Читать книгу "Аннабель - Лина Бенгтсдоттер"

Часы уже показывали семь, а жара все не спадала. К озеру Чарли не спускалась с того лета, когда ей было тринадцать, но сейчас она почувствовала, что момент настал. «Странная штука – память тела», думала она, спускаясь по тропинке к воде. Ноги помнили каждый корень, каждый камень. Сколько раз ходила она этой дорогой вместе с Бетти – с начала июня до конца августа они всегда купались по вечерам.

Вода в озере была гладкая и неподвижная, как зеркало. Чарли замерла. Она и забыла, как тут красиво. От воды поднимался пар. Где-то кричала чайка, все блестело. Девушка вышла на мостки. Некоторые доски сгнили. Осторожно дойдя до края мостков, она уселась и глянула в черную воду.

«Если нырнуть слишком глубоко, – сказала однажды Бетти, когда Чарли хотела показать, как долго может находиться под водой, – если нырнуть слишком глубоко, от холода все в голове спутается, так что перепутаешь верх с низом и сама не поймешь, что плывешь ко дну, а когда поймешь, будет уже поздно».

Чарли опустила ноги в воду, закрыла глаза и предалась воспоминаниям.

Праздник середины лета. Бетти начала пить прямо с утра. Она сочинила какую-то песенку и все время заставляла всех танцевать. «Разве сегодня не праздник? Что за компанию сонных мух я пригласила к себе в дом?»

Сюзанне и Чарли надоело болтаться среди взрослых. Они сидели у нее в комнате, курили и поглядывали на придурков, бродивших по траве внизу.

«Похоже, Чарли, мы с тобой тут самые взрослые».

Началась ссора. Бетти рыдала по поводу чего-то, отталкивала всех, кто приближался к ней, пытаясь ее утешить. Это ее праздник, так что она имеет право рыдать, сколько пожелает. После полуночи многие гости разошлись по домам, но Бетти продолжала орать и ругаться. Она крикнула Маттиасу, что он трус и шут гороховый, а Маттиас крикнул ей в ответ, что он ей не рыцарь на белом коне, чтобы спасать ее.

«Истина в том, Бетти Лагер, что тебя никто не сможет спасти от тебя самой».

А Бетти накинулась на него и стала молотить его кулаками в грудь. Она требовала объяснить, почему тогда он остался у нее, если ее невозможно спасти? Какого черта он делает в ее доме? Почему не уберется в тартарары?

Чарли убежала на озеро. Сидя на мостках, она ждала, когда взойдет солнце и начнется новый день. Но тут появился Маттиас. Он не заметил ее, вышел, шатаясь, на берег чуть в стороне, столкнул на воду старую лодку, зашел по колено в воду, потом забрался в лодку и стал грести. Лодка двигалась рывками, и Чарли подумала, что надо бы крикнуть ему, чтобы он возвращался, чтобы он сидел в лодке тихо, потому что в озере сразу становится глубоко, – но ничего этого она не сделала. А потом… Потом все произошло слишком быстро. Она видела, как он поднялся во весь рост, покачнулся и упал, исчезнув в черной воде.

И что она сделала? Поплыла к нему со спасательным кругом?

Нет.

Побежала в дом, сказала Бетти, позвонила в службу спасения?

Нет.

Она продолжала сидеть на мостках, глядя, как поверхность воды снова становится гладкой, а во всем теле разливалось странное ощущение покоя.

– Что ему понадобилось на озере? – спросила Чарли у Бетти, когда полиция стала искать тело Маттиаса в воде.

Но Бетти только прокричала ей в ответ, что понятия не имеет. Откуда она может знать? Наверное, он хотел… куда-то уплыть. Да и какое это теперь имеет значение? Как она может держаться так спокойно, когда Маттиас исчез? Маттиаса нет!

– Он только что получил известие, что к нему приедет сын, – сказала Бетти, когда узнала, что полиция перестала искать. Они должны продолжать поиски, а иначе что же станется с мальчиком?

Может быть, он все же отправился не к озеру? Но Чарли напомнила, что его джемпер лежал в лодке, и все указывало, что…

Но тогда почему, черт их всех подери, его так и не нашли?

Снова и снова Чарли напоминала ей, что озеро Скагерн очень глубокое. А Бетти все плакала и жаловалась, что все так несправедливо. Им было так хорошо вместе. А как счастлив был Маттиас по поводу сына!

Но Чарли сказала, что если он был так счастлив, то, может, не стоило пускаться на лодке по озеру в таком суровом подпитии?

– Кто, черт возьми, тебе сказал, что он счастлив? – кричала Бетти. – Я сказала, что он был счастлив по поводу сына, но в остальном…

И, кстати, не водка была всему виной, а другое. Маттиас не умел плавать.

А потом… казалось, Бетти забыла, что у нее есть работа, дочь. Сутки напролет лежала она на диване, уставившись в потолок.

«Все возвращается».

«Что именно, мама? Что возвращается?»

«Все. Все возвращается».

Она без конца переживала, как это произошло, успел ли он испугаться, было ли ему больно. И неважно, что Чарли пыталась утешить ее тем, что она сама обычно говорила: утонуть – самая легкая смерть. Бетти отвечала, что на самом деле они понятия не имеют, да и какая разница, если ей нужен ее Маттиас. Без него она как измятый кусок бумаги на ветру, без него она могла улететь на все четыре стороны. Теперь ее больше ничто не держит.

Чарли вспомнила диван, на котором Бетти в последние дни проводила почти все время. Как она лежала и мерзла, хотя было тепло, и жаловалась на свет, проникавший через щели между одеялами, которыми она занавесила окна. «Этот свет, дорогая моя. Нужно убрать весь этот свет».

На журнальном столике рядом с Бетти стояла бутылка виски, да еще все эти таблетки. По ночам она бродила по дому, как привидение. Случалось, что Чарли просыпалась среди ночи и видела над собой ее бледное лицо. И все же, когда представители социальной службы стояли у дверей на сложенных поддонах, спрашивая, можно ли войти, Чарли ответила, что им не требуется помощь. Маме просто нужно отдохнуть. Все образуется, надо только дать ей отдохнуть.

«Пора, – подумала Чарли, вернувшись в дом. – Сейчас я поднимусь на второй этаж в комнату Бетти». Она выпила еще полбокала вина и подумала, что не умрет от этого, а если все же умрет – значит, все же существует судьба или что-то там еще. Круг должен замкнуться.

Открыв скрипучую белую дверь в спальню Бетти, она переступила высокий порог и остановилась. Колени дрожали, потом она все же взяла себя в руки, направилась прямо к окну и раздвинула шторы. Вечерний свет хлынул в комнату.

Хотя ноги только что остыли в холодной воде, Чарли вдруг прошиб пот. Словно тело отреагировало на то, с чем голова не могла справиться.

Она взглянула на кровать. Заменили ли постельное белье, или тот, кто стелил постель, постелил то самое, в пятнах от блевотины?

Чарли перевела взгляд на вешалку с одеждой Бетти. Там, рядом с шубами и пальто, висело ее любимое красное платье, потускневшее, покрытое пылью. Чарли подошла и уткнулась лицом в одну из шуб в надежде ощутить неповторимый запах Бетти, но шуба пахла старым тряпьем. Затем девушка взглянула на туалетный столик. Воспоминания ожили, закружились в голове. Бетти, уронившая голову на этот столик, ее свисающие руки, жужжание мух. Чарли все сразу поняла. Однако она вбежала в комнату, свалила Бетти со стула и пыталась положить безжизненное тело на бок. Бетти была уже холодная, однако Чарли била ее по щекам, пыталась вдохнуть в нее жизнь. Она не знала, сколько времени продолжала бессмысленную борьбу, но в начале было светло, а когда она сдалась, уже стемнело. В следующем фрагменте воспоминаний она бежала по лесу. Ветки били ее по лицу, но она не ощущала боли. Она не ощущала ничего.