Читать книгу "Зимнее солнце - Влада Ольховская"

надумала куда-то уйти… Она бы, может, реагировала эмоциональней.

– Ты ведь понимаешь, что любую информацию, полученную из такого источника, нужно проводить через фильтр женской обиды? – полюбопытствовал Матвей, наполняя чашку заваркой. – Насколько я понял, твоя информаторша и Сергей Чернецов встречались.

– Недолго и она его бросила, так что обижаться не на что! Ты главное послушай…

Сергей Чернецов был даже более любопытной личностью, чем ожидал Гарик. Репутация у парня сложилась почти безупречная: ребенок богатых родителей, будущий медик, да еще и демонстрирующий реальные успехи в учебе. Сергей планировал стать хирургом, и мало кто сомневался, что у него получится.

– Хи-рур-гом, – по слогам произнес Гарик. – Понимаешь, да?

– Понимаю, что ты намекаешь на ту точность, с которой нанесли удар Майе.

– Это же на виду! Хирург бы знал, куда бить!

– Не факт. Ты уточнил его специализацию? К тому же, Чернецову двадцать один год, он вряд ли достиг того уровня мастерства, при котором можно добиться полного паралича с одного удара.

– Почему тебе обязательно нужно все портить?

– Это не цель. Цель – не дать тебе зациклиться на идее, которая тебе нравится, игнорируя ее недостатки, – пояснил Матвей.

– Ладно, допустим, но это не единственный косяк, связанный с Чернецовым. Он действительно ту девушку душил! И не только ее… Она потом уже начала узнавать, делал ли он такое раньше. Оказалось – делал, он даже этого не замечает за собой… Ну а главное, знаешь, что ей удалось выяснить?

– Не знаю, но ты сейчас расскажешь.

– Он даже свою сестру душил! В детстве. Младшую. Ты ведь понимаешь, что это значит?

– Что это может значить, – поправил Матвей. – Опять же, женская обида…

– Обиженка до такого бы не додумалась. Ну и я пошуршал на тему этой сестры. Такая действительно есть, младшая. Никогда ни на что не жаловалась открыто, но с семьей не очень ладит, как только ей исполнилось восемнадцать, свалила в Исландию и с тех пор не возвращалась. В Исландию! Насколько нужно человека достать, чтобы он спрятался среди льдов и вулканов?

– В Исландии красиво.

– Даже не начинай, – закатил глаза Гарик. – Я, конечно, не такой крутой мастер профайлинга, да и не претендую, но и я могу сказать, что это поведение подавленной жертвы. Человека, с которым в детстве случилось что-то плохое, а помощи он не получил – зато получил нагоняй, что еще больше увеличило травму.

Тут даже Матвей с его скептицизмом вынужден был сдаться:

– Хорошо, это можно допустить. Но ни Дарью, ни Майю не душили.

– Дарью не догнали, а Майе перерезали горло – тоже с шеей связано, как по мне. Может, именно этого он и хотел, но перерезать горло родной сестре и остаться безнаказанным было проблематично… Но на нем одном дело не заканчивается, ты дальше слушай! Леся эта признала, что при всех своих косяках Чернецов все равно ведомый. Что ему Третьякевич скажет – то и сделает. Не потому, что такой покорный, а потому, что Третьякевич к демократии не склонен. Если кто с ним спорить начинает – может сразу ударить. А за проступки посерьезней может и более изощренное наказание придумать, например, пробежаться по улице без одежды. Ничего не напоминает?

– Студенческие игрища напоминает.

– Тогда лови еще факт: однажды он выклянчил у Чернецова пакет донорской крови. Знаешь, для чего? Чтобы свою девушку во время секса облить – вот так на него вид крови действует!

– Это, кстати, объяснило бы обилие крови в Охотничьей Усадьбе.

– Ты издеваешься? – поразился Гарик.

– Кто-то должен оставаться официальным представителем здравого смысла. Про остальных двоих твой информатор в юбке что-нибудь знает?

– Ника Каретникова назвала очень милым, по нему вообще вопросов не было. Антон Левченко, это который блогер, цитирую: «Козел, у которого из каждой дырки по камере торчит». Конец цитаты. Похоже, в компанию он был принят ради пиара. Снимает вообще все, но публикует только то, что прошло цензуру со стороны Третьякевича. Что скажешь?

С ответом Матвей не спешил, он задумался о чем-то, помешивая чай. Гарик за это время выпил чашку кофе и нацелился на вторую. Происходящее по-прежнему представлялось ему головоломкой, которую нужно решить, – а не чьими-то трагедиями. Может, это и было не совсем правильно, но по-другому не получалось.

Когда рядом была Таиса, сочувствовать людям у него выходило лучше. Это обстоятельство ему еще предстояло обдумать.

– Судя по тому, что узнал ты, и добавлению уже имевшихся данных, главный у них Третьякевич, – наконец сказал Матвей. – Опять же, мы изначально допускаем, что преступление действительно совершили они. Тогда Третьякевич получает удовольствие от вида крови и, возможно, насилия. Чернецов отчасти разделяет его увлечения, поэтому помогает в охоте. Блогер Левченко вряд ли отличается человеколюбием и железными принципами, раз с такой настойчивостью лезет в компанию, где он лишний. Он мог подыграть, просто чтобы укрепить свою репутацию, а потом стало поздно давать задний ход. Не нравится происходящее только Каретникову, он ведомый – и он может стать необходимым нам слабым звеном.

– Во-о-от! У тебя планшет есть? Показать кое-что хочу.

Отвечать Матвей не стал, он просто сходил в другую комнату, а вернулся уже с планшетом. Гарик нашел в социальной сети нужный профиль, покопался среди видео – он все это изучил накануне, знал, что искать. Наконец он запустил ролик, вернул компьютер Матвею, а сам занялся второй чашкой кофе.

На видео веселилась под рев музыки группа молодых людей – кто-то устроил новогоднюю вечеринку. Хозяевам квартиры оставалось только посочувствовать: после такого сборища требовалась не уборка, а ремонт. Кто-то уже отключился, кто-то вернул миру все съеденное и выпитое накануне – прямо на роскошный светлый ковер. Обычная студенческая тусовка, интересная разве что присутствием на ней нынешних подозреваемых.

Блогера Левченко сюда не пригласили – видимо, его готовы были принимать только в узком кругу. Третьякевич сидел на диване в окружении полуголых девиц, льнувших к нему, как кошки. Чернецов довольствовался только одной девушкой, танцевавшей с ним. Эта тоже была не совсем трезва, зато дорого одета, явно из золотой молодежи. Он что-то шептал ей на ухо, она широко улыбалась, наверняка предвкушая прекрасный вечер.

Был тут и Ник Каретников. Он, удручающе трезвый, старался держаться в стороне, ближе к окну, там, где было прохладней. В руках он сжимал бокал шампанского, добытый непонятно где: на столе стояли в основном бутылки с пивом и водкой. Судя по страдальческому выражению лица, Каретников просто ждал, когда все это закончится. Почему не уходил – непонятно. Видимо, кое-кто не разрешал.

Оператору столь скромное поведение категорически не понравилось. Он подобрался вплотную к Каретникову, зачем-то