Читать книгу "Когда забудешь, позвони - Татьяна Лунина"

— Теть Вась, это монахиня из Троице-Сергиевой лавры, — заступилась за черницу Настя. — Мы с ней случайно на улице познакомились, и она мне очень помогла. Всех нас почистила: и меня, и маму, и Вадима, и тебя — каждого.

— Что?! — изумилась Васса. Лавра — мужской монастырь, там сроду монахинь не водилось. — Как почистила?

— Я пойду, милая. Тебе девочка расскажет о моей помощи, — зачастила «благодетельница», пытаясь оттолкнуть любопытную тупицу и проскользнуть в дверь. Приоткрытый рот высветил хищно сверкнувшие золотом зубы, темные глаза воровато забегали.

— Бабушка Анна порчу сняла, — блаженно улыбаясь, пояснила «порченая». — Молитвами нас спасла. И золото с деньгами очистила, чтобы горя не было, а все были счастливы и удачливы.

Картинка нарисовалась ясная. Васса широко и приветливо улыбнулась.

— Слава богу! А я уж испугалась, — доверительно призналась она, — сейчас ведь столько нехороших людей вокруг. Простите меня, грешницу. И спасибо большое за нашу девочку, матушка! — поклонилась она черной бабке в пояс. — А я как знала: с деньгами пришла. Золото, правда, не захватила, но цепочка и кольцо дорогое на мне. Прошу вас, не откажите в помощи. — И умоляюще заглянула в темные глаза: — Почистите, ради Христа! И деньги мои, неправедно нажитые, и золото дареное — будьте ласка, очистите. Во спасение жизни неудавшейся и души заблудшей. Смилуйтесь, матушка, спасите! Господь даровал вам силу небывалую, избавьте от черноты людской, опростайте грешную. — Настырная неторопливо сняла цепочку с крестиком, стянула с пальца старинное изумрудное кольцо и сунула золото в чужую руку, не сводя с «монахини» умоляющих глаз. Потом открыла кошелек и вытащила все деньги. — Вот, матушка, сделайте милость, освободите от зла.

Обалдевшая от внезапной метаморфозы Настя застыла с открытым ртом.

— Ступай, Настенька, к себе! — подтолкнула ее Васса. — Не мешай, ты свое получила, теперь мой черед.

Девушка повернулась и молча вышла из прихожей.

— Не хотела при ней говорить, — горячо зашептала липучка, — у меня дома еще деньги есть. Много, очень много! Я отблагодарю!

Темные глаза алчно вспыхнули. Похоже, рыбка заглотнула наживку. Только бы не сорвалась с крючка.

— Вы, матушка, в кухне порчу снимали? — деловито спросила Василиса.

— Конечно, — важно кивнула та, — кухня — самое порченое место. Там убитую живность огнем палят, в воде варят и в грязный рот кидают. В грехе живут, грешно насыщаются! Из тьмы выходят, во тьму возвращаются!

Дальше слушать эту абракадабру было невозможно, и, ласково улыбнувшись, «рыбачка» предложила приступить к делу.

— Тогда — в кухню, матушка? Начнем?

Старуха насторожилась, подозрительно вглядываясь в странную приставалу. Но ясные серые глаза смотрели так доверчиво, руку так приятно грело золото, а глаз радовала денежка, что «черница» сдалась.

Она открыла потрепанную сумку и вытащила разодранный молитвенник. Краем глаза Васса заметила тугой сверток в тряпочке.

— Держи, читай здесь! — и ткнула когтистым пальцем в верхнюю строчку. Потом повернулась спиной, захватив дерматиновую рвань, и принялась неразборчиво бормотать под нос, выкрикивая «Матерь Божья» и «Господь Милосердный». Такой несусветной тарабарщины, такого бесстыдства и цинизма Василиса еще не встречала. Перед ней откровенно разыгрывался пошлый спектакль, где режиссировала ушлая цыганка, а главные роли играли русские лохи, от мала до велика. «Режиссер» приказала вытащить из холодильника яйцо и разбила его на глазах очередной «героини». Потом ловко подбросила из широкого рукава вареный желтковый шарик и разрезала ножом. Под лезвием задергался обрубок червяка.

— Вот, — торжествующе указала на него мошенница, — смотри, это погибель! Но порча вышла, не бойся. Я возьму ее с собой. Подай-ка тряпку, заверну твои хвори.

Васса молча подала кухонную салфетку. Бабка разорвала ее надвое и набросила одну половину на червивую яичную смесь. — Смотри сюда! — И сунув золото с деньгами в листы, выдранные из молитвенника, обмотала другой половиной салфетки. — Положишь под голову и через девять часов достанешь. Все будет чистым! А теперь дай-ка попить, милая, устала я. Порча на тебе сильная была. Кровь моя возмутилась, и душа застыла. Налей водички, голубка!

Васса послушно встала, уверенная, что сейчас произойдет подмена свертков. За спиной послышался легкий шорох. «Очищенная» открыла кран и, резко развернувшись, плеснула водой в цыганку, опускавшую в сумку пакет с добычей.

— Зар-р-раза! — выругалась «слуга Божия».

— Из Троице-Сергиевой лавры, говоришь? — прошипела «голубка», подскочив к старухе. — Порченых лечишь? Несчастным помогаешь? Молитвами?!

Василиса резко выдернула сумку из рук опешившей «помощницы». На пол вывалился тугой сверток, замотанный в такой же обрывок салфетки. Откинула его босой ногой. От резкого удара пакетик раскрылся, и из него вывалились доллары, рубли и золотые украшения. В пестрой кучке сверкнул сапфировый перстень, подаренный Стаське на восемнадцатилетие. Этот синий блеск ослепил Вассин разум. Она обхватила сильными руками тщедушную шею и крепко сжала ее со всей силой челночницы, привыкшей таскать тяжести. Душила не старую мошенницу — наглую самоуверенность, циничную ложь, беспредел, творившийся в Москве, продажных ментов, воровскую власть — все, что позволяло таким, как эта черная карга, безнаказанно гадить и портить людям жизнь.

— Пусти, — хрипела цыганка, — я все отдам!

— Убью, гадина! — «Порченая» не разжимала рук, ослепленная безумной яростью.

— Теть Васенька, ты что?! — выскочила в кухню Стаська. — Ты же убьешь ее, отпусти!

Испуганный голос остудил воспаленный мозг. «Что я делаю?!» — ужаснулась Василиса, увидев перед собой старое покрасневшее лицо и выпученные глаза. Черный платок сбился, обнажив седые волосы, сколотые на затылке в пучок.

— Хрен с тобой, — буркнула она, приходя в себя, — живи! Верни все девочке, но запомни: приведешь своих ромалэ или сама объявишься где-то рядом — убью. Возьму такой грех на душу. Чтобы одной грязной гадиной стало на земле меньше. Ты поняла меня, «слуга Божия»? И не оскверняй имя Господа, ибо страшна кара его. А сейчас благодари Бога, что избежала кары земной. Верни деньги, золото и убирайся вон отсюда, пока цела!

Васса проследила, чтобы отдано было все, до копейки, а затем выпихнула мошенницу за дверь, пригрозив, что, если через две минуты увидит поблизости, спустится с милицией. Милиционеров цыганка явно не боялась, но от русской сумасшедшей решила держаться подальше. Обозрев окрестности с балкона, «голубка» нигде черную бабку не увидела.

Вернувшись в комнату, застала шмыгающую носом Стаську. Молча прошла в ванную, тщательно вымыла руки с мылом.

— Может, сначала попьем чайку? Тесто любит чистые руки и легкую душу. А зеленый чай очищает и успокаивает, это известно каждому.

— Я очень испугалась! — призналась Настя. — Ты была совсем на себя непохожа. Как безумная!