Читать книгу "Нулевой Атрибут-9. Том 3. Исполненная клятва - Дмитрий Янтарный"

Альберт, Фредерик и Кормак были в числе тех, кто платил в казну клана Уайтхолл больше всего налогов. Поэтому стоило учитывать и то, что у них тоже были свои интересы и в том, чтобы налогов в казну платить поменьше, и продвигать какие-то решения, которые приносили бы им выгоду в будущем. И нельзя просто постоянно бить их по рукам и отвергать всё, что они предлагают, иначе они просто потеряют мотивацию работать и будут саботировать уплату налогов всеми возможными и доступными способами.

Ведь, если разобраться, точно такие же ситуации были и в других кланах. В том же клане Айон род Ваагов отвечал за большую часть выращиваемой пищи, а так же производства вин, часть которого даже шла на экспорт в другие кланы. Надо ли говорить, что это не только вопрос заработка, но и вопрос престижа: драконьи вина наверняка были одними из самых элитных, и даже за клановыми столами подавались в исключительных случаях. Естественно, род Вааг за всё это обладал некоторыми привилегиями, потерей которых Иналай угрожал Фриде за то, что она затеяла скандал, прилюдно обвинив Сарефа в убийстве Бэйзина.

И в этой сфере даже в отношении собственного клана познания Сарефа были ничтожно скудны. Тот же род Умбраино, из которого происходили Роггвир и Эмилия. Чем это семейство зарабатывает? Почему имеет такое приближённое положение к Адейро? Почему их сына вообще рассматривали как Чемпиона в Системные Состязания? Сареф просто банально не знал ответа.

Хотя, конечно, в этом плане его видение значительно подточила, как ни странно, Индарелла. Потому что при виде её у Сарефа даже тени сомнений не возникало, что именно она здесь самая главная, она держит руку на пульсе абсолютно всей торговли в своём клане, и любое решение принимает или отвергает только она. Хотя это было невозможно, как минимум, потому, что у неё было четыре советника (дочерью одного из которых как раз была Джинора). И, очевидно, каждый из этих советников отвечал за какую-то статью дохода клана и, соответственно, контролировал текущее положение дел. И, вероятно, делал это очень хорошо, раз уж Индарелла была настолько уверена в себе, что начинала заключать торговые союзы с тёмными эльфами.

И Сареф с неохотой замечал, что эти новые знания начинают увлекать его. Ведь, возможно, такая же структура власти была и в гильдиях. И даже Теневые Символы, несмотря на всю свою силу и право схватить проштрафившегося за шкирку и перерезать ему глотку, тоже не могли бездумно злоупотреблять своей властью. Им тоже нужны были люди, на которых можно положиться, и ради того, чтобы они мирились с тем, что за любую ошибку спрос будет с их шкуры, и крайне болезненный, их верность и профессионализм должны вознаграждаться самым высоким образом. И уж, конечно, если у людей Теневых Символов было то, что дядя Адейро дипломатично называл пагубными пристрастиями, то они тоже должны были с этим мириться.

И возможность получить такой навык — навык мгновенно определить, что за человек перед тобой, лжёт ли он тебе, какие у него интересы, чем он дышит по жизни — Сарефа невероятно привлекала. И если драконы, действительно, могли его этому научить — то у них стоило поучиться. Даже если это отнимет какое-то время…

* * *

Наконец, по прошествии двух дней Фарвиго объявил, что их дела здесь закончены, и на следующее утро они отправляются обратно. В течение всего этого времени Сареф старательно держал себя в руках. Он, конечно, в своём нынешнем статусе мог прийти в кабинет Виктора в любое время, но сейчас ему хотелось именно наказать Уайтхолла. А лучше всего это можно было сделать в том случае, если Медведь сам сделает первый шаг. И расчёты оказались верны: Виктор не смог удержаться от того, чтобы не попытаться напоследок плюнуть в Сарефа, причём в самый последний момент, когда устраивать любые разборки и скандалы будет, в общем-то, поздно.

Когда Сареф вечером отдыхал и лениво переговаривался с Химом относительно их будущих планов (хилереми хоть и скрежетал зубами от злости из-за того, как долго им ещё предстояло терпеть морды драконов, но даже он нехотя признавал, что им ещё было, чему учиться), в комнату постучали. Когда же Сареф открыл Гилеаном дверь, девушка-служанка сообщила, что глава клана желает его видеть.

Показательно было уже то, что эту новость Виктор передал через служанку, а не через кланового хранителя. Что уже лишний раз говорило о том, какое бедственное положение сейчас было у клана Уайтхол. И сейчас по-хорошему Виктору вообще стоило бы сидеть, прикусив язык и молча ожидая, пока драконы соизволят свалить отсюда. Но теперь, раз уж Виктор дал ему такой роскошный повод — он выдаст Медведю причитающееся сполна.

Несколько минут — и Сареф стоит перед знакомой дверью. В прошлый раз, 2 года назад он стоял здесь, готовый играть и лгать, убеждая Виктора в том, что он искренне верит во всю его ложь и усыпляя его бдительность. Теперь же у него были почти полностью развязаны руки — чем, впрочем, тоже можно и даже нужно было воспользоваться правильно. И страха как такового больше не осталось: даже если Виктор во время этого разговора слетит с катушек — Сареф в любом случае успеет заключить себя в Силовое Поле и не позволит причинить себе какой бы то ни было вред. А когда здесь появится Фарвиго — он доступно объяснит Уайтхоллу, какой ошибкой было поднимать руку на его протеже.

Не утруждая себя стуком, Сареф Гилеаном открыл дверь и вошёл в кабинет, после чего так же Гилеаном закрыл её. Виктор стоял спиной к нему за своим рабочим столом, глядя в окно. Отыгрываясь за наглость Сарефа, который без стука и спроса вошёл к нему в кабинет, он молчал, заставляя и его ожидать. Впрочем, охотно поддерживал молчание и Сареф, который отлично знал, сколько нервов сейчас сжигает Уайтхоллу одно только его присутствие. Это молчание продолжалось примерно 5 минут, после чего Виктор, наконец, не выдержал.

— Я тебе сейчас задам несколько вопросов, — процедил Медведь, всё так же не поворачиваясь к Сарефу, — и очень советую тебе ответить на них честно.

— Давайте, — охотно сказал Сареф, — возможно, мы договоримся.

— Это не предложение! — тут же прорычал Виктор, рывком повернувшись к Сарефу, и тот углядел промелькнувшую