Читать книгу "Кроличья нора, или Хроники Торнбери - Елена Граменицкая"

– Елена, я не решался. Но теперь, когда нас никто не слышит, я обязан объясниться. То, что случилось вчера в галерее… немыслимо! Я сожалею, очень сожалею, если напугал вас или был неприятен. Уверен, что так оно и было, поэтому, клянусь, подобное не повторится. Мне очень стыдно, не понимаю, что на меня тогда нашло, просто… как сказать… чувства, которые тогда нахлынули, они лишили рассудка, я был сам не свой. Умоляю, простите мою дерзость. Уверяю, что никогда больше… – он осекся, натолкнувшись на мой взгляд, полный боли.

Я слушала его, но мне нечего было сказать в ответ. Нелепые извинения удивили куда больше, чем его страстный порыв.

«Какой же ты дурак, Томас Коллинз! Хотя, можно подумать, я умнее. Наивно полагала, что он сможет видеть во мне реальную женщину, обладающую чувствами, а не ожившее изображение, сошедшее с холста».

Я смотрела на него мертвыми от сжигающего разочарования глазами и спрашивала себя: какое право я имею на этого симпатичного английского дворянина, наследника древнего рода с бесконечным генеалогическим древом? Никакого! Так же, как не имела права на его знаменитого предка. История рациональна и не позволяет отступать от правил. И всегда восстанавливает равновесие. Привет доктору Лукасу!

Том молча опустил глаза, подошел к шкафу в углу кабинета и, открыв его, достал небольшую тетрадь в кожаном переплете.

– Вот это место, где сэр Фитцджеральд начал писать о вас, – Томас бережно открыл заложенную гусиным пером рукопись.

Мои руки задрожали.

– Спасибо. Можно мне остаться одной?

– Безусловно, – послушно согласился Томас. – Если вам что-то понадобится, позвоните, – он указал на свисающий около портьеры в углу кабинета колокольчик.

Я кивнула, и Томас неслышно оставил меня.

Держа дневник в руках, я медленно подошла к знакомому креслу у камина.

Передо мной развернулась картина прошлого – трое мужчин, сидящих напротив, внимательно слушают бредовый рассказ. Как это было недавно для меня и сколько лет минуло для них!

С внутренней дрожью, которую трудно было унять, я открыла заложенные пером страницы и увидела почерк Фитцджеральда. Слезы ручейками побежали по щекам, когда я рукой дотронулась до строк, как до чего-то живого.

В этот момент из-за портьеры послышался тихий вздох. Я вздрогнула и испуганно подняла голову. Вдохнула глубже, опасаясь услышать аромат белых цветов. Нет.

«Ничего страшного, ты в старом доме. А он наполнен странными звуками. Нечего бояться, раньше Дом никогда не пугал, и сейчас не причинит вреда».

Стоило обратиться к записям, как меня отвлек уже реальный звук с улицы. Это был громкий смех Бертины и капризный голосок Мари-Энн:

– Подожди меня! Томми, можешь быстрее?

Я подошла к окну, чтобы завесить плотнее портьеру и более не отвлекаться, но любопытство взяло верх и заставило посмотреть на происходящее перед главным входом.

Две молодые пары готовились к велосипедной прогулке. Мари-Энн успела завязать два задорных хвостика, переоделась в короткую майку, оголившую соблазнительный животик. Она выглядела сейчас подростком лет двадцати, не более. Она стояла около велосипеда, а рядом с ней, согнувшись, Томас поправлял соскочившую цепь. Мари-Энн весело смеялась и ворошила его волосы.

«Жизнь налаживается прямо на глазах, мечты сбываются», – подумала я и резко задернула портьеру.

«Мне сейчас нет до них дела. Никакого!»

Я вернулась в кресло, вновь открыла дневник и вскоре потеряла счет времени…

«1810, October 06

Более месяца прошло со дня ее исчезновения, произошедшего в августе 22-го, а я все не могу прийти в себя от увиденного и пережитого. Она растворилась в воздухе, пытаясь что-то сказать, я видел, она кричала в отчаянии, но не слышал ни звука. Если бы не конюх Готлиб, который стал свидетелем произошедшего чуда, то я бы решил, что Элен никогда и не было в моей жизни. Однако слуга может подтвердить каждое написанное ниже слово.

Случилось то, чего опасался я более всего на свете. Я ее потерял. Часто бывает, что мы лишаемся самого дорогого и ценного, без чего жизнь кажется ненужной, только потому, что судьбе угодно испытать нас. Меньше всего сейчас хочется размышлять о закономерности событий и об их менторских причинах. Чтобы хоть как-то утолить тоску, я решился вспомнить историю с начала и до конца в надежде, что боль останется на кончике пера и постепенно перейдет в эти строки.

А началась эта история неожиданно.

Утром мая 20 числа я и мой друг, сэр Эдуард Мосснер, возвращались верхом из Лондона, куда нас вызвали неотложные дела. Эдуард принял мое предложение погостить в Торнбери. Мы уже приближались ко въезду в парк, как друг резко осадил лошадь. Он увидел странный предмет, лежащий на дороге. Это оказалась фляга из странного материала, похожего на стекло, но им не являвшегося. Кроме того, я сразу заметил прячущегося в кустах человека, о чем предупредил Эдуарда. Интересно, кто он и что делает в чужих владениях? Мой друг его окликнул и, к нашему великому изумлению, незнакомцем оказалась молодая женщина лет тридцати, не более, особа милой наружности, правда, странно одетая. Одежда на ней (скорее, исподнее) напоминала мужскую, что уже являлось крайне удивительным. Пока Эдуард с ней разговаривал, я оставался на лошади – было недосуг спускаться и приветствовать заблудившуюся бродяжку. Но случившееся впоследствии изменило наши планы. Вскрикнув, женщина упала в обморок на руки растерявшегося Эдуарда, и ничего не оставалось, как перевезти ее в поместье и позвать врача. Эдуард особенно удивлялся странной встрече, потому что, по его словам, причина, вызвавшая неожиданный обморок бедняжки была необъяснимой, и я, услышав ее, сам потерялся в догадках. Незнакомка страшно напугалась, услышав от моего друга, какое сегодня число, месяц и год. Мы тогда решили, что женщина лишилась разума, и с нетерпением ждали заключения семейного доктора.

Когда Лукас Фишерли пришел в кабинет после осмотра бродяжки, выражение его лица поразило нас. Сэр Лукас выглядел сильно взволнованным, а рассказ прозвучал сбивчиво и путано.

Из него выходило, что несчастная женщина здорова физически и, как ни удивительно, душевно; она, подобно мужчине, имела хорошее телесное развитие. И существует лишь одна важная деталь, не дававшая покоя нашему врачу, но не имевшая никакого значения лично для меня как дилетанта. Он уверял нас, что ее колено прооперировано совершенно неизвестным современной науке способом, и он не может найти ни одного подходящего объяснения, поэтому умоляет меня пригласить ее для дополнительных вопросов и разъяснений. Я пошел навстречу семейному эскулапу; незнакомка была любезно приглашена в кабинет и согласилась дать желаемые пояснения, которые на самом деле окончательно запутали ситуацию. А если говорить честно, то ввергли нас всех в недоумение.

Из ее сбивчивого рассказа на плохом английском следовало, что женщина родом из России, ее имя Элен Соколоф. Но если бы только этот странный факт. Бедняга пыталась уверить нас, что с ней случилось невозможное – она появилась в моих владениях случайно из грядущего времени. Она назвала дату – 20 мая 2009 года, – то есть тот же день, но только два века спустя. Немыслимо! И надеялась, что ей поверят… Первое объяснение, которое я дал этому случаю, – бедная женщина душевнобольная и обладает способностью к сочинительству. Но постепенно в мою душу начали закрадываться сомнения. Ее рассказ становился все более уверенным, она приводила доказательства, называла факты, как сама полагала, неопровержимые, но тем не менее сомнительные, и мы сперва отказывались в них верить. Однако по мере повествования ситуация менялась. Слушая ее, я не переставал удивляться связности речи, что не было характерно для больных людей, перескакивающих от одного утверждения к другому. Безусловно, ее странный язык, применяемые обороты и слова порой казались не совсем понятными, но в целом не искажали общего смысла. Я мог судить, что женщина невероятно и всесторонне образованна, она действительно создавала впечатление человека, чуждого нашему времени. В конце своего повествования она неожиданно попросила принести одну из вещей, которая принадлежала, несомненно, именно ей. Это был странный предмет с блестящей поверхностью, раскладывающийся подобно миниатюрной книге. Стоило ей взять его в руки, как он засверкал огнями, в нем вспыхнул свет, идущий неизвестно откуда. На поверхности чудесной вещи мы увидели разнообразные меняющиеся картины с изображением животных, цветов, красивых пейзажей и людей, одетых странно, смеющихся и обнимающихся друг с другом. Показав на одну из картинок, где была видна маленькая девочка, она сказала, что это ее дочь, которая теперь осталась одна. Элен горько заплакала, потому что именно в этот момент странная книга погасла. Бедная женщина произнесла тогда слова, которые врезались мне в память: „Последняя ниточка, связывающая меня с той жизнью, оборвалась…“ Я посмотрел на нее, и невероятная жалось к несчастной, одинокой, возможно, очень больной женщине переполнила мое сердце. Кто она была – талантливая, но сумасшедшая комедиантка, авантюристка или… нам придется поверить в чудо. Что-то в душе мне подсказывало, что скорее последнее, потому что еще ни разу не удавалось нам видеть такой замысловатый предмет, с которым легко обращалась незнакомка.