Читать книгу "Девяносто девять гробов - Дэвид Веллингтон"

Время на журналистов она не тратила.

Снова звонки, снова работа. Дозвонилась до парламентского пристава в штаб-квартиру в Харрисбурге. Перечислила необходимое ей снаряжение, как будто заказывала по почтовому каталогу «Л. Л. Бин».[11]Только вместо свитеров и флисовых курток она намерена получить патрульные винтовки и защитное снаряжение. Человек, «принимавший заказ», бросил трубку, поэтому она перезвонила и, воспользовавшись своим служебным положением, пригрозила ему. Потом принялась умолять: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.

— Даже будь у меня все это, мне нужен специальный ордер, письменное разрешение от комиссара, а его сейчас в офисе нет, — ответил ей пристав.

У Национальной гвардии было все, что ей требовалось. У них всего было навалом, все было в идеальном порядке, смазанное, готовое к использованию. Горы амуниции, многочисленные стеллажи, заваленные винтовками. Плюс множество людей, которые могли привезти их, включая немалое количество ветеранов из Ирака. Солдат. Настоящих солдат.

Вице-губернатор был на встрече с рабочей группой по вопросам образования, и его личный секретарь сомневался, что сможет передать ему сообщение прямо сейчас.

— Вы понимаете, что может произойти? Вы понимаете, сколько людей может погибнуть?

Ему не нужно понимать. Это не его работа Она позвонила комиссару в штаб-квартиру в Харрисбург. Ее попросили подождать. У нее не было времени. Она не могла допустить, чтобы разговор не состоялся. Она переключила телефон на громкую связь, одолжила сотовый у начальника полиции Висенте и продолжила звонки.

К четырем тридцати комиссар смог ответить на ее звонок.

— Да, я знаю, насколько серьезна ситуация. Я вижу, что дело срочное. Вы мне это хотели сообщить? Я, кажется, чего-то не понимаю. Я вас послал туда поймать одного вампира, а вы говорите мне, что скоро у вас их будет сотня. Если это ошибка, если вы делаете из мухи слона…

— Не делаю, — заверила она.

Даже если бы она делала из мухи слона, даже если она и ошибалась, то, Кэкстон была уверена, вряд ли она проживет достаточно долго, чтобы расстроиться из-за потери работы.

— Вы должны мне поверить. У меня есть ряд свидетельств, буквально у меня в руках. У меня есть информация из достоверных источников, но у меня нет времени писать отчет и отправлять его вам. Мне нужно, чтобы вы просто делали то, что я говорю, и не задавали больше вопросов. Иначе погибнет множество народу. Сегодня.

— Думаете, вам не удастся отыскать гробы до заката?

В последнем донесении от Глауэра говорилось: они обыскали сорок процентов города.

— Нет, — сказала она. — Думаю, нет. Я была бы рада сказать «да», но я не могу позволить себе ошибиться.

На линии повисла долгая пауза. Кэкстон слышала, как сопит комиссар, и только.

— Хорошо.

Кэкстон едва поверила своим ушам.

— То есть вы согласны?

— Согласен.

У нее слов не хватило для благодарности.

Потом ей позвонил губернатор. Извинился за то, что так долго был недоступен. Спросил, как она там держится, что ей нужно и чем он может помочь. Он немедленно мобилизует Национальную гвардию, отправит транспортные отряды, которые она просила, вертолеты, солдат, оружие. Так скоро, как только в человеческих силах.

— Сегодня до заката прибудет небольшой отряд. Остальных пришлем сразу, как только удастся собрать. Пожалуйста, офицер, я прошу вас защитить наш штат.

— Сэр, я вам крайне признательна, — честно ответила она. — Я просто… Я не ожидала от вас… Я не…

— У вас есть очень интересные друзья, патрульный, — сказал губернатор. — Поэтому… вам нужно еще что-нибудь?

— А танки прислать можете?

Губернатор добродушно рассмеялся.

Кэкстон закончила разговор. Набрала номер Аркли.

— Не знаю, что вы сделали, но…

Его голос прозвучал искаженно. Словно он находился в машине, двигавшейся на большой скорости, или же просто дождь создавал помехи. Она не знала, где он и что делает, не было времени спрашивать. Его ответ был как раз в точку:

— За последние двадцать лет я добился многих привилегий, ибо знал, что наступит день вроде сегодняшнего. Я использовал весь политический капитал, который у меня был.

Как представитель маршальской службы США, Аркли в свое время охранял многие суды и познакомился со многими судьями. Политики к судьям прислушивались.

— Спасибо, — сказала она. — Даже не знаю, что еще сказать.

— Этого достаточно. — Аркли замолчал на секунду. — Есть еще одна вещь, которую я могу для тебя сделать. Но это сильнодействующее средство.

— Времена наступили такие.

— Ладно. Мне пора вернуться к работе.

Она согласилась и выключила телефон.

Набрала свой домашний номер, подождала, когда Клара снимет трубку. Прошло шесть или семь гудков.

— Алло?

«Я должна сказать тебе, что происходит, — подумала Кэкстон. — Я должна сказать тебе, что может случиться, когда сядет солнце».

— Алло?

Слова застряли у нее на языке. Все до единого. «Я должна попрощаться», — подумала она.

— Лора? Я знаю, это ты… Твой номер определился. Что происходит?

Кэкстон открыла рот. Выдавила из себя:

— Я люблю тебя.

На другом конце воцарилась тишина. Потом раздался мягкий голос:

— Я тебя тоже.

Шепот такой тихий и такой нежный, словно это эхо на линии.

Кэкстон захлопнула телефон. Ничего больше она сказать не могла.

Страдая от дрожи и головокружения, от недостатка сна, еды и передозировки кофеина и страха, она выбралась из машины в первый раз за несколько часов. Прошла полквартала до почтового отделения, где в большой белый бронеавтомобиль сажали перепуганных жителей Геттисберга. Бойцы Национальной гвардии в полном обмундировании помогали им забираться через расположенные сзади люки, улыбались им, говорили, что все будет хорошо.

Она посмотрела на часы: шесть двадцать три.

66

Сразу по прибытии я бросился в штаб-квартиру генерала Хукера, и меня направили в кабинет на втором этаже. Там я обнаружил женщину, откинувшуюся на подушки в удобной кровати. За шелковой ширмой горела единственная свеча, оставляя комнату в густом сумраке. Больше света причинило бы ей физическую боль, мне так сказали. Ее снабжали письменными принадлежностями и большим количеством чернил, и она уже заполнила несколько страниц изящным легким почерком. Когда она обратила на меня свой единственный глаз, меня пронзило холодом, словно костный мозг превратился в лед, и все же я почти не колебался, когда приблизился к кровати и поцеловал ее гнилую руку. Как мне сказали, теперь она шпионила для Союза, предоставляла много полезной информации и была почетной гостьей генерала. Мне также сказали, что она может пить мою кровь, когда только захочет. Тем не менее она заверила меня, что не голодна и что я могу расслабиться. Я не стал выяснять, из чьих вен она получила сегодняшнее пропитание.