Читать книгу "Рабочий день - Александр Иванович Астраханцев"

от него люди, я зашел. Отрекомендовался, как полагается, изложил суть. Сидит такой невысокий плотный мужчина, фамилия у него — Пикулин, это я раньше узнал. Достал он свой экземпляр договора, припомнил все, что нашего дела касается, — я еще удивился: какая память! — и начал объяснять, что агрегат включили в план тресту Проммашстрой, передали ему наши чертежи и он уже должен быть готов, что дело это хорошее, что они с первым замом беседовали насчет агрегата — он одобряет, что у них даже есть план: как только Проммашстрой внедрит его, выделить одно стройуправление, чтобы оно все кровли по городу делало агрегатами, с дальнейшим расширением на весь главк. Что такая постановка вопроса потребует комплексного решения других вопросов: обучения, научной организации труда и так далее — и что в этом им должен помочь НИИМС — для этого главк планирует продлить с ним договор на следующий год с увеличением суммы.

Я, конечно, не был готов к такому разговору, хоть и рад, что так встречают. Сижу, хлопаю глазами, бормочу, что идея интересная, что у нас в институте над этими вопросами работают, но я не компетентен, это надо с директором или хоть с начальником отдела. В общем, путаница получилась; я ведь не доложил, что я самый что ни на есть рядовой и за институт не отвечаю. Он-то считает, что, если я инженер, да еще из Москвы, со мной можно о высоком потолковать, а там считают, что, если я не инженер и не научный работник, тему разрабатывать не имею права — нет в «Положении» такого пункта. Мне, собственно, все равно кем числиться, должность меня не изменит, но просто неудобство получается — как в какой-нибудь комедии.

Короче, я терпел, терпел этот разговор про высокие сферы и говорю: «Извините, я приехал испытывать агрегат — давайте поближе к делу», а он на меня смотрит недовольно, даже покраснел — наверно, не привык, чтобы его перебивали. Я, конечно, не знаю, как себя надо вести в таких организациях: выдержал я этот взгляд. Он берет трубку и звонит, как я потом понял, главному инженеру треста Проммашстрой. Долго он разговаривал про какие-то дела, потом в самом конце, между прочим — про агрегат и про меня. Пожурил главного инженера, положил трубку и говорит: «Поезжайте в трест, к главному инженеру Гаевскому. Агрегат, похоже, до сих пор не готов, но он заверил, что на этой неделе закончит. Поможете собрать, а главное — наседайте на них, а мы тут со своей стороны примем меры. Копелев вернется — я ему доложу. Вы только информируйте нас», — и записал что-то в перекидном календаре.

VIII. ПРОДОЛЖЕНИЕ МОНОЛОГА МАРТЫНОВА

Отправился я в трест Проммашстрой с настроением иже среднего. Приезжаю, захожу к главному инженеру — он уже ждет. Опять любезные разговоры о пользе механизации. Я говорю: покажите агрегат, в каком он состоянии? Он вызывает секретаря и просит кого-то там разыскать. Она часа полтора искала по всем телефонам и рациям, два раза входила докладывать, что не могут найти, он: «Найдите!» А сам продолжает работать: звонит по телефону, отвечает на звонки, что-то пишет, кого-то вызывает в кабинет, к нему постоянно входят и выходят, он разговаривает с людьми, распекает, убеждает. Я сижу тихо в сторонке, слушаю от нечего делать, и у меня такая мысль начинает мелькать, что вот люди заняты очень серьезным делом и вот в эту массу дел, в этот многотысячный коллектив с миллионными оборотами лезу еще я о своим мизерным агрегатишком, который заменит каких-то там пять-шесть человек. Надо ли это кому? А потом подумаю-подумаю, вспомню, что есть же главк, миистерство, они-то планируют — значит, надо.

Тут является в кабинет тот, который нам нужен — как том оказалось, главный механик треста Полещук Василий Иванович. Гаевский, главный инженер, говорит ему: «Вот приехал инженер из института испытывать агрегат — давай докладывай готовность». — «А что докладывать-то? — бурчит главмех. — Я ж вам уже докладывал — не готов. Подшипников, насоса и бронированных шлангов снабженцы до сих пор достать не могут». — «Ясно, — говорит Гаевский. — Снимаешь, значит, с себя вину?» — «Н‑не совсем, но и другие тоже...» — «Ишь какой заботливый — боишься, как бы других не забыли? А ты о других не пекись, ты за себя отвечай, — давит на него Гаевский. — Хорошо, бронированные шланги — дефицит, а что, насоса и подшипников сам не мог найти? Понятно, что это не грибы: захотелось — пошел нарвал. Грош тебе цена как главному механику, если руками разводишь!» — «Да ведь все же самому невозможно достать, Яков Самойлович! — взрывается главный механик. — На прошлой неделе вы мне выговаривали, почему я сварной кабель и тросы для лебедок не достал. Я ж не снабженец!» — «Ты мне вопрос не уводи! — тоже повышает голос главный инженер. — Хочешь, я сам сейчас сяду на телефон, обзвоню все до единого тресты в городе и через час где-нибудь да найду и насос, и подшипники?» — «Большая разница: главный инженер звонит или я — масштаб другой! — «В своем деле ты должен быть больше главного инженера!..» И понеслись во все тяжкие, полетели пух-перья. Я давно заметил: дело туго, когда два старых строителя собрались спорить. Уж до того ловки — что тебе акробаты, за словом в карман не лезут и один другому ни за что не уступит. Хорошо, что тут снабженца нашли, пришел в кабинет, Гаевский на него перекинулся, с него начал стружку снимать, а Полещук сел, отдувается, вытирает платочком шею и бормочет что-то — досталось-таки ему. Снабженец же хоть бы что — пожилой такой, спокойный и тертый-перетертый, видно, что и тереть уж тут больше нечего. Сел, спокойненько под ругань Гаевского вынул блокнотик и монотонно так отвечает: туда-то написали письма тогда-то, туда-то подали заявки тогда-то, туда-то и туда-то звонили тогда-то, будет в четвертом квартале, и все мы должны сказать спасибо и прыгать до потолка, потому что снабжение — не пожарная команда и не кондитерский цех, а у вас с новой техникой неувязочки получаются, надо было в прошлом году заказывать, чтобы нынче получить, что и пионеру известно. Гаевский попылил, попылил: «Что за чертовы порядки такие, с такими порядками, пока достанешь что-нибудь, техника старой станет!» — и притих. Не может ничем взять этого снабженца. «Ладно,