Читать книгу "История махновского движения 1918–1921 гг. - Петр Андреевич Аршинов"

которой в значительной степени будет зависеть исход движения.

Анархический идеал велик и богат в разнообразии своих построений. Однако роль анархистов в социальной борьбе масс очень скромна. Их задача – помочь массам встать на правильный путь борьбы и создания нового общества. Если массовое движение не вступило еще в стадию решительного столкновения, они должны помочь массам уяснить смысл предстоящей борьбы, ее задачи и цели, должны помочь им наметить свои боевые позиции, организовать свои силы. Если же движение вошло в стадию решительного столкновения, они, не теряя ни минуты времени, должны войти в него, помочь ему освободиться от ошибочных уклонов, поддержать массы в их первых творческих начинаниях, служить им мыслью, стремясь все время к тому, чтобы движение прочно встало на путь, ведущий к основной цели трудящихся. В этом основная и, пожалуй, единственная задача анархизма на ближайший период революции. Рабочий класс, овладевший прочно позициями борьбы и социального строительства, несомненно, не уступит более никому инициативы творчества. Он будет уже руководствоваться своей мыслью, создаст общество, по своей схеме. Быть может, это будет анархическая схема, но и она, и общество, по ней построенное, выйдут из недр освобожденного труда, срубленные и свинченные его мыслью, его волей.

Когда мы обращаемся к махновщине, то сразу же сталкиваемся с двумя основными сторонами этого движения:

1) народный, низовой, истинно пролетарский источник его; оно зародилось в массах, и массы от начала до конца поддерживают его, развивают и направляют; 2) оно не только стихийно, но вполне сознательно с первых дней своего зарождения стало опираться на некоторые бесспорно анархические принципы: а) на право полной инициативы трудящихся, б) на право их хозяйственного и общественного самоуправления, в) на принцип безгосударственности в социальном строительстве. В течение всего своего развития движение упорно и последовательно держится этих начал. Во имя их оно потеряло от 200 до 300 тысяч лучших сынов народа, отвергло союзы с какими бы то ни было государственными силами и в продолжение трех лет, в неслыханно тяжелых условиях, с героизмом, редким в истории, несет черное знамя угнетенного человечества, на котором написано – действительная свобода трудящихся, подлинное равенство в новом обществе.

В лице махновщины мы имеем массовое анархическое движение трудящихся – не вполне законченное, не вполне кристаллизованное, но устремленное к анархическому идеалу и пошедшее по анархическому пути.

Но потому именно, что движение это вышло из глубин масс, оно не располагало необходимыми теоретическими силами, нужными при всяком большом социальном движении. Этот недостаток сказался в том, что движение, перед лицом суровой действительности, запаздывало в развитии своих идей и лозунгов, в выработке конкретных практических форм своих. Поэтому оно медленно и тяжело развивалось, особенно ввиду многочисленных враждебных сил, со всех сторон вцепившихся в него.

Следовало бы ожидать, что анархисты, так много говорившие всегда о массовом революционном движении, годами ждавшие его, как пришествия Мессии, поспешат войти в это движение, слиться с ним, отдаться ему целиком. На самом деле этого не произошло.

Большинство русских анархистов, прошедших теоретическую школу анархизма, пребывало в своих изолированных, никому в то время не нужных кружках, стояло в стороне, допытывалось, что это за движение, как к нему следует отнестись, и бездействовало, утешая себя той мыслью, что движение как будто не чисто анархическое.

Между тем их помощь движению, особенно в то время, когда большевизм не разорвал еще нормальный рост последнего, была бы неоценима. Массы до зарезу нуждались в работниках, которые могли бы формулировать и развивать их идеи, выносить эти идеи на широкий простор жизни, разрабатывать формы движения и направлять его дальнейший ход. Анархисты не захотели быть этими работниками. Тем самым они нанесли огромный ущерб и движению, и себе. Движению – тем, что не отдали ему вовремя своих организационных и культурных сил, вследствие чего движение развивалось медленно, в муках, обходясь теми малыми теоретическими силами, которые имелись у масс. А себе анархисты нанесли вред тем, что ограничили свою связь с живой действительностью и тем самым обрекли себя на бездеятельность и бесплодие.

Мы обязаны констатировать, что русские анархисты проспали в своих кружках величайшее массовое движение, которое в настоящей революции является пока что единственным, призванным осуществить исторические задачи порабощенного человечества.

Но в то же время мы считаем, что этот печальный факт произошел не случайно, что он имел вполне определенные причины. Остановимся на них.

Среди наших теоретиков анархизма большой процент составляют выходцы из интеллигенции. Это обстоятельство много значит. Находясь под знаменем анархизма, многие из них все же не могли целиком порвать с психологией среды, из которой вышли. Больше других занимаясь теорией анархизма, они постепенно проникались сознанием руководительства в анархическом мире и считали, что и само анархическое движение начнется от них или при их непосредственном участии. Движение началось далеко от них, на окраине, и притом в самых глубинах современного общества. Лишь немногие из теоретиков анархизма нашли в себе необходимые чуткость и мужество признать это движение именно тем, к которому их давно подготовлял анархизм, и поспешить к нему на помощь. Правильнее будет сказать, что из всех интеллигентных, теоретически образованных анархистов только Волин решительно вошел в движение, полностью отдав ему свои способности, силы и знания. Большинство же теоретических работников анархизма остались в стороне от него. Это, конечно, не говорит ни против махновщины, ни против анархизма, а только против тех анархистов и анархических организаций, которые в момент исторического социального движения крестьян и рабочих оказались настолько узки, пассивны и беспомощны, что даже не сумели или не хотели подойти к своему делу, когда оно облеклось в плоть и кровь и звало на свое поле всех, кому дороги свобода труда и идеи анархизма.

Другой, еще более важной стороной бессилия и бездействия анархистов является путаность идей анархизма и организационный хаос в его рядах.

Несмотря на всю силу, положительность и бесспорность идеалов анархизма, в нем есть немало недоговоренностей, общих отвлеченных мест и уклонов в области, не связанные с социальным движением трудящихся. Это создает почву для всякого рода кривых толкований целей анархизма, его практической программы.

До сих пор многие анархисты растрачивают свои силы над вопросом – является ли проблемой анархизма освобождение класса, человечества или личности. Вопрос пустой, однако он постоянно возникает из некоторых неясных положений анархизма и дает широкий простор злоупотреблениям в области анархической мысли, а затем и в области анархической практики.

Еще больший простор подобным злоупотреблениям дает неясная теория анархической свободы личности. Конечно, люди действия, с сильной волей и сильно развитым революционным инстинктом, в идее анархической свободы личности