Читать книгу "Будешь моей мамой - Ирина Волчок"

Игорь зажмурился и вдруг представил, как своими руками душит этого Григория. Так ясно представил, что даже пальцы судорогой свело. Он разжал кулаки, перевел дух и вдруг успокоился. Нет, Ольге это не понравилось бы. Ну и все, ну и забыли.

А дверь у нее открыта. Это она зря, ночи уже холодные, простудится еще… Игорь попытался осторожно прикрыть балконную дверь, но тут у его ног что-то зашевелилось. Зашуршала бумага, и в абсолютной тишине особенно громко раздался пронзительный кошачий мяв.

— Тихо ты! — зашептал Игорь. Наклонился, пошарил вокруг, подхватил Муську и прижал ее к груди. — Ты чего по ночам шастаешь? Сама не спишь и другим не даешь.

Муська ловко повернулась у него на ладони, вцепилась игрушечными коготками в свитер и целеустремленно полезла вверх. У плеча чуть не сорвалась и опять пронзительно заорала.

Игорь замер, прислушиваясь к тому, что делается в Ольгиной комнате, ничего не услышал и потихоньку пошел прочь, придерживая котенка ладонью и шепча ему в ухо:

— Бессовестный зверь. Эгоистичный. Невоспитанный. Никакого от тебя покоя ни днем ни ночью. Выдрать бы тебя, тварь лопоухая…

— Игорь Дмитриевич! — Голос Ольги за его спиной был тихий, но такой напряженный, будто струна звенела. — Вы куда Муську уносите?

Игорь чуть не споткнулся, остановился и медленно обернулся. Ольга стояла в дверях своей комнаты, с ног до головы закутанная во что-то светлое. Лицо ее Игорь не различал, но ему почему-то казалось, что она кусает губы. Он медленно пошел к ней, виновато шепча:

— Это мы тебя разбудили, да? Ты извини, я нечаянно… Дверь у тебя открыта была, я прикрыл, а тут Муська разоралась… Ну, думаю, сейчас всех разбудит, дай, думаю, унесу…

— Куда?

— К себе, куда же еще. — Игорь подошел вплотную и теперь видел, что она и вправду кусает губы. — У меня тепло. Ты не беспокойся, ей там хорошо будет. Или, может, она от голода орет? Хотя вечером целую тарелку творога сожрала. А может, ее и ночью надо кормить? Как маленьких детей, а? Так я сейчас молока согрею. Ты ложись, поздно совсем, а завтра суеты столько… Ложись, ложись, я сам с этой тварью лопоухой справлюсь.

Лопоухая тварь завозилась у него на плече, перебралась поближе к шее, ткнулась в щеку мокрым носом и оглушительно замурлыкала прямо в ухо. Игорь тихо засмеялся и повертел головой, пытаясь отстраниться:

— Видишь, как подлизывается! Это она про молоко услышала… Оленька, ты что? Тебе холодно? Иди ложись скорей, простудишься еще…

Ольга стояла, низко опустив голову, туго кутаясь в огромную белую шаль, которую ей подарила Этери на прощание, и кисти шали качались и вздрагивали — Ольгу крупно трясло.

— Простите меня, — произнесла она странным голосом. Оглянулась, нашла полотняный садовый табурет и опустилась на него, все так же не поднимая головы и стягивая шалью ссутуленные плечи. — Простите меня, Игорь Дмитриевич… Я думала, что вы… Я черт знает что подумала.

— Что ты подумала? — растерялся Игорь. — За что тебя прощать?

— Я подумала, что вы хотите Муську выбросить. — Ольга сжалась совсем комочком и уткнулась лбом в колени.

— С какой стати? — начал Игорь и замолчал. Он вспомнил, что рассказала ему Шурка о пропавшем щенке, и опять словно ощутил в своих руках шею этого Григория. Помолчал, пережидая слепящий приступ ненависти, и неожиданно для себя спросил: — Ты знала, как твой щенок пропал?

— Знала, — не сразу ответила Ольга. — Григорий сам рассказал. Только не признался, куда увез… А то бы я его нашла. А откуда вам известно?

— Шурка рассказала. Только она думает, будто ты не знала.

— А я думала, что она не знает.

Игорь пошарил в углу балкона, нашел еще один раскладной табурет, уселся на нем рядом с Ольгой, обнял ее за плечи одной рукой, а другой обхватил обе ее тонкие холодные ладошки и прижал их к своей горячей щеке. Против обыкновения она не отобрала рук и не отстранилась.

Оказывается, молодая весенняя радость вовсе и не умирала в нем, она просто спала где-то в своем укрытии в области солнечного сплетения, а теперь вот проснулась, высунула нос, захлопала голубыми наивными глазами…

«Заглохни, — приказал Игорь своей молодой весенней радости. — Ничего не происходит. Она просто расстроена, ей сейчас абсолютно все равно, кто ее обнимает». — «Ну да, ну да, — робко согласилась молодая весенняя радость. — Я ничего, я просто так. Я еще немножко побуду, ладно?»

Муська заворочалась у него на плече, спрыгнула ему на колени и, переливчато мурлыкая, перебралась на колени к Ольге. Ольга высвободила одну руку из ладони Игоря и стала гладить котенка.

— И зачем ты за него вышла, — с досадой пробурчал Игорь и тут же спохватился, успокаивающе погладил Ольгу по плечу: — Извини. Это я не подумав ляпнул.

— Да я и сама потом размышляла. — Ольга глянула ему в лицо отсутствующими глазами. В них отражалось все звездное небо. — Галка говорит, сдуру. Решила, мол, что Григорий на отца похож… У меня папа незадолго до этого умер. Он намного старше мамы был… На двадцать шесть лет. Когда они поженились, маме исполнилось двадцать два, а ему сорок восемь, представляете? И они очень любили друг друга, всю жизнь. Я знаю. Когда папа умер, мама осталась одна. То есть с нами, конечно, но все равно одна. Она мне рассказывала, как это страшно, когда одна… Как будто одна половина души умерла, а живая половина — все равно только половина… Инвалид. И ей все время больно. И я всегда боялась, что буду одна. Ну и вышла замуж. Я теперь думаю, что поэтому. Но тогда думала, любовь до гроба… И все такое. Но все равно была одна. Только когда Шурка появилась… Но потом — еще хуже… Я думала, никогда больше ее не увижу. А потом мама погибла. А брат — чужой… Я ему не нужна. Игорь Дмитриевич, вы очень хороший. Я в молодости верила, что такие бывают, а потом как-то…

— В молодости… — смущенно буркнул Игорь. — И давно это было?

— Давно. Это было так давно, что уже и неправда. Целую жизнь тому назад. А теперь оказывается, что — правда. Вы очень хороший человек, очень… И так все получилось с Чижиком, а тут если еще и Шурка приедет… Ольга замолчала, глубоко вздохнув, и Игорь быстро спросил:

— Почему — если? Обязательно приедет, ты не бойся.

— Я боюсь проснуться, — вдруг горячо зашептала Ольга. — Я боюсь: просыпаюсь — и ничего этого… ни Чижика, ни вас, ни Шурки, ни Муськи, ни квартиры… И я опять совсем одна. Ведь не может быть, чтобы все это на самом деле было, правда? Ведь на самом деле так не бывает…

— Посмотри на меня, — велел Игорь.

Ольга качнула головой, и он выпустил ее руку, обхватил ладонями ее щеки и осторожно повернул лицом к себе. Она зажмурилась, пряча от него полные звезд глаза, но звезды тут же поплыли из-под ее ресниц, в каждой капле слезы — все звездное небо.

— Не плачь, — шепнул Игорь, стирая пальцами с ее щек звезды. Потом осторожно подхватил ее, пересадил к себе на колени и обнял. — Не плачь, пожалуйста.