшего профсоюза Аргентины, глухое недовольство назревало в армии, и дни генерала Онгания как президента, казалось, были сочтены.

Положение в Аргентине нисколько не волновало Симона. Он знал, что на смену одному генералу придет другой, а с генералами он умел ладить. В течение последних трех лет магнат усиленно занимался расширением своего бизнеса за рубежом. Благодаря советам Боба Чалмерса в США де ла Форс теперь стоил больше, чем у себя на родине, а ведь у него неплохо шли дела и в Европе. Симон сказал самому себе, что надо не забыть переговорить с Бобом, – внимание и любезность по отношению к нужным людям всегда окупаются. Взяв с подноса бокал шампанского, он направился к чилийскому послу. Обсуждая с дипломатом будущее горнодобывающей промышленности Чили, он увидел, что Ариан направилась к ним. Даже издали Симон заметил, что лицо ее необычно бледно. Он извинился перед послом и пошел навстречу супруге.

– Я вот-вот упаду в обморок, – прошептала Ариан. – Мне нужно немного полежать. У меня очень низкое кровяное давление, и если я сейчас же не отдохну хоть немного, то просто потеряю сознание.

Симон почувствовал приступ раздражения. Он не мог покинуть гостей. До официального окончания приема, после которого приглашенные должны были сесть в самолеты и отправиться в Буэнос-Айрес, оставалось всего полтора часа.

– Почему бы тебе не посидеть немного? – предложил он.

– Это не поможет. Лучше я пойду в нашу спальню. Пожалуйста, извинись за меня перед гостями.

Не дождавшись ответа, Ариан зашагала прочь. Наверху ее ждала Розинья.

– Сюда, мадам, – сказала горничная, указывая хозяйке путь. Через некоторое время девушка открыла одну из многочисленных дверей.

Как только Ариан вошла в комнату, у нее мелькнула мысль, что когда-то здесь была спальня Долорес. Она заметила более темные прямоугольные пятна на стенах, наверное, висели картины. С чувством облегчения она увидела на тумбочке, рядом с огромной кроватью под балдахином, свою косметичку.

– Пожалуйста, помогите мне раздеться, Розинья.

– Вы уже ложитесь, мадам? – удивилась горничная.

– Да, прямо сейчас, – с некоторым раздражением ответила Ариан.

Не задавая больше вопросов, Розинья отколола вуаль, расстегнула молнию на платье и помогла хозяйке его снять. Сбросив нижнее белье, Ариан надела шелковый пеньюар, разложенный на кровати.