Читать книгу "Разбуженные боги - Александр Логачев"

– Что это? – удивленно спросил Артем.

– Там будет темно. – Айн показал на скалу. – Сделаем факелы.

– Разумно! – похвалил своего вассала посол.

– Что дальше, господин?

– Иди за вагой, как и собирался, – распорядился Артем. – Мы пока приготовим веревку… Ну-ка, обернитесь!

Айн и Хидейоши обернулись.

В дверном проходе стояла знакомая им собака и рассматривала людей, находящихся в храме. Пленные пенсионеры тоже заметили песика и тут же дружно заголосили на своем языке. Чтобы понять, что они кричат, переводчик не требовался. И так все ясно – зовут на помощь, приказывают напасть.

– Оба не лезьте. Я сам с ней справлюсь, – довольно невежливо бросил дикарь самураю и господину послу.

Он выдвинулся вперед и выдернул из-за пояса свое излюбленное оружие ближнего боя – кинжал и нож.

Пес равнодушно мазнул взглядом по приближающемуся к нему дикарю, прошел в правый ближний от входа угол храма, преспокойно улегся там на плиты и положил морду на лапы, всем своим видом показывая, что драться ни с кем не собирается.

– Не надо ни с кем справляться, – усмехнулся Артем. – Собачка, похоже, не горит желанием встревать в наши разногласия. Ее хозяин мертв, а этих она не очень-то спешит признавать за новых господ. Так что убирай свои ножи, Косам, и иди туда, куда собирался.

В ожидании айна русский и японец расплели лестницу и из ее кусков связали веревку довольно приличной длины.

«Ничего, господа воинственные пенсионеры, – думал Артем, поглядывая в угол, выделенный для военнопленных. – Когда все закончится, вы быстренько восстановите это изделие. Вы ж наверняка тут все мастера народных ремесел. В конце концов, не мы на вас, а вы на нас напали с целью причинения смертоубийства, поэтому теперь стоически должны принимать все тяготы и лишения, в том числе и лишение лестницы».

Пленные, кстати, хлопот им не доставляли, вели себя тихо, лишь шевелились в своем углу да о чем-то перешептывались. Ясное дело, они прекрасно понимали тщетность попыток убежать от своих пленителей и уж тем паче одолеть их.

Потом вернулся айн и принес на плече длинный ствол с обрубленными сучками. Он напомнил Артему Шварценеггера в фильме «Коммандос».

«Рассказать ему, что ли, о кино? Дескать, есть такое колдовское искусство – картинки на стене показывать, ну и так далее».

Понятное дело, ни о чем посол не сказал, даже не похвалил дикаря, потому как господину не пристало слишком часто хвалить вассала за исполнение приказа. Если есть приказ, ты должен его выполнить и баста. Айн выполнил. А коли не выполнил бы, то господин был бы очень недоволен. Феодализм, мои дорогие, ничего не поделаешь.

И пошла работа…

Почувствовать себя Индианой Джонсом господину послу мешало лишь одно маленькое обстоятельство. У экранного персонажа все выходило легко, быстро, играючи, а у доморощенного археолога Артема-Ямомото – с точностью до наоборот. Индиане, ясное дело, было проще. Не будут же на экране показывать долгую возню с вагой, с подсовыванием под валун камней, сперва мелких, потом покрупнее. В кино не в моде неудачи, когда, скажем, очередной подсунутый камень растрескался под тяжестью валуна, молчаливые перекуры с жадным поглощением воды из кожаных мешков и тыквенных фляг. Айну, кстати, пришлось сходить на реку и пополнить запасы воды. В фильмах не часто увидишь вспотевшие лица, на которых уже нет прежней уверенности в окончательной удаче. Если такое показывать, то зритель в зале вскоре заснет. Их же зрители, пленные, сидевшие в углу, могли спать сколько душе угодно. Это нисколько не волновало устроителей маленького бесплатного представления.

Дело продвигалось медленно. Артем по движению солнца прикинул, что пошел уже третий час увлекательного действа. Если бы не упрямство господина посла, то его верные спутники, без всякого сомнения, давно отступились бы от этой затеи. Ведь одно дело, когда ты видишь цель, понимаешь, за что бьешься, и совсем другое, когда ты заставляешь людей напрягаться, основываясь лишь на собственных догадках, в истинности которых недолго и усомниться. Постепенно у стахановцев что-то стало вырисовываться. Им удалось приподнять валун с одного краю и придать ему наклон градусов в шестьдесят. Теперь можно было попробовать и завалить его, одновременно потянув за обмотанную вокруг верхушки веревку и давя на вагу. Артем попытался было привлечь к работам дополнительную силу, пусть и стариковскую, однако никто из пятерки пенсионеров не сдвинулся с места, а один старичок даже прокричал на своем языке что-то гневное. Язык этот был напрочь не знаком Артему. Он не походил ни на какой другой из тех, которые наш герой слышал в своей жизни.

«М-да, установить контакт с этими гражданами, пожалуй, будет сложновато», – подумал искатель сокровищ по этому поводу.

А еще был бунт. Ладно, попытка бунта. Слабенькая такая попыточка. Старичок, тот самый, что давеча грозно кричал, вдруг вскочил на ноги и кинулся на Хидейоши, оказавшегося в этот момент ближе других к нему. Вряд ли безоружный старик, кидающийся на молодого сильного воина, мог рассчитывать хоть на что-то. Это скорее был акт полного отчаянья при виде того, как чужеземцы хозяйничают в святая святых его города. Если это, конечно, его город. Ясен перец, бунт сей с треском провалился. Достаточно оказалось легкого тычка, но потом кладоискателям пришлось связать бунтовщику руки коротким обрывком веревочной лестницы, чтобы обезопасить себя в дальнейшим от подобного беспокойства и чтобы остальным неповадно было. Больше уже никто не пытался отвлекать посольских работников от их нелегкого труда.

В общем, хорошо, что среди них оказалось два таких здоровенных мужика, как Артем и дикарь. Иначе, кто его знает, удалось бы им или нет завалить камень с первой же попытки. Хидейоши здоровьем Будда тоже не обидел, но вот по общей массе тела он, конечно, уступал остальным. А масса тела в подобных делах тоже штука не последняя.

Честно говоря, Артем сперва глазам своим не поверил, когда этот здоровенный булыжник начал вдруг крениться, поддаваться под вагой, на которую посол сам себя поставил. Потом он вдруг пошел легко и начал заваливаться. Уже можно было отпустить вагу, что Артем и сделал. Грохот упавшего монолита слился с воплем горечи и отчаянья, донесшимся из угла, в котором сидели пленные, и с громким воплем «Йесс!», который издал сам господин посол, победоносно вскинув руку. К этому добавился лай собаки, встревоженной шумом. Камень с впечатляющим грохотом упал набок, подняв вокруг себя всю пыль, которую только мог. От него откололись несколько кусков. Но не это было самое главное и самое впечатляющее. Валун освободил каменную плиту, на которой он долгие годы, а то и века стоял, никем не тревожимый, та с внушительным скрипом пошла вверх и на полметра с лишним поднялась над другими плитами. Где-то на столько же в этот же момент опустилась плита под камнем, запирающим вход в скалу. Опустилась она, разумеется, вместе с этим самым камнем, преграждающим вход. Все произошло в точности так, как предполагал Артем.

Камень-дверь ушел в пол лишь наполовину, спокойно пройти в пустоту, открывшуюся в скале, было нельзя. Но это ничего – можно проползти, ну и ладно. Не бояре, протиснемся.