Читать книгу "Смерть в пяти коробках - Джон Диксон Карр"

Он посмотрел на миссис Синклер. Та ответила ему задумчивым взглядом из-под полуопущенных век. Бонита Синклер никогда еще не выглядела такой рассеянной, такой непорочной и в целом – такой непостижимой. Как будто для того, чтобы позлить леди Блайстоун, она положила ногу на ногу. Невинное выражение ее лица совершенно не подходило к столь развязной позе.

– Только не я, спасибо, – улыбнулась она. – Не сомневаюсь: многие считают, что я гораздо хуже, чем есть на самом деле, – что я убийца, например. Жаль, но мне не в чем признаться. Что я могу сказать? Я зарабатываю на жизнь. Торгую картинами.

Леди Блайстоун смерила ее надменным взглядом.

– Я торгую картинами, – повторила Бонита Синклер. – Если же у меня есть и другая профессия, то должна сказать, что ее освоили многие выдающиеся дамы, а полицейские интересуются ею только тогда, когда они не на службе. Женщина, которая не преуспела в роли жены, заслуживает моего сочувствия. Вот и все. Никакого преступления я не совершала.

– Погодите! – Г. М. резко осадил леди Блайстоун, которая собралась уже вставить свое слово. – Давайте все выясним раз и навсегда. Любые обвинения в адрес этой дамы, сплетни и вообще болтовня обречены на провал. Французская полиция на ее счет не питает никаких подозрений. Итальянец в Монте-Карло, тот самый, о котором ходило столько таинственных слухов, скончался от аппендицита. О том, чтобы обвинить миссис Синклер в убийстве, и речи не шло. Когда умер Фергюсон, она находилась в Скотленд-Ярде…

– Спасибо, сэр Генри, – проговорила Бонита Синклер. – Так вы мне и сказали, когда были днем у меня дома. Зачем снова все повторять?

– Сейчас поймете. Единственное, что имелось против вас у Хея, – это два письма, в которых шла речь о поддельных Рубенсе и Ван Дейке. В них вы гарантировали их подлинность…

– Снова клевета!

– Разумеется, – кротко согласился Г. М. – Но мне необходимо было упомянуть о письмах. – Он повернулся к Шуману. – Вы правы, сынок, мы с вами незнакомы. Но я знаю, кто вы. Не хотите рассказать, какую улику против вас приберег Хей, обвиняя вас в поджоге?

В комнате вдруг стало очень тихо. Мастерс переминался с ноги на ногу, стоя на огнеупорных кирпичах у камина, как будто готовился к забегу. Бернард Шуман вдруг рассердился.

– Будь все проклято! – воскликнул он, сжимая кулаки. – Как мне надоели ваши нелепые угрозы! Днем приходил ко мне старший инспектор и повторил все сплетни, добавив свеженькое: обвинение в убийстве. Предполагается, что я поджег собственный склад и убил мистера Низама Эль-Хакима…

Его слова весьма удивили Сандерса, который ничего не слышал о новом повороте дела. Шуман показал на улыбающегося египтянина:

– …которого я имею честь вам представить. Как видите, он находится в добром здравии.

– Enchante,[3]– поклонился Эль-Хаким, как будто его только что познакомили со всеми присутствующими.

– Извинений я не требую, – продолжал Шуман. – На извинения нечего и надеяться! Но я настоятельно прошу вас проявить порядочность и прекратить клевету. Полагаю, вы не обвиняете меня в поджоге собственного склада?

Г. М. печально покачал головой и принялся рассматривать сигару, которую вертел в пальцах.

– Нет, сынок. Вовсе нет!

– Тогда?..

– Собственно говоря, по-моему, склад поджег он. – Г. М. показал пальцем на Низама Эль-Хакима.

Никогда раньше доктор Сандерс не видел такого завораживающего и вместе с тем неприятного зрелища: на его глазах темнокожий человек сделался совершенно белым. Египтянин вскочил со своего стула и разразился длинной тирадой на ломаном французском. Он тараторил так быстро, что после первой же фразы Сандерс потерял смысл его речи. Вдруг, сокрушенно всплеснув руками, египтянин замер, как игрушка, у которой кончился завод, а вслед за тем выбежал из комнаты. Слышно было, как он с топотом понесся вниз по лестнице.

Г. М. поднял руку.

– Имейте в виду, – осторожно заговорил он, – доказать я ничего не могу. Мои слова чистой воды домысел. Но, посидев и подумав, я решил, что каирские обыватели все же болтали не зря. По-моему, Эль-Хаким поджег ваш склад и сбежал в Порт-Саид. И еще я думаю, что у вас были все основания подозревать его. К сожалению, когда он вернулся в Каир, вам пришлось взять его к себе на службу, чтобы защититься от нелепых слухов.

Возможно, Эль-Хакиму, как и Хею, известна твоя тайна, сынок. Ты пироман, устраиваешь пожары из любви к поджогам… Жизнь у тебя нелегкая, сынок, и мне тебя немного жаль. Целый звонковый механизм, который нашли в твоем кармане, не имеет никакого отношения к пожару в Каире. Будильник уцелел после другого поджога, не доведенного до конца или неудавшегося, – а Хей разыскал остатки «адской машинки» и спрятал. Но главное не это. Меня совершенно не волнует, что и когда ты поджигал. Я вообще знать не хочу о твоих играх с огнем. Они не связаны с нашей главной проблемой – убийством.

Шуман не на шутку разволновался.

– Вас это не волнует?!

– Я так сказал, сынок.

– Тогда зачем тревожить меня… нас… игрой в кошки-мышки? Вы ведь знаете, – Шуман попытался успокоиться, – ответ на вопрос, который вы назвали «главной проблемой». Сегодня днем я, как и обещал, передал старшему инспектору Мастерсу важные сведения. Важные! Надеюсь, вы это цените. Я сообщил ему, кто убийца.

– Не хотите ли вы сказать, что знаете, кто он? – вскричала Бонита Синклер.

– Мадам, конечно, я знаю. Убийца…

– Погодите! – остановил его Г. М.

Однажды на сельской ярмарке доктор Сандерс попал на хитроумный аттракцион, карусель под названием «Гигантская юла». Посетителей усаживали в хлипкие с виду креслица, прикрепленные к длинным цепям. Когда карусель раскручивалась, креслица вращались все быстрее и быстрее, пока, наконец, жертвы не начинали вертеться в воздухе параллельно земле. В голову невольно закрадывалась мысль: «Что будет, если цепь порвется?» Сейчас у Сандерса было схожее чувство. Карусель кружилась все быстрее; сможет ли кто-нибудь остановить вращение?

– Подите вы к черту! – в тон Г. М. ответил Шуман. – Я все вам рассказал. Так зачем вы мучаете нас всех, кроме истинного убийцы? Зачем терзаете вопросами о нашем прошлом? Я знаю то, что знаю. Я готов дать показания под присягой…

– Конечно, – терпеливо перебил его Г. М. – В том-то и дело! В том-то и дело! Вот почему я так подробно вас расспрашиваю. Идиоты несчастные, неужели вы не понимаете, что дело непременно дойдет до суда? – Тут кротость покинула его, и он заревел: – Все очень просто, так? Если убийцу схватят, будет суд. А вы все свидетели. Неужели непонятно? Как вы думаете, над чем я постоянно ломаю голову? Вам хочется все замять! Предположим, у меня есть друг. И мне очень не хочется, чтобы на суде всплыла правда о нем. А правда заключается в том, что он карманный воришка! И вы думаете, никто ничего не узнает? Хо-хо! Представители защиты расклюют вас, как коршуны. Поэтому усвойте главное: никаких улик против вас не существует…