Читать книгу "Бриллиантовый маятник - Ольга Ракитина"

— Передайте Николаю Платоновичу, что все в аккурат выполню. Не сомневайтесь. Сколько надо, столько и подержим.

А ещё через 20 минут Алексей Иванович вновь сидел в кабинете Карабчевского и в подробностях рассказывал о том, как именно он отыскал эту самую Семенову. Не забыл он упомянуть и о вечернем визите сыскных агентов к нему на квартиру. Последнюю новость Карабчевский воспринял на удивление спокойно, только рукой махнул, дескать, «пускай ломают голову. а нам нечего устраивать секрет полишинеля». Выслушав довольно продолжительный монолог Шумилова, Карабчевский спросил:

— Что думаете о заявлении Семёновой по существу?

— Уверен, что она говорит правду. Её рассказ расставляет всё на свои места, исчерпывающе объясняет все обстоятельства гибели Сарры Беккер, по крайней мере те, что в настоящий момент известны мне. Вместе с тем, следует иметь в виду, что эта женщина патологически лжива. У неё четыре привода в полицию по подозрениям в хищениях, о чём, кстати, она Вам ничего не сказала, — ответил Шумилов.

— Говорить плохо о себе самом трудно. Помните, как у Пушкина: " Любите самого себя, достопочтенный мой читатель. Предмет достойный, ничего любезней, верно, нет его…», — заметил Карабчевский.

— Она может лгать вовсе не потому, что жаждет оправдания в глазах людей, — возразил Шумилов, — Мне кажется, что ей по большому счёту наплевать на мнение окружающих о её персоне. Можете презирать её, она даже не поморщится. Она может лгать из стремления манипулировать следствием.

— С этим доводом я полностью согласен, — кивнул Карабчевский, — у меня тоже сложилось впечатление, что она не все рассказывает.

— Тем не менее, с фактологической стороны её рассказ, полагаю, близок к истине, — продолжил Шумилов, — Убийство Сарры Беккер во многом было случайно. Оно не готовилось загодя. Это был экспромт, скажем так. она была готова напасть на ростовщика Березовского на Гончарной улице, но поняла, что он мужик крепкий, и справиться с ним не получится. На протезиста Фогеля она тоже напасть не решилась — был свидетель — последний посетитель. Золотой лом она сдала Фогелю, потому что отчаялась — время было уже позднее, а денег не было совсем.

— Да, полагаю, такое объяснение её действий очень близко к истине. Но меня сейчас беспокоит другое, — в раздумье произнес Николай Платонович. — Семёнова нечетко рассказывает об убийстве: сколько раз ударила, где напала, как положила тело. Вы, кстати, обратили внимание, что эти вопросы вывели ее из равновесия? Насколько мне известно, в прихожей кассы следов крови не зафиксировано. Потом эта витрина… согласитесь, Алексей Иванович, странно навешивать замок, если крышка преспокойно отжимается вверх. И откуда об этом узнала Семёнова? И почему об этом ничего не знали ни Миронович, ни Илья Беккер?

— Просто попробовала… Посмотрела, потянула и оказалось, что крышка гнётся? — предположил Шумилов.

— Может и так, конечно. Но это несколько странно… И потом, еще тот факт, что она лечилась от умственного расстройства, и даже не раз. Это очень опасный контингент, Вы знаете об этом не хуже меня. Такие люди живут в придуманном ими мире. А что, если она вычитала подробности из газет, а потом как бы примерила на себя эту роль? Газеты столько всего понаписали об этом, что можно в мельчайших деталях представить, как и что там происходило. Это все я к чему говорю… Прежде чем отправлять ее в полицию с определением «подлиннный убийца Сарры Беккер», надо сначала все проверить, и желательно на месте, в самой кассе ссуд. Знаю, что это … не совсем законно, — упредил он возражения Шумилова, — но у нас просто нет другого выхода. Есть у меня соображения, как это все устроить. А вас я попрошу вот о чем, Алексей Иванович: наведите самые подробные (насколько только это возможно) справки о жизни Семёновой. У кого служила, с кем общалась по — приятельски, любовники, этот самый Безак — что за птица. Далее: она болела, лежала в больницах — где, когда, с какими диагнозами. Работы много. Но речь идет о спасении не просто честного имени Мироновича, а о самой его жизни. В расходах не стесняйтесь, он человек не бедный и дал мне санкцию на подобные расходы. Впрочем, я знаю Вашу репутацию, лишнего не запросите.

— Я так понимаю, что у нас есть преступник, но розыск не закончен? — уточнил Шумилов.

— Спасибо за перевод с русского на русский, — улыбнулся Карабчевский.

13

Несколько последующих дней Алексея Шумилина оказались заполнены разнообразной суетой и множеством разъездов. Ему пришлось повидаться и поговорить с большим количеством самых разных людей. Жизненный путь Екатерины Семёновой — по крайней мере последние годы её проживания в Санкт — Петербурге — благодаря этим встречам удалось реконструировать довольно полно. Закончив эту важную — но в общем — то рутинную — работу, Шумилов явился к Карабчевскому с отчётом.

Сидя в уютном кабинете Николая Платоновича и попивая ароматный чай со смородиновым листом, он в таких словах подитожил свою работу:

— Семёнова умудрилась восстановить против себя всех знакомых, подруг, работодателей и даже бывших любовников. Когда у неё заканчивались деньги, она беззастенчиво воровала у своих знакомых то ценное, до чего дотягивались руки: серьги — у соседки по палате, золотые часики с цепочкой — у некоей Павловской, гребень черепаховый — у старушки, к которой одно время ходила в качестве сиделки. Потом вещи продавала или закладывала. В конце — концов от неё все отвернулись. Единственный человек, с которым она общалась последние месяцы, был Безак. Собственно, на нём сосредоточились все её жизненные интересы. Она чрезвычайно боялась его потерять. Но и Безак был ей под стать, даром что бывший полицейский. Он был в курсе краж и помогал сбывать вещи. Так, он заложил вещи, украденные Семеновой у соседа по гостинице, судебного рассыльного Эйсмонта — мундир и два ордера ко взысканию на 4 рубля 50 копеек каждый.

— Вы сказали «у соседа по гостинице»?..Но ведь она вроде бы квартировала в доме Швидленда? — уточнил Карабчевский.

— За последние 4 года Семёнова сменила не меньше дюжины адресов, это были и гостиницы, и дешевые пансионы, и просто комнаты. Кстати, поэтому её кражами занимались в разных полицейских участках, и никто не подумал связать их воедино. За последние 3 месяца её 4 раза приводили в полицию по поводу краж, но всякий раз отпускали из — за незначительности похищенного. Полицейские видели, что кража копеечная, у дела никакой судебной перспективы, а потому её просто журили и выпускали.

— Впору пожалеть об отмене телесных наказаний, — саркастически заметил Карабчевский, — Её бы, Семёнову эту, выдрать хорошенько розгами, враз бы остепенилась…

— Особо замечу: весьма настораживает прямо — таки патологическая наклонность Семёновой ко вранью. Чаще всего ложь вообще не приносит ей никаких дивидендов, складывается впечатление, что она врёт как бы «из любви к искусству», точнее, из желания придать себе вес или ореол романтизма в глазах окружающих. Излюбленные темы мистификаций: её, якобы, аристократическое происхождение, необыкновенные женихи — сплошь князья, министры, миллионщики, иногда просто богатые вдовцы, но со своими пароходными компаниями и золотыми приисками. В глазах окружающих эти россказни выглядели нелепо, как детские анекдоты, и никто их всерьез не воспринимал. Окружающие безошибочно чувствовали несуразность подобных вымыслов, иногда даже в открытую потешались над Семёновой. Один из её недолговечных любовников, некто Немиров, как — то подтрунил над её рассказом, что она, якобы, дочь индийского раджи и до такой степени вывел Семёнову из себя, что она швырнула в него кофейник с кипятком.