Читать книгу "Замок на Вороньей горе - Андрей Васильев"

— Да, фон Рут, примите мою благодарность. — Де Лакруа склонил голову. — Вы знаете наши порядки — отныне я ваш должник.

— Как и я, — добавил Фальк. — Что с девушками?

Лили сменила вой на плач, точнее, на скулеж, Луиза вроде шевелилась и даже силилась подняться, а сметенная с дороги Рози барахталась в сугробе.

Из них всех наибольшее беспокойство вызывала именно малышка де ла Мале, к ней мы и поспешили. Впрочем, не все. По дороге Фальк пару раз остановился, чтобы добить еще шевелящихся разбойников. Насколько я помнил из рассказов Агриппы, жители Лесного края, моей родины, не отличались мягкосердечием и состраданием к поверженным врагам, без зазрения совести и малейших сомнений перерезая им глотки.

Эбердин одобрительно хмыкнула, глядя на это дело.

— Вы сами-то как? — на ходу спросил я Робера, глядя на тонкий кровавый след, который оставался за ним. — Вон каплет с тебя красненьким.

— По ребрам ножом царапнуло, ерунда. — Де Лакруа встал на колени около Луизы. — Как вы, графиня?

— Ой, — ответила малышка еле слышно. — Больно. Очень. И дышать тяжело.

— Если бы не Луиза, то еще неизвестно, как бы все кончилось, — сказал я Роберу. — Она нас предупредила, по сути.

— Эраст, — подала голос из сугроба Рози. — Они мне шубку испортили. И еще мне тоже больно. И тоже — очень.

Голос был не такой, как обычно, и я в два прыжка оказался около нее.

Разбойник не просто столкнул ее с дороги. Он успел ударить ее ножом, причем рана была скверная, в живот.

Бледная Рози пыталась зажать рану, кровь струилась сквозь пальцы, пятная мех шубки, мой треух, который Рози так и держала в руке, и снег вокруг.

— Плохо, — сморщился подбежавший Фальк. — Сдается мне, что ей пробили печень. Очень плохо.

— Ворон, — сказал за моим плечом де Лакруа. — Он наверняка поможет. Он же говорил, что любой маг — лекарь. А он — трижды маг.

Я скинул свой меховой плащ ему на руки.

— Луизу на нем понесете, в одиночку не сдюжите, вам самим бы добрести. Эбердин, ты с ними, хорошо?

— Само собой, — проворчала та, кромсая свою нательную рубаху кривым кинжалом. — Давай, фон Рут, давай, бегом. Вон кровь как льет. Перевязать бы как следует, да некогда.

Она сунула приличных размеров кусок ткани в руку Рози, которая ничего уже не говорила и только хлопала глазами, приказав ей:

— Зажимай. Крепко жми, не отпускай. Проклятый Ворон, что ж он нас все пешком гоняет, коли у нас кони есть! Беги, фон Рут!

Я подхватил почти невесомую де Фюрьи на руки, еще раз поразившись ее бледности, и побежал в сторону замка, искренне жалея о двух вещах — о том, что сейчас зима и не выйдет срезать дорогу, и о том, что не убил ту сволочь, которая ударила ножом эту славную и добрую девушку. Впрочем, это дело можно будет поправить — один из нападавших мне был знаком. Тряпка с его лица сползла, когда Фальк ему горло перерезал, так что мне не составило большого труда его узнать. Он был среди тех, кто сегодня общался с Мартином.

Жаль, что барон добил оставшихся в живых. Их можно было бы порасспросить, что они делали на этой дороге, откуда знали, что именно здесь ребята пойдут?

А может, они и не ребят ждали? Может, они нас троих ждали, а добытчики просто оказались не в том месте, не в то время?

Ладно, это мы потом выясним, сейчас главное, чтобы де Фюрьи осталась жива. Надо успеть дотащить ее до наставника, прежде чем она кровью истечет.

— Видишь, ты говорил, что на руки меня не возьмешь. — Побелевшие губы Рози силились улыбнуться, голос был очень слаб. — А вот — несешь же, так что по-моему вышло. Плохо только, что кровью я тебя всего перемажу. Но это ничего, ты свои вещи моей камер-даме отдай и вели, чтобы она…

Ай, как все плохо, похоже, что она заговаривается, того и гляди сознание потеряет. Я бы бежал быстрее, но дыхалка уже сбоила, ускорься — и вовсе не добегу. Да еще шпага по ноге долбит, чтоб ее! Носить ее удобно и даже приятно, но вот бегать с ней — это что-то. Надо себе перевязь будет справить как у Гарольда, ему-то небось… Какая чушь в голову лезет, а?

— Отдам, — просипел я. — Выстирают, куда они денутся. Сама дама и выстирает.

Минуты уходили вместе с силами. В дверь замка пришлось стучать ногами, руки-то заняты. Как назло, Тюба был нетороплив и очень не любил загулявших учеников.

— Сначала колобродят, потом в двери барабанят, — ворчал он, гремя засовами. — Все порядочные студиозусы уже ужинают, а они…

— С дороги! — прохрипел я, буквально сметая его со своего пути, как только дверь открылась.

— Батюшки! — охнул он, увидев меня, перемазанного кровью и с Рози на руках. — Что случилось-та?

Отвечать я ему не стал, вкладывая остатки сил в то, чтобы как можно быстрее добраться до общей залы. Это хорошо, что сейчас ужин, значит, Ворон, как обычно, сидит в своем кресле, ритуал совместной трапезы с учениками для него священен.

— Все со стола! — заорал я, как только влетел в залу. — Наставник, она умирает! Ее в живот, ножом. Уф-ф-ф…

Я аккуратно положил Рози на стол, с которого секундой раньше Гарольд сбросил на пол тарелки, кубки и все остальное.

— Беда, — послышался голос Мартина, перекрывая девичье ойканье и оханье. — Вон какая вся белая. Может, и померла уже, пока ты ее нес.

И тут меня захлестнула ярость. Приступ ее был настолько силен, что я даже не вспомнил потом, как добрался до него и вцепился в горло, мне об этом Гарольд рассказал. С его слов, я словно исчез с того места, где стоял, и появился в другом, там, где находился Мартин.

— Ты-ы-ы! — орал я. — Это твоих рук дело!

— Отвали от меня, фон Рут! — сипел, отпихивая меня от себя, Мартин. — Что ты несешь? При чем здесь я?

— Я узнал одного из тех, кто на нас напал, — прошипел я, глядя на перекосившегося от гнева Мартина. — Он был сегодня среди тех, с кем ты говорил в Кранненхерсте.

— Я много с кем говорю. — Меня все-таки от него оттянули, постарались и его ребята, да и Гарольд тоже. — И что теперь? Мы вернулись два часа назад, это все видели. А с чего кто-то решил пустить вам кровь, я понятия не имею, ясно. Если у тебя есть доказательства, что я к этому причастен, давай, предъяви их. А если нет, то отвали от меня.

— Все вон! — громко сказал Ворон. — Все! Живо!

Он стоял рядом со столом, где лежала Рози, и лицо его было мрачным. У меня сжалось сердце — обычно мастер оставался невозмутимым в любой ситуации. Если у него такой вид, похоже, дела плохи.

— Мне нечего предъявить в качестве доказательств твоей причастности к этому нападению, — процедил я. — Но ты скажи своим дружкам вот что. Если Рози… Если все будет плохо, я вырежу всю деревню. Точнее, я лично убью всех мужчин от четырнадцати до тридцати лет. Всех. До единого. И потом сам отвечу перед герцогом за это. Но не думаю, что он будет сильно на меня гневаться, он ведь тоже мужчина. И тоже дворянин, а благородный всегда поймет благородного. Он ведь не ты… Чернь подзаборная!