Читать книгу "Карт-бланш императрицы - Анастасия Монастырская"

— Вы правы, ваше величество, — слова Панина медом подсластили плохое настроение императрицы. — Здесь нужен другой подход. Мне кажется, вашему сердечному другу не хватает опасности и приключений. Жизнь во дворце, где царит раболепие, слишком скучна для мятежного духа нашего графа. Ему бы вновь посоревноваться со смертью, ощутить холод и лишения, тогда, глядишь, веселость к нему бы и возвратилась.

— Да где такое дело найдешь? — Екатерина с надеждой посмотрела на Панина. — Никита Иванович, миленький, найди, а? Мне бы только передохнуть от него немного. Утомил, шельма!

— Уже нашел, государыня! — Панин сиял довольной улыбкой. — Чуму!

— Чуму? — изумилась Екатерина. — Ты что же, изверг, надумал заразить графа и тем самым свести его в могилу?

— Господь с вами, матушка, — Панин аж зарделся от негодования: и как только императрица могла о нем подумать подобную низость? — Все намного проще. Из Москвы пишут, что эпидемия чумы достигла небывалого размаха, вот-вот на Петербург перекинется. Люди мрут сотнями. Трупы никто не хоронит. Крысы. Больные кошки и собаки. Нет ни продовольствия, ни докторов. Болезнь, матушка, распространяется так стремительно, что в скором времени от первопрестольной ничего не останется. Только такой человек, как граф Орлов может спасти положение. Пошли его туда, матушка, не пожалеешь.

Екатерина в должной мере оценила дипломатическое предложение Панина. Умен, Никита Иванович! Старый лис. Отказаться от ее приказа Орлов не посмеет — дело чести, в противном случае любой обвинит его в трусости. Поручение смертельно опасное, из тех, о которых мечтают, но страшатся получить. То, что надо для Гриши. К тому же Панин совершенно прав: решать ситуацию нужно немедленно. Не остановишь чуму в Москве — болезнь перекинется на всю Россию. А до холодов еще, ой, как далеко.

— Так тому и быть, Никита Иванович. Ты славно придумал, — подытожила императрица. — Нынче вечером и скажу графу. Пусть собирается в дорогу. Дело спешное.

Мнение императрицы о славном решении по поводу его дальнейшей судьбы, Григорий Орлов не разделил. Более того, не скрыл и своего недовольства.

— Гонишь, матушка? — спросил, набычившись. — Осерчала за вчерашнее?

— Господь с тобою, Гриша, — Екатерина старалась быть ласковой и нежной. — Как тебе такое на ум пришло? Только тебе и могу поручить это дело, других надежных людей, сам знаешь, у меня сейчас нет.

Настороженное сердце Орлова начало оттаивать. Падкий на лесть, он обожал комплименты, пусть и незаслуженные. Екатерина смотрела на него как на героя, идущего на смерть: сам не заметил, как плечи распрямились, грудь вперед подалась, глаза сверкнули былым блеском. Права императрица: только он спасет Россию от чумы. Где он и где чума?! Разве можно сравнивать!

— Лучших людей мне дашь, — предупредил он. — Выступим немедленно. Дня через два. Россия в опасности!

Екатерина ликовала, стараясь не показать своего волнения. Получилось! Уезжает! Свободна!

— Останешься? — почему-то сейчас, когда они готовы были расстаться, и, может быть, навсегда, она почувствовала тайную грусть. Захотелось, как когда-то прижаться к нему всем телом, ощущая поцелуи на влажной коже, и вновь обмануться — поверить, что нужна, любима и желанна — с тем, чтобы утром отпустить к другой, тоже не нужной, не любимой и не желанной. — Я хочу, чтобы ты остался, Гриша! Мне без тебя так одиноко.

И тут же поняла, что совершила ошибку. Нельзя ему признаваться в своих слабостях, он их сразу использует. Но поздно — слов не воробей, вылетело. Орлов довольно осклабился и коснулся ее лица, больно придавив след от удара. Екатерина дернулась, и вновь отругала себя мысленно — надо терпеть, тогда и боли не будет.

— Не могу. Занят! — щелкнул каблуками и вышел. Не удосужившись объяснить ее величеству, чем он так занят ночью.

"Опять к девкам пошел, — подумала она с зарождающейся злостью. — Кобель!". Радость куда-то испарилась. На душе стало пусто и муторно. Дура! — крикнул ей когда-то Петр. И сейчас Екатерина была готова с ним согласиться: дура. До сих пор мечтает о любви, хотя и так понятно, что ее нет, любви.

Императрица решительно позвонила в колокольчик. В комнату вошла ее любимая фрейлина Анна Протасова, исполнявшая по просьбе императрицы весьма деликатные поручения.

— Ну что, Аннушка, готов наш поручик к свиданию?

Фрейлина кивнула.

— Готов, государыня: жаждет и трепещет. Желаете сегодня?

Екатерина колебалась совсем недолго:

— Он тебе понравился?

— Молод. Красив. Горяч. И очень необычен.

Подобной характеристики оказалось вполне достаточно, чтобы решиться:

— Зови скорее.

Глава 21

Екатерина знала, что многие сановники, еще помнившие царствование Елизаветы Петровны, осуждали ее за введение двух новых должностей — пробни и временщика. Должности, разумеется, были не официальные, но что это меняет? Главное, что они были.

На сплетни при дворе императрица не обращала внимания. Не царское это дело! Фаворитов не она придумала, они еще во времена ее тезки — Екатерины I согревали императорское ложе. Анна Иоанновна также не отстала от своей предшественницы, а уж про Елизавету и говорить не приходится. Но до нее увлечение русских государынь носило хаотический характер: понравился — позвала к себе. А потом приходилось приглашать к себе докторов — лечить дурные болезни. Это в худшем случае. В лучшем — испытывать разочарование в постели. Не всегда красивая внешность означает любовный пыл и выносливость. А порой и вовсе случались курьезы. Панин ей рассказывал, что однажды Елизавета пожелала молодого унтер-офицера. От волнения он выпил лишнего и заснул перед дверью опочивальни, так и не услышав звона колокольчика. На утро пришлось поставить крест на дерзких мечтах и на долгое время стать объектом злых шуток: "По ком звонит колокольчик?".

Подобных курьезов Екатерина не желала — и без того слишком много печали в ее жизни, не хватало еще огорчаться во время любовных утех. От фаворита и требуется всего ничего: сила, нежность и страсть в любое время, когда ей, императрице, того захочется. Но чтобы такого найти, нужно перепробовать десятки. В жилах Екатерины кипела кровь матери, не терпевшей ни минуты промедления в любви; и кровь отца, во всем предпочитавшего осторожность и рассудочность. Ее острый и точный ум мгновенно нашел нужное решение. Так при дворе появилась пробня — фрейлина Анна Протасова, весьма охочая до мужских ласк. В ее обязанности входило подбирать мужчин для ложа императрицы, а затем (после соответствующего медицинского осмотра) проверять их способности на себе. Кто понравится, того можно рекомендовать императрице.

Впрочем, она и сама времени не теряла. Пользовалась каждым удобным случаем утолить свой удивительный аппетит. Однажды, к примеру (об этом случае императрица всегда вспоминала с улыбкой), к ней в спальню зашел истопник с дровами. Екатерина лежала в постели и отчаянно мерзла.