Читать книгу "Черный сок - Марго Ланаган"

Стиснув зубы, я стала обходить толпу, стараясь не наступить на одну из цитр. При мысли о том, как захрустят под ногами тонкие косточки, меня охватывал ужас. Я знала дорогу. Нужно идти по глинистой дороге, а потом спуститься вниз.

Выйдя из толпы, я стряхнула с себя магию танца и головокружительных огней, освободилась от волшебства, которое облаком висело над поляной, источало аромат цветущего клевера и дурманило сознание каждого, кто оказывался поблизости. Здесь было темно и тихо, и рассудок вдруг заговорил о реальных вещах, напомнил об извилистой глиняной дорожке, ведущей наверх, к дому, о неумолкающем скрипе деревьев, тихо жалующихся на свою жизнь, и радостном шелесте их темной листвы. Он напомнил о животных, похожих на меховые фонарики, которые спят, свернувшись калачиком, в дуплах пней и деревьев, в подземных норах и уютных гнездышках.

Я провела по нёбу кончиком языка, и оно чуть-чуть прогнулось, как тающий шоколад, только без вкуса. Руки тоже стали мягкими и влажными, и я попыталась рассмотреть их в предрассветных сумерках. Одна рука зацепилась за ветку, и на ней остались кусочки глины. На тыльной стороне ладони виднелась царапина, но она совсем не болела и стала затягиваться на глазах. Тяжелые, прямые пряди волос прилипли к плечам.

Я спустилась вниз, и ячейки сети, которую на меня накинул лес, стали еще чаще. Там, впереди, где глина обрывом уходит в землю, у самой воды, обитает мой народ. Я разогрелась от ходьбы, а они застыли от ночного холода и едва ли в состоянии говорить и думать.

— Цериза, где ты? — тихо позвала я, вспоминая, как звучит мой человеческий голос.

Пробравшись под распростершимися вверху ветвями, я вышла на берег реки и увидела их, спящих, с открытыми во сне ртами и склеенными пальцами. Некоторые еще не сформировались и составляли единое целое с глиняной стеной или стояли на неподвижных, вросших в глину ногах. Другие, подобно мне, могли передвигаться, пробовать всевозможные кушанья и оставлять следы на каменных плитах и коре деревьев. Они спали сидя или свернувшись калачиком на земле. Все мои круглоголовые родичи, казавшиеся совсем бледными в предрассветных сумерках, храпели и посапывали во сне, а остальные, еще не зародившиеся, дремали в глиняной массе в ожидании своего часа.

— Цериза, где ты?

Я брела по удивительному музею, в котором экспонатами были подобные мне существа. У одного во лбу застрял камень-минерал с причудливым рисунком из прожилок. Все они находились на разных стадиях развития, но никто еще не сформировался полностью, как я, и не мог сравниться совершенством форм с человеком из плоти и крови.

Никто, кроме одной.

— Цериза, это ты?

Девочка сидела, скорчившись, на вершине низкого глиняного холмика, и ее глаза светились огоньками.

— Почему ты меня так называешь? — спросила она.

— Потому что это твое настоящее имя в мире людей, где ты и появилась на свет, — ответила я.

Она спрыгнула с холмика. Ее руки и ноги были длиннее и изящнее, чем у остальных, хотя я ясно видела, что они сделаны из глины. Девочка с лицом в точности, как у меня, пристально рассматривала мои глиняные волосы и пальцы, которые были короче и толще, чем у нее, но с такими же перламутровыми ногтями.

— Кто я здесь? И как зовут тебя? — прошептала я.

— Шоргхч, — ответила она.

Ну конечно же, Шоргхч. Все потихоньку всплывало в памяти и становилось на свои места.

Теперь слышался не только тихий смех реки и дыхание спящих людей из глины. Кто-то со стоном заворочался и сонно спросил: «Кто здесь?»

— Пойдем, — обратилась я к Церизе. — Я покажу тебе дорогу домой.

Взяв холодную руку, я повела сестру назад по берегу, на вершину холма. Приближался рассвет, потихоньку пробуждая ото сна окружающий нас лес. На вершинах деревьев птички отряхивали перышки и встречали веселым щебетаньем первые лучи солнца, а здесь, внизу, по-прежнему было темно и сыро.

— А какой он, мой дом? — спросила Цериза.

— Ты его вспомнишь, — откликнулась я. — Так же, как я вспомнила это место. Там тебе будет легко. Нужно только улыбаться, ухаживать за волосами, убирать комнату и…

— У меня будут волосы? Как у лисицы? А что такое «комната»?

— Не бойся, — успокоила я сестру. — Ты все поймешь. У тебя будет красивая мама и очень добрый папа и…

Внутри меня что-то разрушилось. Далекий странный звук. Как будто смотришь, как разваливается многоэтажный дом в конце нашей улицы, в котором, как всем известно, никто давно не живет. Я оглянулась, чтобы посмотреть на Церизу, которая взбиралась по склону вслед за мной.

— С тобой они будут вести себя по-другому. Тебе они обрадуются.

Ее глиняные волосы уже блестели так, как мне никогда и не снилось.

— А что такое «мама»?

— Скоро узнаешь. Совсем скоро.

Вверху, на поляне, закричал мужчина.

— Это скрипач, — сказала я. — Иди, мы почти добрались.

Пока мы карабкались наверх, скрипач продолжал что-то выкрикивать на незнакомом языке. Но это был язык людей. Как же он называется? Пожалуй, «немецкий». А язык, на котором прежде говорила я сама, ускользал из сознания, и лишь отдельные слова плавали в памяти, словно частицы взвеси в воде.

Цериза потянула меня за руку и пробормотала:

— Я дальше не пойду. Он мне не нравится.

— Нужно идти, ведь дорога домой именно там.

— Ты точно знаешь? — недоверчиво спросила она.

Уже начало светать, и я рассмотрела на шее Церизы ожерелье, сплетенное из веточек боярышника с насаженными на шипы красными ягодами. «Какая сообразительная! — непременно восхитилась бы мама. — Смотрится прелестно, и шипы не царапают кожу!». На смуглой руке сестры в тон ожерелью красовалось кольцо в виде грозди из четырех ягодок.

— Конечно, знаю, — откликнулась я. — Ничего не бойся.

Скрипач метался по опустевшей площадке для танцев, что-то бессвязно бормоча по-немецки. В руках он держал непонятные предметы, похожие на скорлупки от пасхального яйца. Время от времени скрипач останавливался и начинал их с остервенением сосать, а они не становились меньше и не ломались. Ой, да ведь это же бочарные клепки, и скрипач высасывает из них остатки нектара!

Цериза спряталась у меня за спиной и присела, так как была выше ростом.

— Прогони его, — прошептала она.

В этот момент скрипач увидел нас и вскочил на ноги.

— Полукровки! — крикнул он, тыча в нас двумя бочарными клепками. — Что вы о себе возомнили?! Вы ни рыба, ни мясо!

— Быстрее, Цериза! — Я подтолкнула сестру и потащила мимо скрипача. Несмотря на меньший рост, я весила гораздо больше этой длинноногой девочки. Хныкая и упираясь, она все же послушалась и пошла за мной.

Скрипач плелся следом, продолжая выкрикивать ругательства, а потом принялся швырять в нас бочарные клепки и бокалы из-под нектара. Цериза вскрикнула, но я уже не чувствовала боли.