Читать книгу "Алави его светлости - Екатерина Романова"

Чем дальше в лес — тем сильнее никтофобия, ранидофобия, инсектофобия и прочие фобии. Конечно, как врач, я понимаю характер данных страхов, но, блин, все равно ночью одной в лесу другого мира как-то сыкотно! Я сжимала камушек, выданный богиней, и напевала:

— Нам не страшен иглопих, иглопих, иглопих. Софья Фавина ты псих, самый глупый псих!

Нет, ну, а не псих ли? Только полный идиот сделает то, что сделала я. Но, коли делаешь глупости, так надо сделать вид, что так и задумывалось. Или не надо? В общем, песенка из трех поросят на верджилийский лад как-то не мотивирует.

— Дельсоль, приходи уже, иначе никого я не разбужу, а от страха скончаюсь. Или обратно уйду, спать лягу. Дельсоль!!!

— Кого тут заживо испепелить? До первых лучей я не вста… А, это ты, — зевнула рыжая красавица, смерив меня заспанными глазками и поправив своей чудо-палкой кружевной чепчик. — Решилась-таки. Думала, отсидишься в палатке, бросишь Вёрджил на растерзание ради собственного комфорта…

Я приподняла бровь, понимая, что, скорее всего, сказанные в полудреме слова относятся вовсе не ко мне.

— И что с того, что я люблю комфорт? В конце концов, я дарю свет и тепло, благодаря мне все растет и вянет, что, не имею права большего хотеть?

— Чего?

Богиня зевнула и, наконец, распознав меня, тряхнула головой.

— А, это ты.

— Это я уже слышала. Мы к Зорину идем? Я уже склонна передумать.

— Идем, дорогая, идем! — взбодрилась хранительница и подлетела ближе. — Смотри. Камушек сожми, подумай об альде, и вперед за солнечным лучиком. А я быстренько в Хавам слетаю, переоденусь, соответственно случаю!

Она треснула палкой по воздуху и скрылась в мириадах сверкающих золотых искорок. Выполнила все согласно божественной инструкции и, воодушевившись неземному фонарику, двинулась в обратную сторону. Потому что альд ждал примерно там, где в кустах иглопих притаился. Но, надеюсь, на этот счет у камушка какие-нибудь особенные функции имеются, вроде встроенной лазерной пушки или, на худой конец, магического щита. Впрочем, кулон Ноэля все еще при мне, значит, бояться нечего! При необходимости сайнар запихает иглы этому странному животному туда, откуда достать будет проблематично. Во всяком случае, без посторонней помощи.

Шла я не то, чтобы долго, но начала уже унывать и подумывать о возвращении в лагерь. Все бы хорошо, да только где этот самый лагерь находится, я уже понятия не имела. Пока окончательно не отчаялась, вновь появилась Дельсоль. Уже свежая, румяная, с кудряшками и в обтягивающем платье из золотых пайеток. В таком наряде не совестно и в Букингемский дворец заявиться на прием к королеве Англии. Хороша.

— Спасибо, — оценив мой завистливый взгляд, богиня крутанулась в воздухе и указала жезлом куда-то меж кустов. — Недалеко уже. Но поторопись. Светает, скоро магал проснется и…

Что кроется за этим самым «и» я поняла, когда земля под ногами дрогнула. Едва удержав равновесие, я уставилась перепуганными глазами на побледневшую богиню. Та отмерла и затараторила:

— Медленно ты идешь, Софья, медленно! Поторопись! Давай! Я же говорила, что Ноэль тебя в храм не пустит! И на Землю тебе уйти не даст! Скорее, скорее!

Мы уже побежали, потому что земная дрожь ощущалась все сильнее, мне даже казалось, словно вокруг сгущался черный туман, исследуя пространство, рыская в поисках меня. Вскоре мы вышли к поляне, где мирно возлежал альд.

— Садись на альда, дорогу он знает.

— А ты просто меня перебросить не можешь? Ты же богиня!

— Богини не всемогущи, знаешь ли! Могу превратить тебя в солнечный свет и переместить, но обратную трансформацию не обещаю. Согласна?

— Э-э…

— Тогда забирайся на альда и пошевеливайся! — она растолкала животное и все время оборачивалась, явно чего-то опасаясь. — Ну же, Софья! Скорей! Погоня уже вовсю! Уверена, Ноэль к матери обратится, гончих пустит по следу…

— Го… гончих? — забираясь на мохнатого тигра, у которого ни седла, ни ручки какой, ни даже поводка или как там штука называется, за которую наездники держатся. — А за что тут держаться?

— В храм войдешь, — игнорируя мой вопрос, спешно лепетала Дельсоль, — ты сразу к алтарю иди, не мешкай! Там все… р-р, — зарычала она и стала меркнуть. — Там все… все сама поймешь… спеши-и-и…

С этим словами Дельсоль исчезла, но как-то неправильно. Словно выключили старый ламповый телевизор, когда картинка гаснет, оставляя после себя яркую линию, а потом светящуюся точку.

Не успела я прийти в себя, как альд тряхнул головой, зарычал и бросился куда-то вперед. Вопрос «за что держаться» отпал сам собой, потому что держалась я за что придется, и мой мохнатый транспорт не возражал. Он несся так быстро, словно за нами бесы гнались. А то, что за нами совершенно точно кто-то гнался, я поняла по усиливающейся земной дрожи. То тут, то там из-под земли вырывались огромные щупальца тьмы и бросались в нашу сторону, но альд белой неуловимой молнией просачивался между ними, ускользал и продолжал свой путь. Я даже невольно залюбовалась грацией и выносливостью животного, наклонилась к его спине низко-низко, обхватив двумя руками могучую шею, почти легла на него. А просто иначе свалилась бы давным-давно от самых невероятных маневров.

Вскоре за нами послышался шум погони. Кажется, я даже слышала чьи-то голоса, но, возможно, только кажется. Всходило солнце, но какое-то квелое. Откровенно говоря, из-за плотного полотна невесть откуда взявшихся туч сочился слабый серо-желтый свет, едва разгоняющий стелющуюся под лапами альда тьму. Кто-то рычал. Так рычал, что у меня поджилки тряслись. Они, кстати, в коленных сухожилиях расположены. Вот тряслись да еще как. И челюсти клацали и от холода, и от страха. Но путь домой нелегок и тернист, это я уже поняла. Главное успеть Зорина разбудить, а там уж пускай магал ругает, плеткой размахивает и все такое. Если мы с главным богом родственники, уверена, он за меня заступится и в обиду кровь родную не даст. Лишь бы он спросонья не был зол как стадо мантикор. А то глядишь, семейная черта у меня от него!

Когда мне начало казаться, что обещанные Дельсоль гончие уже облизывают мягкие пятки альда и пытаются дотянуться до моих щиколоток острыми клыками, меж сосен замаячил белый камень какого-то строения. Если это не храм-усыпальница, то я добровольно сдамся! Просто грудь уже жгло от сбившегося дыхания и холодного воздуха, ноги судорогой сводило — так сильно сжимала бока альда, чтобы не свалиться, а рук и вовсе не чувствовала.

Выбежав на поляну, усыпанную желтыми цветами, едва раскрывшими свои бутоны, альд остановился и склонил голову. Я свалилась с него не то мешком навоза, не то разбитой параличом клячей. И ведь оклематься не дали. Альд зарычал и ткнулся влажным носом мне в бок, намекая, чтоб не разлеживалась и не потягивалась.

— Да встаю я, встаю, — прокряхтела, едва найдя силы, чтобы подняться и разогнуться.

Пока ковыляла к храму, успела основательно его разглядеть. Чем-то похож на Парфенон. Множество высоченных и толстенных колонн из белого мрамора, каждая из которых с десяток меня в обхвате будет. Крыша конусом, со всеми полагающимися случаю прибамбасами в виде завитушек, сюжетной лепнины и так далее. Справа и слева от внушительных по размерам дверей стояли две одинаковых статуи, изображающие сидящего на троне мужика в тунике и с бородой. Примерно так изображаются греческие боги, никакой фантазии у верджилийцев. Впрочем, оливкового венка Зорину не выдали, хотя в тогу облачили. В руках статуи держали по здоровенному фонарю, размером с меня. Именно благодаря этим фонарям и можно было хоть что-то разглядеть.