Читать книгу "Если можешь – прости - Анна Данилова"

– Не о том ты думаешь, Веточка. С мужиками твоими мы потом разберемся… Ты мозгами поработай. Как ты думаешь, почему вокруг этого особняка на Петровском бульваре такой ажиотаж?

– Не… не знаю… Место хорошее.

– Ты знаешь, за какую цену Зелькины купили этот дом?

– Откуда мне знать, конечно, не знаю…

– А вот я узнала. Всего-то за пять миллионов рублей. А ведь это роскошный, богатый дом… Да, когда они его покупали, он требовал ремонта, но все равно он достался им почти даром. Потому что человек, который его продавал, уезжал из России в спешке, можно сказать, галопом, уносил ноги…

– Что с ним случилось-то?

– Примерно то же, моя дорогая, что и с тобой… Взяв в кредит довольно большую сумму, чтобы купить этот особняк и потом сдавать помещения под офисы, место-то хорошее, он был приятно удивлен, когда во время строительных работ под полом комнаты для прислуги была обнаружена замурованная комната, полная всякого добра… Царские монеты, бруски из червонного золота, жемчуга, бриллианты, украшения… Ну и разные там носильные дорогие вещи, посуда, шелк, парча, старинное оружие…

– Клад?!

– Да!

– А почему он сбежал-то?

– Кажется, его родственник, имеющий отношение к одному из музеев, вывез все это добро вместе с экспонатами музея якобы на выставку в Париж. Я точно не знаю… Зато точно знаю, что после того, как удалось переправить старинные украшения и оружие за границу и там все это продать, владельцу этого дома важно было как можно скорее слинять из страны, пока его не схватили за одно место. Вот почему Зелькиным удалось купить его всего-то за пять миллионов рублей!

– Постой… А этот Иванов? Значит, он выдумал историю о том, что он является предком Киселева, того мануфактурщика, который и построил этот особняк? Он каким-то образом узнал про клад и решил завладеть домом, чтобы найти его? Ба, я могу уже смывать мед?

– Да, Веточка, смывай… Пойдем еще попаримся… Иванов выдумал эту историю для Зелькина, надо же ему было как-то объяснить, почему он хочет купить именно этот дом, причем, он же не сразу убил его родителей. Он сначала по-хорошему просил его продать ресторан, то есть разговаривал с ним серьезно, но Зелькин твой не понял, что перед ним бандит. Ему бы в полицию обратиться, быть может, тогда остались бы живы его родители. Но он отнесся к этому несерьезно. Вот и пострадал. Вернее, пострадали-то его родители.

– Ба, ну как вот можно прийти и потребовать, чтобы тебе отдали ресторан? Иванов что, не предполагал, что Зелькин обратится в полицию или прокуратуру?

– Не знаю…

– Можно представить себе разочарование Иванова, когда он, заполучив особняк, ничего там не нашел.

– Да, он был злой, как черт, тем более что нашлись люди, которые рассказали ему о том, кем и при каких условиях был найден клад… Получалось, что он напрасно все это затеял… Вот ему ничего другого и не оставалось, как убить Зелькина, чтобы уж глаза не мозолил, да и превратить ресторан в помойную яму… Он собрал вокруг себя такую компанию…

– Ба, кто все это сделал? Надеюсь, не ты?

– Митя и сделал.

– А кто он такой?

– Вета, он друг твоего отца. Человек, преданный нашей семье.

– Почему вы не остановили меня?

– Почему не остановили? Остановили как раз. Тебе же ничего не пришлось делать. И вообще, надо было заканчивать уже эту историю и возвращать тебя домой. Но ты же вбила себе в голову, что надо вернуть ресторан Зелькину… Чтоб его… Вот мы и подумали: с какой стати отдавать ресторан ему? Пусть он будет моим. Уж я-то в случае, если органы заинтересуются, откуда у меня деньги, смогу их легко декларировать… Все-таки мне не двадцать лет, как тебе, и уж могла за всю жизнь скопить пять миллионов. Именно за эту цену Иванов мне как бы и продал этот особнячок.

Никто не знает, каким трудным для меня оказался разговор с Таисией, когда мне пришлось сообщить ей, кто такая Ольга Михайловна Берглунд. Я даже зажмурилась, когда произнесла это, ожидая вспышки гнева моей новой подруги.

– Твоя бабушка? Вот это дела! Значит, не чужая! Вот и слава богу… Ты только Мише этого не говори, не надо ему все знать.

– Так значит, ты не сердишься?

– С чего бы это мне сердиться? Ведь если бы ресторан вернулся Мише, его не оставили бы в покое. Скажу тебе честно, я сильно разочаровалась в нем, и была бы даже рада, если бы он вообще ушел из моей жизни.

– В смысле?

– Ну не вижу я в нем ни мужчину, ни потенциального мужа, ни защитника, ни даже ресторатора! Это при родителях был такой крутой, казался интересным, я видела в нем сильную личность. Но события последних дней показали, что он, может, неплохой музыкант, и все.

– Бабушка моя – женщина неординарная, очень умная, – начала я издалека. – И Мишу она знает постольку-поскольку, вернее даже, вообще не знает. А потому предложила пока ничего не менять. Вы с Мишей вернетесь в ресторан, приведете его в порядок и, если получится, вновь откроете его.

– А деньги?

– Думаешь, у Миши ничего нет?

– Я точно не знаю, но когда у нас недавно зашел разговор о деньгах, о том, чем мы бы могли с ним заняться, он сказал, что у него ничего нет…

– Он врет тебе, Таисия. Думаю, он надеется, что ему деньги свалятся с неба, как тогда, когда еще были живы его родители.

– Ты думаешь, что он разыгрывает из себя такого несчастного и нищего, чтобы ты отстегнула ему пару миллиончиков? Но он же знает, что у тебя этих денег нет…

– Он хитрый, конечно, но не дурак. Он догадывается, что деньги не были украдены.

– И где же они? У тебя?

– Деньги все у моей бабушки. Эта квартира в Денежном переулке каким-то боком относится к ней или к ее друзьям, а потому она, чтобы я окончательно не разбазарила деньги, просто открыла дверь, когда мы все спали или нас не было, и забрала их, как она выразилась, от греха подальше. Так что ты поговори с Мишей. Может, он и не очень-то хороший человек, и слабый, и хитрый, и жадноватый, но ресторан при нем процветал, и постоянные посетители ресторана – это друзья его семьи, его личные друзья. Да и репертуар держался на нем. Давайте попробуем восстановить «Преферанс». Нам нужно будет всем собраться – я, ты, бабушка, Миша, и обо всем поговорить. Найдем людей, которые приберутся там и, если будет надо и кровь не будет отмываться, сделаем небольшой ремонт. Это поначалу кажется, что то, что в нем произошло, все эти убийства – как черная метка на заведении. Бабушка же полагает, что напротив, восстановив ресторан и сделав ему хорошую, умную рекламу, мы сможем привлечь в него еще больше посетителей.

– Виолетта, а тебе-то это зачем? Вы с вашей бабушкой на все эти деньги сможете открыть ресторан в центре Парижа!

– Может, и там откроем… – улыбнулась я, смутно представляя себе, что же на самом деле мы с бабушкой будем делать с деньгами. – Но для начала потренируемся на «Преферансе».